Галина Синило - История мировой литературы. Древний Ближний Восток
Как и в шумерской литературе, к космогоническим сказаниям примыкают сказания о богах подземного царства и о судьбе тех, кто попадает в Страну-без-возврата, о равновесии «верха» (наземного мира) и «низа» (подземного). От этого круга сказаний до нас дошли две поэмы – о замужестве богини Эрешкигаль (этот сюжет не имеет соответствия в шумерской литературе) и о нисхождении в подземное царство Иштар (аккадская версия знаменитого шумерского сюжета).
Первая поэма – «Когда пир устроили боги…» («Миф [Поэма] о Нергале и Эрешкигаль»)[489], обнаруженная в египетском архиве в Телль-эль-Амарне (как предполагают исследователи, это школьный текст, по которому египетские писцы изучали аккадский язык), датируется XIV в. до н. э. и объясняет, как небесный бог Нергал стал подземным богом, супругом Эрешкигаль. По шумерской традиции, Нергал был сыном Энлиля и Нинлиль, по аккадской – Энлиля и богини-матери Белет-или. Его олицетворением было палящее солнце (но при этом он не подменял солнечного бога Шамаша). Как и Эрра, Нергал приносил людям лихорадку и чуму; как и его брат Нинурта, он был богом-воином, сокрушающим враждебные страны (на одной из старовавилонских печатей сохранилось изображение Нергала с двумя львиными головами, попирающего ногой поверженного врага и вооруженного мечом и дубинкой).
Непосредственный сюжет поэмы заключается в том, что Эрешкигаль, «хозяйка великой земли» (так переводится с шумерского ее имя), не приглашенная на пир, устроенный богами (все они боятся присутствия богини смерти), отправила на небо своего гонца Намтара, чтобы он получил причитающуюся ей пиршественную долю. Бог Намтар – олицетворение смерти, он представал перед человеком в его последний час и уводил в Страну-без-возврата. При появлении Намтара на пиру все боги встают, один Нергал не оказывает ему должного почтения. Разгневанная Эрешкигаль приказывает Намтару доставить Нергала в царство мертвых (при этом Нергал трижды прячется за спину Намтара, прежде чем тому удается его схватить). По совету Эйи Нергал берет с собой волшебные предметы-фетиши, которые помогают ему одолеть Эрешкигаль. Он стаскивает богиню за волосы с трона и уже собирается отрубить ей голову, но испуганная Эрешкигаль предлагает ему себя в жены, а в придачу – власть над подземным царством (это еще раз подтверждает выдвижение на первый план в аккадской мифологии мужского начала):
«Не убивай меня, брат мой! Дай мне вымолвить слово!»Как услышал Нергал, опустил свои руки.Она плачет, рыдает.«Ты – супруг мой! Я – твоя супруга! Да возьмешь тыЦарство всей Земли Обширной! Я вложу таблицыСудеб в твои руки! Господин – ты!Я – госпожа!» Как услышал Нергал эти речи ее,Схватил, расцеловал, утер ее слезы. [90]
Сохранилась также расширенная, более поздняя и своеобразно романизированная ассирийская версия мифа, включающая любовный мотив, – «Царицу народов хочу я восславить…» («Эпическая поэма о Нергале и Эрешкигаль»[490]; начало 1-го тыс. до н. э.). Она начинается славословием Эрешкигаль, а затем следует рассказ о том, как боги собрались на пир и Ану отправил своего посла Гагу в Страну-без-возврата передать ей, что на пиру она присутствовать не может, но может прислать гонца получить свою пиршественную долю. При этом Гага спускается «по лестнице неба долгой», а Намтар по ней же поднимается. Все боги почтительно склоняются перед Намтаром, один Нергал почему-то не оказывает ему почестей, за что и получает выговор от Эйи:
Эйа уста свои открыл, так Нергалу он молвит:«Когда вступил он на небеса Ану,Когда пришел он путем подземного мира,Боги все, как один, пред ним склонились,Великие боги, что решают судьбы.Он же – хранитель законов, хранитель законов божьих,Законов богов, что живут в Иркалле.Отчего же ты перед ним не склонился?Глаза мои не тебе ли мигали?А ты отвернулся, как бы не зная,На меня не взглянул, уставился в землю». [94]
Теперь Нергал вынужден идти в подземное царство. Эйа дает ему ряд советов, выражающихся в запретах вкушать хлеб, мясо, пиво в Стране-без-возврата, а также не омывать ноги, когда подадут воду для омовения, и не возжелать, как жену, самоё Эрешкигаль. Смысл этих запретов, как и тех, которые Гильгамеш дает Энкиду перед спуском в Кур в шумерской поэме, заключается в том, что приятие даров подземного мира вынудит попавшего туда навсегда там остаться. Нергал решает идти в подземное царство под именем Эрры, чтобы тем надежнее обеспечить себе уход оттуда – быть выкупом за себя самого (в тексте поэтому неслучайно он именуется то Нергалом, то Эррой, а Эрешкигаль, не зная его имени, называет его «бог тот», ибо, согласно законам древнего сознания, знание имени дает большую власть над его владельцем). Итак, Нергал отправляется с надеждой вернуться оттуда, откуда никто не возвращается:
