Н. Арутюнова - Проблемы морфологии и словообразования
Сравнение данных 18–го издания академического словаря (1956 г.) с данными Diccionario de Autoridades (1726–1739) показывает значительный рост продуктивности данного способа словообразования. В первом шеститомном испанском академическом словаре, отличающемся большой тщательностью в составлении словника, отмечено всего около 120 сложных слов этого типа.
Следует особо подчеркнуть, что лишь незначительный процент этих слов подвергся опрóщению. В этом нас убеждают следующие факты.
Одной из характерных особенностей «императивных» имен является возможность замены их компонентов другими синонимичными основами. Это качество говорит нам о том, насколько живо и отчетливо остается в сознании говорящих ощущение структуры слова, каждый из элементов которой сохраняет свои семантические связи в словарном составе языка. В результате такой замены одного компонента сложного слова другим, ему синонимичным, создаются фактически не синонимы, а лексические варианты слова. Например, mondadientes, limpiadientes и escarbadientes – зубочистка'; sacacorchos и sacatapón 'штопор'; tiracantos и echacantos 'хвастун'; rompenueces и cascanueces 'щипцы для колки орехов'; pisapapeles и aplas tapapeles 'пресс папье'; cazaclavos, arrancaclavos, sacaclavos 'гвоздодер'; cortapuros и cortacigarros 'щипцы для обрезывания кончика сигар'; lavaplatos, friegaplatos 'судомойка'; matacandelas, apagacandelas, apagavelas 'гасильник (свечи); calabobos и mojabobos 'мелкий дождь' и много других.
Выше приводился случай замены непосредственно в речи одного компонента другим: sacabolsas вместо cortabolsas; см. выше).
На приведенных примерах видно, что компоненты сложения заменяются основами, синонимичными им с точки зрения смысла данного сочетания. Так, cascar и romper могут заменять друг друга только в слове rompenueces т. е. тогда, когда это возможно в плане сочетаемости с другим компонентом слова. В сложных существительных rompehielos, rompeolas, rompehuelgas и др. такой замены не происходит.
Точно так же основы глаголов cazar и sacar заменяют друг друга только в сочетании с существительным clavos, но замена невозможна внутри других сложных слов (например, sacamuelas, sacamanchas), где это противоречило бы нормам сочетаемости слов в испанском языке. Это говорит о том, что данный процесс не носит специфически словообразовательного характера, а обусловливается прозрачностью существительного.
При утрате словом его образности подмена компонентов перестает происходить с прежней легкостью. Семантические связи между вариантами слова иногда ослабевают, и закрепляется какой—нибудь один из них. Например, фактически не употребляется слово papahuevos – его вытеснило papanatas; перестало употребляться paparrabias, когда в словарном составе закрепилась форма cascarrabias, ставшая безóбразным словом. Catacaldos стало гораздо употребительнее, чем catasalsas.
Наоборот, заменимость компонентов сложного слова синонимами свидетельствует о том, что данное существительное сохраняет свою образность.
Изучение путей развития многозначности сложных существительных является другим фактором, свидетельствующим о том, что их внутренняя форма продолжает живо ощущаться говорящими. Если слово является безóбразным, если оно воспринимается как простой знак предмета, то развитие его семантики основано, как правило, на всякого рода ассоциациях, обусловленных свойствами самого предмета. Это, как известно, могут быть ассоциации по любому признаку: например, по форме (la sierra 'пила' и, в результате переноса названия, – 'горная цепь'), по прозрачности (el cristal 'кристалл' и затем 'стекло') и по другим признакам. Может случиться, что слово получает значение, исключаемое его внутренней формой.
Например, la virtud (лат. virtus, virtutis) 'добродетель', обычно женская, восходит к слову vir 'мужчина', pecunia – металлические деньги – происходит от слова pecus—pecóris 'скот' и пр. Особенно часто развитие многозначности «императивных» имен протекает в направлении, определяемом семантической структурой слова. Иначе говоря, раз внутренняя форма сложных слов характеризует предмет с точки зрения выполняемого им действия, то перенос названия на другой предмет оказывается возможным только при условии, если последний исполняет аналогичную функцию. В результате нескольких переносов названия сложное слово начинает обозначать целый ряд предметов, объединенных сходством функции. Например, слово el guardapolvo(s) объединяет следующие значения: 1) чехол, 2) навес над балконом, 3) внутренняя крышка карманных часов, 4) пыльник, 5) накидка. Заметим, что навес над балконом предохраняет не столько от пыли, сколько от дождя. Общность функции пошатнулась. Возьмем другой пример. El tapaboca(s) букв. 'то, что закрывает рот' может значить: 1) удар в рот, т. е. зуботычина, 2) шарф, 3) довод, заставляющий замолчать, т. е. то, что 'затыкает рот' собеседника, 4) пыж для затыкания дула артиллерийских снарядов (слово boca употребляется также в значении отверстия), 5) мор. крышка клюза. Как видим, и здесь слово означает предметы, к которым в одинаковой мере применима характеристика, даваемая его внутренней формой. Сложное существительное «el matacán», букв. 'то, что убивает пса' – малоупотребительное в современном языке, объединяет следующие значения:
1) отрава для собак,
2) травленый заяц (очевидно, такой, что и сам собаку загонит),
3) камень, который удобно взять рукой (очевидно, чтобы швырнуть в собаку),
4) (фиг.) скучная работа (т. е. такая, от которой и «собака сдохнет»; ср. русск. образное определение чего—либо скучного – «мухи дохнут»), и некоторые другие значения, характерные для отдельных латиноамериканских стран, ср. 'молодой олень', 'крупный теленок' (Экв.) И здесь, как можно убедиться, перенос названия основывается на общности действия, исполняемого данными предметами, будь оно истолковано в прямом или переносном смысле. El cascanueces (букв. 'то, что колет орехи') означает 1) щипцы для колки орехов, 2) птица, «щелкающая орехи» ('ореховка', 'кедровка').
