Майя Тугушева - Под знаком четырёх
Автор (подумав): Конечно, связи сохраняются, и как бы ни хотелось многим писателям все начать с белого пустого листа — традиция продолжалась. Но разумный мир Кристи и «иррациональный» Хайсмит действительно антиподы, ведь герои у Хайсмит — преступники.
Критик: Тогда будьте последовательны и признайте, что и у Чандлера с Дойлом очень мало общего. Я, например, не вижу ничего. Недаром Чандлер в статье «Двенадцать примечаний к роману тайны» так ядовито иронизировал над классическим детективным романом.
Автор: Статья прелюбопытная. То, что он скромно назвал примечаниями — это его собственные правила «игры». Он считал, что По и Дойл устарели. Он так и говорит: по отношению к современным мастерам По и Дойл — то же самое, что Джотто в сравнении с Леонардо да Винчи…
Критик: Вот видите! Но что же вызывало его возражения?
Автор: Ну, во-первых, он считал, что детектив жанр реалистический, то есть персонажи, обстановка и атмосфера должны быть правдоподобны, а роман — повествовать о реальных людях в реальном мире, поэтому он обрушивается на «Пеструю ленту» Конан Дойла: зачем он изображает такой экзотический способ убийства — с помощью ручной змеи, проникающей через отверстие в стене и спускающейся по шнурку от звонка в изголовье кровати.
Критик: Ну, допустим, способ убийства экзотичен, зато мотив — желание завладеть деньгами падчерицы — самый что ни на есть правдоподобный.
Автор: Чандлер считал также совершенно нелепой завязку рассказа «Союз рыжих» — возможно ли завещать деньги самому рыжему?
Критик: Боюсь, что Чандлеру иногда изменяло чувство юмора.
Автор: Он утверждал, что Дойл был совершенно не знаком с постановкой дела в Скотланд-Ярде. В том же он упрекал и Кристи.
Критик: И ставил им в пример Остина Фримена! Но все это еще больше убеждает меня, что власти По и Дойла он над собой не признавал. Поэтому и сочинял собственные правила. Но, наверное, не он один?
Автор: Да, был еще Роналд Нокс, он поведал миру свои «Десять заповедей детективного расследования»: 1) преступник должен присутствовать в детективном романе с первых же его страниц; 2) в детективном романе не должно быть никаких потусторонних явлений; 3) сыщик-детектив не может быть сам преступником; 4) интуиция сыщика не сверхъестественна, а вполне в рамках нормы; 5) в расследовании ему не должны «помогать» никакие совпадения и так далее. Правила эти Нокс провозгласил шестьдесят лет назад, примерно тогда, когда Кристи опубликовала бунтарский роман «Убийство Роджера Экройда». Ведь там, как мы знаем, рассказчик оказался убийцей, а это было уже вызовом традиции шерлокианы.
Критик: Но на главное правило, утвержденное Дойлом (и Ноксом) — сыщик не может быть преступником, — она не покушалась.
Автор: Это позволил себе только Морис Леблан, виновник существования Арсена Люпена, этого обаятельного проходимца, который, оказавшись в Англии, подвизался там в роли сыщика из Скотланд-Ярда, причем дурачил самого «Херлока Шолмса» догадываетесь, в чей огород камешек? — так что, пожалуй, и на это правило нашлось исключение. Кстати, иронические литературные наскоки на Холмса — тоже проявление бунта.
Критик: Но в правилах Нокса я не вижу особой новизны. Да и у Чандлера!..
Автор: В том-то и дело, что кроме изменившегося отношения к полицейскому (а у Чандлера оно все-таки неоднозначно) — новаций практически нет. В этом отношении он второй Сименон.
Критик: Не случайно Чандлер и Хэмметт считали его лучшим мастером современного детектива.
Автор: Мне Око Континента Дэшиела Хэмметта очень напоминает Мегрэ. Ну, а что касается Чандлера, то, что бы он ни утверждал в статье «Двенадцать примечаний», его Филип Марло кажется иногда просто американским Шерлоком Холмсом.
Критик: Сомнительно. Око Континента и Марло способны убивать, а Холмс своих рук никогда не обагряет и Мегрэ тоже, хотя иногда рукоприкладствует.
Автор: Но давайте заглянем под маску грубоватости, которую носит Марло, и перед нами — неподкупный человек чести, как его называет Чандлер. И еще: Марло — сыщик-любитель, как Холмс, а не полицейский инспектор. Почему? Ведь Чандлер так рьяно защищал обычного «копа»! Но при этом он очень точно подметил, что полиция — не только защита, полиция — угрожающая сила бездушной государственности, и в романе «Женщина в озере» пишет о полицейских: «Они гордились своим могуществом и любыми путями стремились дать его почувствовать, вколотить его вам в глотку и, ухмыляясь, смотреть, как вы корчитесь». Поэтому Филип Марло относится к полицейским «настороженно». Кстати, у него интересное имя. У меня гипотеза: Чандлер соединил в одном имена двух великих людей — поэта Филипа Сидни и драматурга Кристофа Марло.
Критик: Далеко вас занесло, в царствование Елизаветы I!
Автор: Но давайте хоть предположим подобную возможность. Тем более что обе фигуры особенные. Филип Сидни — идеал самопожертвования. Умирая на поле боя и томясь предсмертной жаждой, он отдал последний глоток воды раненому солдату ему она могла спасти жизнь. Ну, а Марло, Кристофер Марло, был не только гениальный драматург и поэт, но и весьма загадочная и таинственная личность.
Критик: Тайный агент? Да к тому же вроде двойной? И убит был далеко не в случайной драке? Кстати, именно правая рука Елизаветы, лорд-канцлер Уолсингэм, учредил шпионскую службу в Англии. Но интересно, почему же шпионский роман возник совсем недавно, когда «взорвалась галактика»?
Автор: Да нет, возник он гораздо раньше. Первый шпионский роман написал Джеймс Фенимор Купер. Роман так и назывался «Шпион», и герой его тоже двойной агент, Харви Берч. Считается, что он шпион английский (в романе идет американская Война за независимость XVIII века), а он верой и правдой служит молодой Америке, сражающейся за свободу против метрополии. Ну, а затем эстафету переняли французы, «Дело Леру» и «Мсье Лекок» тому доказательство.
Критик: Как популярна тема двойного агента! Вот и в «Человеческом факторе» Грэма Грина он действует. Впрочем, ничего удивительного: недаром он сам работал в разведке и знаком был с Кимом Филби.
Автор: Но у Грина роман политический с детективной интригой.
Критик: А в Англии когда появился шпионский роман?
Автор: Да, пожалуй, его родоначальник Уильям Ле Ке. Он служил в разведке в годы первой мировой войны. Но первый его роман «Узы вины» (1890) был создан, так сказать, на русском материале.
Критик:???
Автор: Не удивляйтесь. В романе описывалась жизнь политических ссыльных XIX века в Сибири. Вообще-то автора в особых симпатиях к России заподозрить трудно, и в романе «Великая английская война» (1897) он изображает, как французы и русские вторгаются в Англию. Франция исконный враг, с Россией у Англии тоже были недружественные отношения.
Критик: Из трех разновидностей современного детектива шпионский роман считается самым консервативным, не так ли?
Автор: Во всяком случае, националистические предрассудки в нем проявляются постоянно. Враг всегда плох и глуп. «Их» шпион — тупица, злодей, шпион «свой» — перл создания, так он умен, благороден и смел.
Критик: А между прочим, этот тон задал Конан Дойл в «Его прощальном поклоне». Холмсу 60 лет, но он, как прежде, ловок, находчив и силен и ума палата в целости, молодой же фон Борк — этакий неудачник-простофиля.
Автор: Ну, а потом, в годы «холодной войны», на смену шпионам немецким пришли советские, в бондиане например, хотя «рука Москвы» чувствовалась и раньше.
Критик: У Агаты Кристи, вы об этом упоминали.
Автор: Что Кристи! Вот Герман Макнил, по прозвищу «Тихой сапой», тот изрядно постарался, создавая «образ врага», и в романе «Бульдог Драммонд» (1920) изобразил чудовищный заговор, цель которого — свержение правительства с помощью «московского золота». Все это откровенно бездарно.
Критик: Но на ниве «шпионской» прозы подвизались и талантливые писатели, Моэм например, который и сам был тайным эмиссаром в революционном Петрограде и пытался предотвратить падение Временного правительства.
Автор: А потом написал о тайном агенте Эшендене, и это была не бравурно-пошлая ксенофобическая поделка, как у Макнила, но горькая правда. И может быть, впервые тайный агент, шпион и контрразведчик предстал человеком, которому не чужды сомнения и душевная слабость.
Критик: А помните, у Эшендена был шеф, некий «Р», этакий хладнокровный убийца?
