…В борьбе за советскую лингвистику: Очерк – Антология - Владимир Николаевич Базылев
Проблема новой теории языка назрела и никому не удастся отмахнуться от нее или пересидеть острую ситуацию в каком-либо уголке лингвистического здания. Правда, в этом лингвистическом уголке толпятся уже некоторые скороспелые лингвистические теории и теорийки и ждут своего бесславного конца (это, прежде всего, «когнитивная лингвистика» и «языковая картина мира»). Созревшая ситуация в языкознании требует особой смелости мысли. Опасность состоит только в том, чтобы мы заранее сами себе не внушили, что этого не может быть, потому что этого никогда не может быть. Элементы такого догматического, консервативного подхода особенно вредны при рассмотрении фундаментальной методологической проблемы – проблемы взаимодействия наук в исследовании сущности языка, против чего категорически выступает Е.С. Кубрякова <…>.
Советская лингвистика, как пишет А. Соломоник, под влиянием механистически понимаемого материализма чуралась формализованного подхода к языку. Все ведущие советские школы, которые благополучно свергали друг друга, были согласны в одном: формализованный подход к языку – табу, так как он противоречит материалистическому мировоззрению. Но так как знак в равной мере принадлежит и реальному миру и системе, в которую он входит, следует изучать его как с одной, так и с другой стороны, а также в обоих направлениях. Тогда по-иному будет решаться и проблема значения, которая давно зашла в тупик в лингвистике, и проблемы формальной логики на языковом материале.
Научная демагогия – один из главных аргументов в арсенале советских лингвистов, работающих в области теории языка, а также психологии и философии. Например, А.А. Леонтьев, хорошо усвоив этот метод, проявляющийся во многих его работах, анализирует высказывания крупных «буржуазных» учёных (М. Хайдеггера, Ортега-и-Гассета, К. Ясперса) следующим образом:
«Все эти люди – буржуазные философы с известными именами. В их словах очень ясно отразилась человеконенавистническая сущность капиталистического общества» <…>.
Вот конкретные партийные решения о проблемах лингвистики: «О задачах советской филологической науки в свете решений 26-го съезда КПСС». Вот наше свободное научное творчество в языкознании: партия указывает, чем и как каждый из нас должен заниматься в языкознании. Р.М. Фрумкина пишет:
«…во все времена лингвисты были обречены на непосредственную причастность к „идеологическому фронту“. В культурной реальности это соответствовало государственной установке на тотальную идеологизацию любых проявлений духовной жизни… Проблема „язык и мышление“… была отягощена идеологией в высшей степени».
«Марксистско-ленинское языкознание» проблему понимания сущности языка загнало в тупик, из которого нет никакого выхода: все выходы блокированы разными теориями и теорийками, всё больше и больше препятствующими раскрытию тайны языка.
В интенсификации научных исследований были заинтересованы прежде всего те, кто громче всех и практически ежедневно возвещал о борьбе за построение нового типа общественных отношений. Но, как оказалось, забота об этом провозглашались лишь на словах. На деле же догматизм в науке, унификация и крайняя идеологизация духовной, всей общественной жизни, политическая и идейная монополия вели не к прогрессу, а к застою, упадку и регрессу. Надо ли долго говорить о том, что при таком отношении… [наука] не нужна была властям. Но не нужна она была и тем, кто в академических мантиях выступал не более как комментатором классиков марксизма и «исторических решений КПСС» <…>.
Ситуация в языкознании была такова, что все искали судорожно – не сказали ли по данному вопросу что-нибудь «классики марксизма». Небывалая по размаху догматизация марксизма всегда сопровождалась призывом творчески развивать марксизм. Однако из истории не только языкознания, но и других наук не известно ни одного случая такого творческого развития, кроме «творческих» работ И.В. Сталина по вопросам языкознания <…>.
В науке уместны только научные факты, а не академические чины.
«Существенный недостаток современной лингвистики мне видится не в её эзотеричности („недоступности непосвящённым“, ну зачем пугать читателя греческой терминологией, неужто так беден русский язык?), а в отсутствии серьёзной методологической рефлексии (зачем это неуместное слово, притянутое за волосы из психологии, т.е. „размышление“) о предметах и внутренних путях самой этой науки» (Р.М. Фрумкина).
<…>
«Марксистско-ленинское языкознание» вылилось, действительно, во-первых, в некую «крайность», во-вторых, в некую «мечту», в «иллюзию», тормозившую развитие науки. «Русская крайность» в какой-то степени проявилась также в поголовном заимствовании всего «нового» из Западных «научных» арсеналов и продолжающих подпитывать российское языкознание, фактически оказавшихся самым настоящим лингвистическим блефом <…>.
Как преодолеть ошибки «марксистско-ленинского» теоретического языкознания?
«Официальная поддержка враждебного науке „нового учения о языке“ сменилась поддержкой традиционной науки, что было шагом вперёд, но общий принцип административного подхода к науке ни в чём не изменился, во многом дожив до нашего времени» (В.М. Алпатов).
«…Чтобы изгнать идеологию из такой науки, как лингвистика, предстоит ещё понять, какие тезисы, установки, позиции суть следствие укоренившихся в нас самих идеологем… Наивно думать, что преодолеть идеологемы можно путём простого отказа от навешивания ярлыков… Обрыву культурной традиции в науке надо противопоставить кропотливое и целенаправленное создание недостающих звеньев цепи. Этот процесс невозможен без свободомыслия, понимаемого как норма. Для диалогического и диалектического мышления нужен „человек сомневающийся“, человек вопрошающий, человек свободный» (Р.М. Фрумкина).
Р.М. Фрумкина справедливо выступает против догматов-ответов «как известно». Наука невозможна без преемственности. Движение науки идёт в двух направлениях: одни закономерности, будучи открытыми и описанными, помещаются в рубрику «как известно», другие пересматриваются в свете новых данных и из этой рубрики уходят, потому что теперь уже известно иное. Ничто, укрытое за стеной «как известно», не должно обладать статусом неприкосновенности. Вопрос о состоянии теории развития языка в «марксистско-ленинском языкознании» не в последнюю очередь зависел от подготовки кадров по этому вопросу, и главным рассадником такой подготовки должна была бы быть кафедра общего языкознания МГУ как ведущего учебного заведения страны. Но какие кадры могла выпестовать эта кафедра и могла ли она стать действительно ведущей, если с 1971 по 1997 год (26 лет!) этой кафедрой заведовал совершенно не разбирающийся в теории языка академик РАО Ю.В. Рождественский, основными научными интересами которого были темы: «Техника, культура, язык», «Общая филология», «Введение в культуроведение», «Теория риторики», «Принципы современной риторики», «Мораль, нравственность, этика», «Общество. Семиотика. Экономка. Культура. Образование». А в «Лекциях по общему языкознанию» – всё те же проблемы и никакого «общего языкознания»! Официальный гриф: «Учебное пособие для студентов высших учебных заведений по специальности „филология“». Естественно, учение о сущности языка у Ю.В. Рождественского затмили его беллетристика и пустословие о «языкознании как гуманитарной науке», о риторике, лингводидактике, культуре речи, нравственности, этике, которые относятся к культурологии и к методическому циклу, а