Нергал к Стране без Возврата направил мысли.К дому мрака, жилищу Иркаллы,К дому, откуда не выйдет вошедший,К пути, чьи дороги ведут без возврата,К дому, где жаждут живущие света,Где пища их – прах, где еда их – глина.Одеты, как птицы, одеждою крыльев.Света не видят, живут во мраке.Где каждый угол полон вздохов.Днем и ночью, подобно горлице, стонут. [95–96]
Судя по другим аккадским текстам, это описание царства мертвых является традиционным. У современного читателя оно неизбежно вызывает в памяти описание Дантова ада и знаменитую надпись над его вратами: «Входящие, оставьте упованья» (перевод М. Лозинского). Намтар опознает в пришедшем боге того, кто не склонился перед ним, и проводит его через семь врат Страны-без-возврата к трону Эрешкигаль. Нергал-Эрра отказывается сесть на поставленный для него престол, не вкушает ни хлеба, ни мяса, ни пива. Однако он не смог устоять перед страстью к Эрешкигаль и провел с ней семь ночей. Тем не менее Нергал заявляет богине о своем желании уйти:
По наступлении дня седьмогоНергал, обессиленный, поднялся.Встала за ним Эрешкигаль, царица.«Отпусти меня, о сестра, дай уйти мне мне!Не печалься – к тебе возвращусь я.Пусть уйду – но вернусь в Страну без Возврата». [98]
Эрешкигаль не дает своего согласия («Она – почернели губы ее, ее лицо побелело» [98]), но Нергал, обманув бдительность привратников в семи воротах, покидает подземный мир. Боги на небе обрадованы его появлению и просят Эйю, чтобы он превратил Нергала в косоглазого, хромого и плешивого, иначе Намтар вновь заберет его. Тем временем Эрешкигаль, узнав, что ее возлюбленный «исчез прежде, чем настало утро» [99], страшно страдает от любви:
Громко Эрешкигаль зарыдала.С трона упала она на землю.С земли Эрешкигаль вскочила, из глаз ее покатились слезы.По ее щекам побежали слезы.«О Эрра, сладостный супруг мой!Я не насытилась его лаской – ушел он!О Эрра, сладостный супруг мой!Я не насытилась его лаской – ушел он!» [99–100]
Эрешкигаль отправляет своего посланца Намтара на небо с предупреждением: если боги не выдадут «того бога», то она выпустит мертвых на поверхность земли и тем самым нарушится важный для древнего сознания закон равновесия «верхнего» и «нижнего» миров:
Если же ты бога того мне не вышлешь, По законам Иркаллы и Земли Великой, Я выпущу мертвых, что живых поедают, Мертвецы умножатся над мертвыми! [100]
Эйа разрешает Намтару, вновь взошедшему «по лестнице неба долгой», увести «того бога», если он его увидит, но Намтар не может узнать Нергала-Эрру в косоглазом, плешивом и хромом боге. В растерянности он докладывает об этом Эрешкигаль, но та сразу понимает, что это Эйа скрыл ее возлюбленного в уродливом облике: «Ступай и бога того схвати, ко мне приведи его! // Это отец его Эйа окропил его чистой водою! // Косого, плешивого и хромого, что в совете богов восседает!» [101]. Вновь следует подъем Намтара на небо (эти бесчисленные подъемы и спуски, описанные в одних и тех же выражениях, придают поэме особую величавую неторопливость), и Нергалу на этот раз приходится уйти вместе с ним. Нергал надеется на какие-то семь магических амулетов (их природа неясна из-за поврежденности текста), но привратник каждых семи врат забирает у него очередной амулет. Подойдя к трону Эрешкигаль, Нергал, как и в ранней версии поэмы, хватает богиню за длинные кудри и стаскивает с престола, но на этот раз он не собирается ее убивать, «ибо любовь была в его сердце» [103]. «Брат и сестра обнялися оба. // Со страстью взошли они на ложе» [103]. После семи дней, проведенных с Эрешкигаль, Ану повелевает Нергалу навечно остаться в царстве мертвых: «Отныне нет ему доли в мире верхнем. // Отныне доля его – в мире нижнем» [104]. Итак, боги предстают в этих сказаниях как существа вполне антропоморфные: они гневаются, борются за власть, хитрят и обманывают, влюбляются и страдают.
Поэма о нисхождении богини Иштар в подземное царство (в переводе В. К. Шилейко – «“К Стране безысходной…” (Сошествие Иштар в Преисподнюю)»[491] наглядно демонстрирует, как вавилонские поэты обрабатывали шумерские сюжеты, преподнося их на качественно ином уровне. Общая схема сюжета та же, но в вавилонской гораздо более четко мотивируются действия, подробно объясняется, что Иштар – богиня плодородия и с ее уходом на земле прекращается всякое рождение:
