Антология ивритской литературы. Еврейская литература XIX-XX веков в русских переводах - Натан Альтерман

о самом факте их существования, чтобы наши доморощенные умники, которые считают нужным смеяться надо всем, чего нельзя измерить шекелями, узнали, что «моралисты» встречаются не только среди «слободских» аскетов[108]. А поэтому не будет позором и для наших националистов — будь то друзья Сиона, или сионисты, или просто националисты, — если они начнут составлять союзы для исследования и обсуждения вопросов национальной этики, для того, чтобы узнать, в чем состоит их долг, и выполнять его. В таких союзах смогут принять активное участие не только опытные ученые, но и всякий еврей, старающийся жить согласно национальному духу. В своем душевном мире, в своем доме, в житейской сутолоке — всякий находит достаточно явлений, возбуждающих мысли и вопросы. Вот задача союза и состоит в том, чтобы обсуждать возникающие вопросы, находить их решение, насколько это в его силах, или передавать их какому-нибудь ученому, который постарается их решить и поделится с союзом результатами своего исследования. Путем такого обсуждения между членами союза и различными союзами учение национальной этики стало бы мало-помалу проясняться, и национальные обязанности не были бы больше предоставлены усмотрению отдельного индивидуума, который может расширять или суживать их по своему желанию.

Я понимаю, разумеется, что всего сказанного здесь недостаточно, чтобы во всей полноте разъяснить предмет читающей публике. Самое понятие «национальной этики» нелегко будет усвоить тому, кто не привык к такого рода вопросам, а еще труднее будет для многих оценить все великое практическое значение этого понятия, которое составляет как бы краеугольный камень в здании нашей национальной жизни. Чтобы объяснить все это в наглядной и общепонятной форме, было бы необходимо привести много примеров из различных областей жизни, факты, которые были или могли быть, и показать на них, как нравственное ядро бывает иногда скрыто не там, где его ищут, а там, где никому не приходит в голову искать его, и как национальная этика относится к различным явлениям, которые на первый взгляд не имеют никакого касательства к ней. Но на этот раз я не имел намерения привлечь к этому вопросу внимание широкой публики. Такое движение должно прокладывать себе дорогу сверху вниз. Наиболее просвещенные среди нас должны сначала понять все его значение и стать во главе его, а уже затем оно может распространяться и среди народа. Поэтому я и решил только наметить вопрос в самых кратких чертах в надежде, что лучшие умы поймут меня. И если, как мне кажется, время благоприятствует этому, то многие из них постараются проникнуть в глубину вопроса, а «учение приводит к действию»[109].

(1899)

Перевел И.Румер. // Ахад Гаам. Избранные сочинения. Т. 1. 1919, Москва.

Мордехай Цви Мане (1859–1887)

Стремление души

Пер. Л. Яффе

Вечереет, и прекрасен Солнца вешнего закат; Свод небесный алым блеском Догорающим объят.    Тишь и нега… Все застыло,    И в листве движенья нет;    На холме сидит печальный    И задумчивый поэт. Как хорош ты, праздник вешний, Несказанных полный чар! В сердце вновь цветут надежды, В сердце снова юный жар.    Дух больной опять волнует    Новых, мощных дум прилив;    Скорбь и боль сменяет вера    И к высокому порыв. Тишь кругом, покой и нега… Чу!.. в безмолвьи крыльев взмах! Ветерок в лицо повеял, Шелест в дрогнувших ветвях…    Это аист чернокрылый    С телом белым, словно снег,    Выше, дальше закружился,    Глубь пурпурную рассек. Если б силы мне, больному, Если б крылья мне в удел! — Из чужбины неприветной На Восток бы я летел.