Галина Синило - История мировой литературы. Древний Ближний Восток
Инанна также откликается на просьбу Лугальбанды и дает окрепнуть его жизненным силам, окутывая его своей лаской: «Инанна вняла его слезам. // Силы жизни его, словно спящего Уту, укрыла, // Как платком шерстяным, в тихой радости сердца закутала…» [186].
Вслед за Инанной на небосклоне появляется ее божественный отец – бог луны Нанна (Зуэн – «молодой месяц»), чей сияющий лик озаряет мрачные горы (метафорически он уподобляется сияющему быку, пожирающему черное поле, т. е. освещающему черное небо):
Бык, пожирающий черное поле,Светило, чистый телец, что встает на стражу,Что, как утренняя звезда, освещает небо,Свет сияющий в ночь проливает,Зуэн, кого чтят как новый месяц,Отец Инанна, что Уту-солнцу выпрямляет дорогу,Владыка света, что сотворен для тиары,Зуэн, любимое дитя Энлиля,Бог, что украсой встает средь неба,Чьи лучи-сиянья чисты и святы,Чей лик освещает светом горы… [186]
Лугальбанда обращается к Нанне-Зуэну как к олицетворению истины и справедливости, моля его удалить от него все зло:
Владыка, кто истину любит, кто зло ненавидит!Зуэн, кто истину любит, кто зло ненавидит!Истина в радости сердца к тебе праведностью приходит,Тополь евфратский, ствол великий, словно скипетр,для тебя возрастает,Справедливость, оковы ее развяжи!Зло, оковы его не развязывай!Зло пусть спереди уходит, пусть сзади унесено будет!Когда сердце твое встает во гневе,То подобно змее, что яд выпускает,ты на зло слюною плюешься! [187]
Нанна также склоняется к мольбе Лугальбанды и еще больше укрепляет его силы: «Зуэн внял его слезам, жизнь ему подарил. // Вернул крепость его ногам» [187].
Наступает новый день – и на горизонте вновь начинает сиять Уту. Герой снова обращается к нему с благодарственной молитвой, которая удивительно перекликается с египетским гимном солнечному богу Атону, ибо Уту также предстает как добрый отец, дающий всем силу, всех согревающий и, как особо подчеркивает шумерский текст, заботящийся о бедных и слабых:
О Уту, пастырь ты страны, ты отец черноголовых!Когда спать ты уходишь, люди с тобой спать уходят.Уту, герой! Когда ты встаешь, люди с тобою вместе встают!Уту, пока нет тебя,Сеть на птицу не набрасывают, раб не спешит трудиться.Тому, кто один идет, ты тому товарищ-брат.Уту, там, где двое идут, там третьим ты идешь.Тому, кто схватил узду, ты – охраняющие шоры.Бедняка, слабого, кому нечем прикрыться,Словно длинная ткань, свет лучей твоих кутает,Покрывает тело рабыни-должницы,словно одеяние белой шерсти. [188]
Уту дарует Лугальбанде «травы жизни» и «воды жизни», окончательно исцеляющие героя (как и в поэме «Нисхождение Инанны…», варьируется архетипический мотив «живой и мертвой воды»):
И тогда он, справедливый, тот, кто советуется с Энлилем,Травам жизни расти повелел,В быстром потоке, матери гор, воды жизни ему принес[378].Травы жизни он ртом жует,Воды жизни рукой зачерпывает. [188]
Лугальбанда исцеляется и, добыв огонь с помощью двух кремневых камней и щепочек, отколотых от днища деревянного сосуда, оставленного братьями, он выпекает на углях жертвенный хлеб и совершает жертвоприношение. Затем он продолжает блуждать один в горах, охотясь на зверей и собирая дикие растения. В вещем сне ему дано повеление: убить дикого быка и жир его принести в жертву богу Уту. Кроме того, Лугальбанда должен убить «козла пестрого и козочку», вылить их кровь в специальную жертвенную яму, а жир разбросать по равнине. Проснувшись, герой в точности выполняет повеление, а затем готовит пищу и питье четырем главным богам шумерского пантеона – Ану, Энлилю, Энки и Нинхурсаг:
Лугальбанда, имя Энлиля призвав,Ана, Энлиля, Энки, Нинхурсаг,Он их пред ямою приглашает к пиру.…Из этих приношений ЛугальбандыАн, Энлиль, Нихурсаг, все лучшее они вкусили. [192]
Быть может, события, описанные в поэме «Лугальбанда и гора Хуррум», в какой-то степени объясняют, почему в сказании «Лугальбанда и орел Анзуд» («Лугальбанда в далеких горах блуждает…»[379]) герой оказывается в дремучем лесу в горах Забуа (где-то на Иранском нагорье):
Лугальбанда в далеких горах блуждает,В горах Забуа бродит отважно.Матери нет с ним – не даст совета,Нет с ним отца – не даст наставленья,Разумного друга нет с ним рядом,Помощника мудрого в размышленье.Сам себе Лугальбанда помощник мудрый. [192]
