Умберто Эко - Сказать почти то же самое. Опыты о переводе
Троица исчезла, и Джойс безмятежно совершает свое последнее отступничество. Его интересовало другое: показать, что́ можно сделать с итальянским, а не с «Филиокве». Тема была лишь предлогом.
Одна из особенностей этого отрывка, благодаря которой он славится у почитателей Джойса, состоит в том, что для передачи текучести реки Лиффи в нем использовано около восьмисот названий рек, замаскированных по-разному[236]. Это то, что можно назвать изрядным tour de force, который зачастую ничем не обогащает отрывок звукосимволически, но ставит все на карту семантическую или энциклопедическую. Тот, кто уловит отсылки к различным рекам, лучше уловит и смысл течения Лиффи. Но поскольку не все могут уловить намеки на такие реки, как Чебб, Фатт, Банн, Дак, Сабрайн, Тилл, Вааг, Бому, Бояна, Чу, Бата, Сколлис, Шари и так далее, все предоставлено, так сказать, статистической игре ассоциаций: если ты улавливаешь название какой-то знакомой тебе реки, то обращаешь внимание на текучесть, если не улавливаешь – ничего страшного, это остается личной ставкой автора, а также темой для диссертации.
Столь же верно, что в первых версиях рек было очень мало, но в последующих версиях их названий нагромождается все больше и больше, так что Джойс, похоже, воспользовался чьей-то помощью, чтобы найти их как можно больше (достаточно было поработать с энциклопедиями и географическими справочниками), а уж дальше изобрести какой-нибудь рип не составляло особого труда. Поэтому скажем так: сколько именно рек в этой главе – восемьсот или двести – не важно; во всяком случае, это столь же маловажно, как тот факт, что художник эпохи Возрождения изобразил среди толпы лица своих друзей: тем лучше для академической карьеры того, кто их всех отождествит, но для наслаждения картиной или фреской это нужно лишь до известной степени.
Для итальянской версии Джойс принимает троякое решение. Прежде всего, нужно дать понять, что эта глава – «речная» не только синтаксически, но и лексически и основывается она на многочисленных намеках на реки. Но они вовсе не должны находиться непременно в том же месте, что и в оригинале. Например, в английском тексте после Вассербурна, вместо которого в итальянском варианте появляется какой-то Wassermanschift, идет Havemmarea (avemaria + таrеа, т. е. «Гавель» + «Аве, Мария» + «прилив / отлив»). Это слово ничего не стоило передать по-итальянски, тем более что Гавель (Havel) – приток Эльбы. Но Джойс уже сыграл намеком на «Аве, Мария» строчками пятнадцатью выше, введя там (в английском оригинале этого нет) слово Piavemarea! Взамен, фразой ниже, говорится о роса schelda{♦ 173} (scelta + Schelda, «выбор» + «Шельда»), а Шельда здесь берется с одной страницы английского оригинала, не вошедшей в куски, переведенные на итальянский.
Там, где в английском тексте появляются Рио-Негро и Ла-Плата, Джойс их оставляет, но удачно вводит слово mosa. И так далее, с разнообразными вариантами, в зависимости от вкуса и вдохновения автора, переводящего самого себя.
Второе решение: с такими названиями, как Суи, Том, Чеф, Сырдарья или Лэддер Берн, возможна удачная игра слов по-английски, но по-итальянски это куда сложнее. Джойс отказывается от того, что не может использовать, и взамен вводит итальянские реки, более знакомые новому читателю и более пригодные для составления изысканных многосложных слов. И вот появляются (отсутствующие в английском) Серио, По, Серкьо, Пьяве, Конка, Аньене, Омброне, Ламбро, Таро, Точе, Бельбо, Силларо, Тальяменто, Ламоне, Брембо, Треббио, Минчио, Тидоне, Панаро (косвенно – также Танаро) и, возможно, Орба (в виде огиа) – и пусть усердный читатель отправляется искать их под различными обличьями[237].
Но одних итальянских рек оказывается недостаточно, а названия многих рек разных стран мира плохо поддаются итальянизирующим словослияниям, и вот Джойс с крайней непринужденностью убирает огромное множество рек, упомянутых в оригинале.
Подсчитано, что в том куске английского текста, что был переведен как на французский, так и на итальянский, содержатся названия двухсот семидесяти семи рек, включая сюда также удачную аллюзию на два берега Сены (Reeve Gootch и Reeve Drughad, т. е. фр. Rive Gauche и Rive Droite, «Левый берег» и «Правый берег»), а также на пролив Каттегат. Для итальянской версии Джойс решил сократить это число до семидесяти четырех (простим переводчику слишком общий термин riо [«река», исп.] и такие слова, как fiumana [«паводок», ит.] и comaschia, где стакнуты друг с другом озеро Комо – откуда, впрочем, вытекает река Адда – и болота, обычно связанные с устьем реки; и, наконец, le maremme Tolkane, «толканские = тосканские заболоченные морские берега»).
