В начале было кофе. Лингвомифы, речевые «ошибки» и другие поводы поломать копья в спорах о русском языке - Светлана Гурьянова
Отсутствие научной, да и вообще любой аргументации – принципиальная позиция Сундакова:
«Так как все наши уроки не являются научными трудами, то каких-либо научных доказательств всего того, о чем я говорю, Русской Школе Русского языка не требуется, и поэтому не будет»[260].
Уроки – не научные труды, но при этом Сундаков чрезвычайно самоуверен и считает все свои утверждения истиной в последней инстанции:
«Могу ли я ошибаться? Нет. Потому что рассказываю на этих уроках только о том, в чем уверен абсолютно. Тогда откуда об этом знаю я? Если кратко, то я посвятил этому всю жизнь – читайте биографию»[261].
А о тех, кто пытается спорить и требует доказательств или даже банальной логики, Сундаков просто отзывается как о не слишком умных людях, которым затуманила голову официальная наука. Полагаю, он скажет то же и обо мне, если удосужится прочесть эту главу, – и это будет очень предсказуемо и совсем не оригинально.
Сундаков часто упрекает ученых в том, что они не могут ответить на его простые вопросы. Например, он высказывался в пользу теории плоской Земли и заявлял, что официальная наука не может ответить ему, почему же реки текут в разные стороны и почему объекты якобы не уходят за горизонт[262] (хотя, конечно, сомнительно, что он искал ответы).
При этом сам Сундаков на очень простые вопросы об источниках информации, которую он дает в Школе Русского языка и в книгах, не отвечает никогда. Очень выгодная позиция: получается, можно говорить вообще все что угодно и о чем угодно.
Печально, что у Сундакова, по его словам, есть филологическое образование – а значит, если он находится в здравом уме, то не может не понимать, насколько фантастичны его теории. Видимо, секрет в том, что они очень хорошо продаются, – хотя как люди платят за этот набор букв, тоже загадка. Но факт остается фактом: на полках крупнейших книжных магазинов труды Сундакова красуются в разделе «Языкознание» рядом с научными, а видео на его ютуб-канале набирают сотни тысяч (а иногда и миллионы) просмотров.
Что о древности русского языка говорит наука
Историей языков и установлением родственных связей между ними, как уже было упомянуто, занимается дисциплина под названием «компаративистика», или «сравнительно-историческое языкознание». «Историческое» – потому что изучает историю языков, а «сравнительно» – потому что делает это, сравнивая языки друг с другом и с их предками, которые известны по памятникам письменности.
Такие сравнения помогают выявить закономерности развития языков и даже реконструировать древние языки, которые были бесписьменными. Ученые выявляют звуковые соответствия родственных языков (например, соответствие английского t русскому «д»: tree – «дерево», two – «два», ten – «десять»; о таких соответствиях подробнее написано на стр. 206–207) и устанавливают, из каких звуков праязыка они могли бы появиться, то есть какие звуки праязыка могли бы дать все имеющиеся в сравниваемых родственных языках варианты. Причем это не бездумное перебирание форм или тыканье пальцем в небо: реконструкция праформ проходит по четким алгоритмам, которые можно сравнить с математическими.
Правильность методов лингвистической реконструкции не раз доказывалась находками более древних памятников письменности, где действительно проявлялись уже реконструированные учеными праформы. Вот примеры, которые приводил в одном из интервью выдающийся лингвист Вячеслав Всеволодович Ива́нов:
«Оказалось, то, что мы называем фонетическими соответствиями, фонетическими законами, действительно работает как математический закон. Скажем, мы восстанавливаем праязык какой-то группы языков. А потом находится язык, который входит в ту же группу, но более древний. Сравнивая его и сконструированный нами праязык, мы можем подтвердить нашу гипотезу. Для кавказских языков Старостин восстановил древний прасеверокавказский язык, каким он был примерно шесть тысяч лет назад. А недавно в городе Уркеш на севере Сирии, который существовал четыре с лишним тысячи лет назад, найдены тексты на языке, родственном нашим северокавказским, и эти тексты подтверждают гипотезу Старостина. То, что мы построили как математическую схему, подтверждается в древней форме этих языков. То есть у нас есть способ экспериментальной проверки наших гипотез.
Я много занимался древнейшим из известных по письменным памятникам древних индоевропейских языков – клинописным хеттским. Он был дешифрован чешским ученым Грозным, когда сравнительная грамматика индоевропейских языков уже была построена и оказалось возможным проверить многие из предложенных ранее реконструкций, установить, насколько успешно работает эта лингвистическая машина времени. <…> Французский лингвист Мейе, сравнивая в разных индоевропейских языках приставки и предлоги вроде русских пере-, про-, пра-, при-, английского for, латинского pro, пришел к выводу, что все эти слова происходят из разных падежных форм когда-то существовавшего существительного с пространственным значением. В древнехеттском языке три с половиной тысячи лет назад было такое существительное со значением “передняя сторона”. Оно звучало как peran, а отдельные его падежи были похожи на эти приставки и предлоги в позднейших индоевропейских языках»[263].
К слову, упомянутый Ивановым еще один прекрасный компаративист Сергей Старостин совместно с другим известным лингвистом Владимиром Орлом подтвердил более раннюю гипотезу других ученых (прежде всего датского лингвиста Вильгельма Томсена) о том, что этрусский язык родственен северокавказским языкам и входит с ними в одну языковую семью[264]. Уж русский профессиональный лингвист заметил бы сходство этрусского с русским, о котором твердят лингвофрики, – но этого не произошло, потому что сходства, как ни покажется это кому-то печальным, нет. Вопрос о родстве этрусского с другими языками все равно пока остается дискуссионным, потому что далеко не все этрусские надписи дешифрованы; но то, что этруски – это явно не русские, ученым очевидно.
И русский язык не самый древний на Земле. Увы, накопленные за почти 200 лет данные исторической лингвистики недвусмысленно говорят именно об этом. Но таковым нельзя назвать и английский, и французский, и итальянский, и даже санскрит.
Да, в перечисленных языках действительно наблюдается сходство многих базовых слов, связанных системой звуковых соответствий, – но оно устроено гораздо сложнее, чем похожее звучание strawberry и «с трав бери»:
* Слово использовалось не в значении «брат», а с семантическим сдвигом: φράτηρ (фратер) – член фратрии, т. е. сообщества нескольких родов.
** В таджикском «ночь» обозначается другим, неродственным словом.
*** Здесь добавилась приставка re-.