Лугальбанда, который «сам себе… помощник мудрый», предстает в этой поэме как сметливый, очень проницательный юноша, наделенный гениальной интуицией. Он мечтает вернуться в урукское войско, которое, как выясняется позже, находится на пути к Аратте. Для этого, чувствует герой, ему необходимо встретиться с гигантской птицей – орлом Анзудом и добиться его расположения: «Как бы орлу доставить радость, // Орлу Анзуду доставить радость, // Угодить бы его супруге, // С его орлицей, с его орленком, // Вместе с ними попировать бы!» [192]. Лугальбанда уверен, что благодарный орел поможет ему найти урукский боевой стан, вернуться к братьям, особенно если он угостит Анзуда бесподобным напитком богини Нинкаси – пивом:
Орел, напившись, возвеселится,Анзуд, напившись, возвеселится,В стан урукитов меня направит!О Анзуд, подари мне путь к моим братьям! [193]
На огромном дереве, которое, судя по описанию, является вариацией мифологического архетипа arbor mundi – «мирового древа», символизирующего структуру мироздания («Его тень могучая далекие горы // Плащом покрыла, обвила покрывалом, // Его корни – гигантские змеи[380], // Семь рек Уту их питают» [193]), Лугальбанда находит огромное гнездо улетевшего на охоту исполинского орла, а в гнезде – орленка. Умный Лугальбанда потчует орленка разными вкусными яствами, которые должны ему понравиться больше, чем сырые мясо и жир, а также всячески заботится о нем, украшает его (здесь нельзя не различить лукавой улыбки, доброго юмора неизвестного древнего автора):
Лугальбанда смекалист, поступает мудро:В сладкую пищу – божье яство, —Раденье к раденью добавляя,Мед вливает, мед добавляет.В гнезде орлином перед орленком угощенье расставляет.Птенец пожирает жир овечий,А тот ему яство в клюв толкает.Сидит орленок в гнезде орлином,Он глаза ему сурьмою подкрасил,Голову душистым можжевельником украсил,Венец «Шугур» возложил на голову. [194]
Затем выбравшийся предусмотрительно из гнезда и затаившийся в горах Лугальбанда ждет возвращения хозяина гнезда. И вот тот возвращается с гигантской добычей, гоня перед собой стадо горных быков, одного из них неся в когтях, а другого взвалив на шею. На подлете к гнезду, когда до него еще оставалось большое расстояние, Анзуд крикнул, призывая своего голодного птенца. К его удивлению, птенец не откликается ни с первого, ни со второго раза, хотя раньше откликался всегда. Орел и его орлица стонут, объятые недобрым предчувствием, ибо им кажется, что кто-то похитил их детеныша. Каково же удивление Анзуда, когда он обнаруживает в гнезде живого, невредимого, а главное – сытого и ухоженного орленка. Преисполненный лучших чувств и сознания собственного достоинства, божественный орел, с которым считаются сами великие боги, «сын Энлиля» (типологически этот образ соотносится со знаменитым орлом Зевса, но шумерский орел гораздо самостоятельнее и значительнее) обещает щедро наградить того, кто позаботился о его птенце:
Я – вершитель судеб быстротекущих потоков!Я – око истины, светлый советчик Энлиля!Мой отец Энлиль меня поставил,Привратником гор меня назвал он!Я судьбы решаю – кто их изменит?Тот, кто гнездо мое изукрасил,Если ты бог – одарю тебя Словом,Другом моим навеки станешь!Если ты смертный – наделю Судьбою,Да не встретишь в горах соперников,Могучий герой, одаренный Анзудом! [195]
И тогда перед орлом показывается Лугальбанда, желающий здравия Анзуду и его супруге, говорящий о том, что хочет побрататься с его орлятами. Растроганный Анзуд просит Лугальбанду высказать самое заветное желание, которое он исполнит (так включается архетипический мотив дружбы человека и благодарного ему чудесного животного, и в частности – широко распространенный сказочный мотив дружбы человека и орла, представленный и в аккадском эпосе об Этане, явно имеющем шумерские корни). Анзуд предлагает Лугальбанде богатство, славу, непобедимое оружие, но герой отказывается от этих даров и просит только об одном: сделать его скороходом, чтобы он смог добраться до своих соратников. Анзуд наделяет его ноги особой магической силой, и тот отправляется в путь. Орел, сопровождая некоторое время Лугальбанду, просит никому не рассказывать о его чудесном даре до поры до времени, ибо в душах людей часто добро уживается со злом, и в этом не сразу можно разобраться. Текст изобилует весьма показательными семантическими и синтаксическими параллелизмами, недвусмысленно свидетельствующими о большой близости шумерских эпических сказаний к фольклору:
