Русские фамилии - Унбегаун Борис Генрихович
Второй, более серьезный недостаток этого типа имен состоял в необходимости вносить изменения в имя каждого поколения. Так, Ники́та, сын человека по имени Ива́н Петро́в сын Бобро́ва, очевидно, назывался Ники́та Ива́нов сын Петро́ва, а внук Алекса́ндр Ники́тин сын Ива́нова. Это несоответствие было крайне неудобным для общества, где в XVI—XVII вв. большое значение придавалось генеалогии. Напрашивался естественный выход — сделать один из двух патронимов постоянным наследственным именем, то есть фамилией в полном смысле этого слова. Этот процесс стал осуществляться в XVI в. и поначалу затронул семьи высших социальных слоев.
3. Патронимические фамилии
3.1. Патронимические фамилии на ‑ов/‑ев и ‑ин. В трехэлементном имени типа Ива́н Петро́в сын Бобро́ва или четырехэлементном типа Ива́н Петро́в сын Бобро́ва Жда́нова третий и четвертый элементы выступали в форме родительного падежа. Пока они оставались в этой форме, их можно было рассматривать как патронимы. Лишь когда родительный падеж был замещен именительным, третий или четвертый элемент мог быть уже признан настоящей фамилией (прозва́ние в древнерусском, фами́лия в современном русском), то есть только когда Ива́н Петро́в сын Бобро́ва стал Ива́н Петро́в сын Бобро́в. С этого момента Бобро́в становится наследственной фамилией. В написании имен русского боярства и дворянства это изменение прослеживается примерно с середины XVI в. Однако и позже форма родительного падежа нередко еще использовалась несколькими поколениями, то есть постоянно меняющемуся патрониму оказывалось предпочтение перед постоянной фамилией. Любопытный пример последнего содержится в родословной боярской семьи, представитель которой в 1613 г. стал первым царем из династии Романовых. Известно, что в течение XVI в. члены этой семьи трижды меняли свое имя: Ко́шкин на Заха́рьин, далее на Ю́рьев и, наконец, на Рома́нов.
И хотя эти имена употреблялись в именительном падеже, их скорее следует рассматривать как патронимы, чем настоящие фамилии. Вероятно, это необычное отступление от общей модели считалось особой привилегией высокопоставленного незначительного меньшинства.
Далее с середины XVI в. подавляющее большинство русских фамилий постепенно усвоило застывшие патронимические суффиксы ‑ов/‑ев и ‑ин. Это преимущественно русский тип фамилий.
Именно патроним отца обычно становился наследственным именем семьи. Если у деда, чье имя легло в основу утвердившейся фамилии, было два имени — одно крестильное, а другое обиходное, то фамилия неизменно образовывалась от второго. Это можно объяснить здоровым стремлением избежать омонимии, которая угрожала бы русским фамилиям, если бы они базировались лишь на ограниченном фонде крестильных имен. Запас же обиходных имен был практически безграничен.
Фамилии не были зафиксированы для всех слоев русского общества того времени. Естественно, что аристократия здесь опережала другие социальные классы. Буржуазия появилась позднее: большинство богатых купцов и торговцев получило официальные фамилии в XVII в. Остальных сословий этот процесс коснулся только в XVIII и даже XIX вв. У крестьян за немногими исключениями не было наследственных фамилий вплоть до отмены крепостного права в 1861 г.
Если личный патроним на ‑ов/‑ев, ‑ин не признавался представителями высшего общества, то этого никогда не происходило с таким же патронимом отца. Вот почему те, кто имел право на патроним с ‑вич, не возражали также против получения фамилии на ‑ов/‑ев, ‑ин. Например, князь Дми́трий Ива́нович Хилко́в мог считать свою фамилию на ‑ов столь же благородной, как и свой патроним на ‑ович.