Сложные существительные со значением образной характеристики лица или предмета развивают многозначность также в направлении, указываемом их внутренней формой. Например, el buscavidas (букв. 'тот, кто ищет жизни') означает 1) любопытный, т. е. тот, кто проявляет повышенный интерес к чужой жизни; 2) проныра, т. е. тот, кто стремится устроить себе «легкую жизнь»; 3) хозяйственный (домовитый) человек; 4) доносчик (Мекс). Alborotapueblos (букв. 'тот, что мутит народ') означает 1) бунтарь, смутьян и 2) весельчак, буян. Оба значения слова согласованы с его внутренним образом. Sacadinero(s) (букв. 'то, что вымогает деньги') означает: 1) дешевка, барахло, т. е. то, на что зря выбрасывают деньги, 2) вымогатель, т. е. тот, кто выманивает у других деньги.
Как можно заметить, все приведенные слова, переосмысляясь, остаются в семантических рамках, поставленных их внутренней формой. Изучение семантики сложных существительных по испанским толковым словарям, в частности, по испанскому академическому словарю изд. 1956 г., дает всего несколько случаев переноса названия на основе ассоциации по форме денотата. Это el guardainfante: основное значение слова – 'фижмы', в результате расширения своей семантики стало также означать 'утолщение вокруг цилиндра ворота для увеличения его диаметра' (техн.). В современном языке это слово, по—видимому, неупотребительно. Существительное el tirabuzón 'штопор' на основе метафорического переноса стало употребляться в значении 'локон'. Однако, скорее всего, такое изменение значения произошло под влиянием французского языка, в котором соответствующее слово tire—bouchon имеет оба значения. Вместе с модой носить локоны в форме спирали, вероятно, было заимствовано из Франции и их название.
В испанском языке слово el tirabuzón в значении 'штопор' мало употребительно. Интересно в этом смысле следующее место в романе Гальдоса «Кадикс»:
Entonces usaban las mujeres un peinado en forma de sacacorchos cuyas ensortijadas guedejas se sostenían con plomo, y de esta moda y de las bombas francesas que proveían a las muchachas de un artículo de tocador, nació el famosísimo cantar:
Con las bombas que tiranlos fanfarrones,hacen las gaditanastirabuzones (Galdós 1951, 89)
('В то время женщины носили прическу в форме штопора. Завитые волосы поддерживались свинцовыми приспособлениями. Французские бомбы снабжали гадитанок этим предметом туалета, отсюда и пошли знаменитые куплеты: «Осколками снарядов, которые бросают фанфароны, гадитанки укрепляют свои локоны»).
Из приведенного отрывка видно, что в значении 'штопор' автор употребляет слово el sacacorchos, а в значении 'локон' стоит существительное el tirabuzón. Очевидно также, что, хотя предмет, обозначаемый словом tirabuzón, и не отвечает той характеристике, которую дает ему внутренняя форма существительного, последняя вы—ступает весьма отчетливо, взаимодействуя с глаголом tirar, употребленным как самостоятельное слово.
Однако, говоря о путях развития многозначности сложных слов этого типа, необходимо сделать одну оговорку: явление, о котором шла речь выше, не тождественно с так называемой функциональной семантикой. Между этими двумя процессами имеется различие. Функциональная семантика предполагает, что один предмет, пришедший на смену другому в исполнении определенной функции, получает название своего предшественника. Например, рус. перо, рубль, лат. pecunia, исп. pluma. Как нетрудно заметить, в этих случаях перенос названия определяется исключительно функцией предмета, а не характером внутренней формы слова. В разобранном выше явлении, напротив, нет никакой преемственности предметов в исполнении определенной функции. Собственно, даже и сама функция у обозначаемых предметов не тождественна. Ср. el tapaboca, имеющее значение 'шарф', 'зуботычина', 'довод', 'пыж' и др., или el guardapolvo 'пыльник', 'крыша над балконом' и пр. Конкретная функция у перечисленных предметов различна, хотя она отражена внутренней формой слова во всех его значениях.
