Языковая структура - Алексей Федорович Лосев
В дальнейшем идут указания на разные типы языковых моделей. Можно было бы спросить: о каких же типах языковых моделей будем мы говорить, если неизвестно, что такое сама языковая модель?
Прежде всего, автор делит языковые модели на аналитические и синтетические, в зависимости от того, «исходим ли мы из множества отмеченных кортежей (аналитическая модель) или получаем отмеченные кортежи в результате некоторых операций (синтетическая модель или, как иногда говорят, модель порождения)» (с. 12). Этот неясный способ выражения поясняется, однако, очень просто. А именно: аналитическая модель, оказывается, там, где мы исходим «от речевых фактов к системе языка»; синтетическая же – там, где мы идем «от системы языка к речевым фактам». Правда, и тут не плохо было бы пояснить, чтó такое «речевой факт» и чтó такое «система языка». К сожалению, это здесь предполагается уже известным, и ни одного конкретного примера на два указанных типа языковых моделей не приводится.
Далее говорится о так называемых распознающих моделях. Это – те модели, в которых задано «множество отмеченных кортежей» и задана «система порождения» и «рассматривается процесс перехода от кортежей к системе» (с. 15). При таком слишком кратком определении распознающей модели у читателя возникает вопрос: а разве возможны такие модели, в которых нет перехода от речевых фактов к системе языка или от система языка к речевым фактам и не является ли всякая вообще модель распознающей. Однако явно, что с точки зрения автора книги имеются какие-то также и ничего не распознающие модели. Что это за модели, об этом ни слова.
Бывают, далее, парадигматические и синтагматические модели. «К парадигматическим относятся те модели, в которых исследуются принципы объединения некоторых элементов в классы (отдельных звуков в фонемы, отдельных морф в морфемы, отдельных слов в категории и части речи и т.п.) и установления отношений в системе» (с. 16). Здесь обращает на себя внимание новое понятие, которого раньше не было и сущность которого не разъясняется. Это – понятие класса. До сих пор говорилось о множествах, а не о классах. Одно и то же это или не одно и то же, – пояснений не дается. Приводимые здесь примеры мало о чем говорят, так как читатель в данном месте книги еще не знает, что такое фонема, что такое морф, что такое морфемы и что такое части речи с точки зрения математической лингвистики. Что же касается «установления отношений в системе», то, судя по предыдущему, математическая лингвистика и, в частности, теория моделей, вообще только тем и занимается, что устанавливает отношения в системе. В чем же в таком случае специфика именно парадигматической модели? Не объяснен и самый термин для такой модели, так как традиционный лингвист под парадигмами понимает образцы склонения и спряжения; и тот новый смысл термина «парадигматический», который здесь имеется в виду, ему хотелось бы представить в полной ясности. Тут и сказывается неясность данных выше многочисленных определений языковой модели, когда автор находил возможным говорить о модели вне всяких вопросов об ее взаимоотношении с ее оригиналом. Это взаимоотношение как раз и сделало бы понятным, почему лингвист в данном случае пользуется термином «парадигматический», несмотря на его совершенно другое значение в традиционном языкознании. Однако здесь мы воздерживаемся от своих положительных суждений и ограничиваемся только критикой того, что реально дано в разбираемой книге.
Определение синтагматической модели как той, в которой «исследуются отношения между элементами (фонемами, словами) в некотором фиксированном кортеже, т.е. в речи» (с. 16), никак не проясняет ее специфики. Ведь и во всех моделях говорилось об отношении элементов множеств к самим множествам. И о парадигматических моделях говорилось, что в них исследуется отношение элементов к классам и системам. И теперь то же самое говорится о синтагматических моделях. Здесь опять все то же отношение элементов к кортежу элементов. Да как же оно могло бы быть иначе? Что такое множество – неизвестно. Что такое кортеж – неизвестно. Что такое класс – неизвестно. Что такое система – неизвестно. В смутной форме известно только одно, что модель есть какое-то множество элементов. Да и то, ввиду отсутствия всяких разъяснений со стороны автора, читателю приходится оставаться при обывательском понимании строгого математического термина «множества». Что это может дать для понимания предмета?
В дальнейшем учение о модели связывается со статистикой речи (с. 16 – 17). То, что статистика речи всегда имела огромное значение для лингвистики, это знает всякий, кто ею занимался. Если знать, что такое языковая модель, то ясно было бы и без специальных разъяснений, как связывать такую языковую модель с конкретной речью. Конечно, нужно было бы в первую очередь установить, как часто встречается такая модель в языке и какова вероятность ее появления в тех или других условиях. Тут нет ничего нового и спорить тут не о чем. Однако здесь совершенно неожиданно промелькивает еще одно новое (по нашему счету, следовательно, уже