Не было никаких причин убирать столько названий рек. Мотивы этого неясны. Прежде всего, такие названия, как Honddu, Zwaerte или Kowsha, были бы равно непонятны как английскому, так и итальянскому читателю; и если английский читатель был в состоянии вынести эти двести семьдесят семь названий, то чем хуже читатель итальянский? Далее, когда Джойс оставляет некоторые названия рек, появляющиеся в английском оригинале, кажется, критерием прозрачности этих названий он отнюдь не руководствуется. Почему он переводит and the dneepers of wet and the gangres of sin («днепрозории мокрот и ганглии греха») как gangerenoso di turpida tabe («гангорейный гнусного гниения»)? Сочетать Ганг с Рейном – хороший ход, но зачем же терять Днепр? Зачем убирать Мерримак в сочетании Concord on the Merrymake («Конкорд на Мерримэйк»), передав его так: in nuova Concordia dell’Arcipotente («в новой Конкордии Архипотента»)? Возможно, при этом прибавляется «небесная» аллюзия ко Всемогущему, но сохранившийся Конкорд уже становится неопознаваем за отсутствием названия «Мерримак», и, кроме того, утрачивается намек на места, связанные с американскими трансценденталистами{♦ 174}, какова бы ни была ценность этого намека. Зачем далее, в выражении Sabrinetuccia la fringuellina («Дурочка Сабринетучча»), оставлять аллюзию к реке Сабрайн – ведь это чистой воды безделка для докторской диссертации! Зачем оставлять аллюзии (самые что ни на есть герметические) к таким рекам, как Боярка, Бояна, Виа и Buech, которые текут бог весть где, и отказываться от Самбры, Евфрата, Одера или Нейссе? Почему бы не написать так: non sambra che eufrate Dniepro poneisse la rava a sinistra e a destra, con gran senna, nel suo poder..? (примерный «перевод»: «не кажется ли, что евбрат Днэбро подвинил раву слева и справа, с конной сенна, на смертный одер…»; названия рек: Самбра, Евфрат, Днепр, Эбро, По, Нейссе, Рава, Сена, Одер)?
Ясно, что Джойс, переводя самого себя на итальянский, так сказать, напевал про себя возможные итальянские неологизмы, мелодраматически звучные, и отбрасывал те, которые для него «не звучали»; сами же реки для него ничего не значили. Он уже не играл с идеей рек (может быть, самой настырно-педантичной причудой столь настырно-педантичной и экстравагантной книги): он играл с итальянским языком. Почти десять лет Джойс потратил на то, чтобы отыскать восемьсот названий рек, и отбросил почти девять десятых из них, чтобы изобрести такие словечки, как chiacchiericcianti («кудребрехливые»), baleneone («блесконеоновый»), quinciequindi («тутитам»), frusciacque («шуршево́ды»).
Вот и последний пример переделки, воистину граничащей с оригинальным творчеством:
Tell us in franca langua. And call a spate a spate. Did they never sharee you ebro at skol, you antiabecedarian? It’s just the same as if I was to go par examplum now in conservancy’s cause out of telekinesis and proxenete you. For coxyt sake and is that what she is?
[Приблизительный «перевод»: Скажи нам на франка-лангве. И назови разлив Разливом. Тебя никогда не учили шарить no-эбрейски в сколе, ты, антиабэвэгэдэшница? Да это то же самое, если бы я сейчас, например, отправил тебя телекинезом в комитет добровольного общества «Сводник». Ради коцита, вот она какова, да была такова?]
Spate («поток») напоминает spade («лопата»), а выражение to call a spade a spade (букв.: «называть лопату лопатой», т. е. «называть вещи своими именами») соответствует итальянскому dire pane alpane (букв.: «называть хлеб хлебом»). Но слово spate намекает также на идею реки (a spate of words — «поток слов»). Слово sharee сливает глагол share («делиться с кем-то») и реку Шари (Shari), ebro – hebrew («еврейский») и реку Эбро, skol — «школу» (school) и реку Сколлис. Если перейти к отсылкам, выражение for coxyt sake вызывает в памяти Коцит, реку в царстве мертвых, и английское «Ради Бога» (for God’s sake) – а отсюда обращение к Богу, в данном контексте кощунственное[238].