Утверждение патронима деда в качестве фамилии привело к отождествлению формы патронимов и фамилий, исключение составляли немногие люди, имевшие право носить патроним на ‑вич. Несмотря на очевидное неудобство, это тождество форм сохранялось вплоть до XIX в. По указу Екатерины II только члены первых пяти классов табели о рангах имели право использовать патроним на ‑вич; в армии это соответствовало званиям от генерал-майора и выше. Классам от шестого до восьмого, соответствующим званиям от полковника до майора в армии, разрешалось использовать только патронимы на ‑ов и ‑ин. Классам от девятого до четырнадцатого (в армии от звания капитана и ниже) не разрешались патронимы. Такое классовое понимание патронима ограничивалось, однако, только сферой сановной бюрократии и не соблюдалось в частной жизни. В XIX в. от него отказались и даже в кругах сановников, и окончание патронимов-отчеств ‑вич распространилось на всех, включая и низшие слои общества.
Распространение некогда аристократических окончаний ‑ович, ‑инич в низших социальных слоях иногда сопровождалось сокращением (при небрежном произношении) их формы путем пропуска слогов ‑ов и ‑ин, например: Фоми́нич, Луки́нич, Ильи́нич > Фоми́ч, Луки́ч, Ильи́ч. Это изменение закрепилось на письме, и в результате формы на ‑инич полностью исчезли. Любопытно, что суффикс ‑ин‑ удерживался в женских отчествах, как, например, в Фоми́нична, Луки́нична, Ильи́нична. В разговорной речи отчества на ‑ович/‑евич могут терять слог ‑ов/‑ев‑, но только в случае, если он безударный; далее ‑ич после твердого согласного выступает как ‑ыч, например, Па́влович, Степа́нович, Григо́рьевич, Алексе́евич дают Па́влыч, Степа́ныч, Григо́рьич, Алексе́ич. Этот тип отчеств, особенно отчеств на ‑ыч, в настоящее время ограничен сферой разговорной речи{10}.
Теперь между фамилией и отчеством нет возможной двусмысленности, за исключением нескольких фамилий на ‑вич украинского и белорусского происхождения. Но даже в этих случаях различаются по ударению две группы.
3.2. Распространение патронимических фамилий на ‑ов/‑ев. Когда патронимы на ‑ов/‑ев и ‑ин превратились в постоянные фамилии путем простой замены формы именительного падежа формой родительного, патронимы-прилагательные типа Смирно́го, Горба́того также проявили тенденцию стать постоянными фамилиями. Но в некоторых случаях их форма родительного падежа была заменена соответствующей формой именительного падежа, то есть Смирно́й, Горба́той. О них можно сказать, что они по счастливой фонетической случайности совпали с доминирующим типом фамилий на ‑ов.
Русское г в окончании род. п. ед. ч. прилагательных произносилось как в в Москве и во всей северной России с XV в. Таким образом, фамилия Смирного не только произносилась, но часто и писалась Смирно́во. Это окончание ‑ово мало отличалось от окончания род. п. ‑ова (типа Бобро́ва) патронимов на ‑ов. Конечное о в окончании родительного падежа прилагательных никогда не было ударным, к XVI в. неударные о и а произносились сходно, по крайней мере, в московском ареале. Таким образом, установилось полное фонетическое тождество между формами родительного падежа двух типов патронимов. Это фонетическое тождество нашло отражение в письменной речи, так что родительный падеж прилагательного передавался на письме в форме ‑ова (Смирно́ва) точно так же, как родительный падеж патронима на ‑ов (Бобро́ва). Даже на севере, где неударные о и а все еще различались, окончания ‑ово и ‑ова были достаточно близки, чтобы дать синтетическую форму ‑ова.
Следующей ступенью было создание псевдоименительной формы Смирно́в, произведенной от формы родительного падежа Смирно́ва по аналогии с родительным падежом Бобро́ва при именительном Бобро́в. Этот шаг был сделан в XVI в., в конце следующего столетия фамилии в форме прилагательных частично совпали с доминирующим типом на ‑ов, оставив лишь несколько исключений на ‑ово (см. с. 138—139).
