Николай Замяткин - Вас невозможно научить иностранному языку
Одна из моих читательниц написала на моём форуме, как она в первый раз вступила на священную американскую землю. Произошло это знаменательное событие в аэропорту Нью-Йорка. Работник паспортного контроля стал задавать ей какие-то вопросы. Почему-то по-английски, к чему испуганная таким вниманием дама была, как оказалось, совершенно не готова — она не понимала ни слова из того, что ей говорили. Пятнадцать лет изучения английского в самых разнообразных учебных заведениях исчезли без какого бы то ни было следа.
Работник становился всё строже и раздраженнее, в воображении дамы уже стали возникать наручники, американские застенки и долгие ночные допросы, когда паспортист поднял трубку телефона и куда-то позвонил. Через минуту со зловещим металлическим клацанием открылась дверь и из нее вышел гигантского размера негр в военной форме. Дама приготовилась терять сознание — начинал сбываться самый страшный ее кошмар.
Громила-негр не спеша подошел к даме, так же не спеша осмотрел ее с головы до ног, заглянул в паспорт, разлепил свои страшные вывороченные губы и процедил: «Ну такэ шо, дама? вы нэ хово́рытэ по аглицкой мовэ? а я таки хово́ру по-русски! сало е?»
Вы должны подражать — запечатлевая, навсегда впечатывая в свой мозг! — если не совершенно идеальному, то принятым в этом языке за стандартное произношению и грамматике — на которые мы и ориентируемся при отработке нашей матрицы обратного резонанса. Иначе можно легко принять за образец произношение какого-нибудь безграмотного иностранного «хлопца» или «конкретного братка» и «обогатить» свой иностранный язык «ихней» колоритной «мовой», «та я шо? та я ж нишо!», языковой, «ты чё, козёл, в натуре!», распальцовкой или какими-нибудь другими «непристройностями» (помню, как один «зеленый берет» жаловался мне за рюмкой… эээ… чая, что у них диспетчером-телефонистом посадили одну губастую негритянку, отловленную, очевидно, в каком-то нью-йоркском гетто, чей «английский» не был понятен ни ему, ни вообще кому бы то ни было в их группе, включая и чернокожих «африканце-американцев»).
Недавно мне пришлось общаться с одним из представителей солнечного Узбекистана, коих неисчислимое количество трудится в поте своего лица на просторах нашей страны за вполне скромное вознаграждение. Русскому языку он явно обучался без отрыва от производства прямо на погрузочно-разгрузочных работах или какой-нибудь стройке. Это стало совершенно очевидным, как только он открыл рот, откуда хлынул некий мутный поток, где преобладали слова, из которых я могу привести здесь только слово «мать». Я с трудом пересилил в себе желание немедленно с ним распрощаться для того, чтобы бегом вернуться к себе домой и принять долгий горячий душ.
А ведь это неплохой, и даже весьма обходительный человек, и я уверен, что на своем родном языке он никогда не позволил бы себе так изъясняться, а тем более с человеком, которого он только что встретил. Но дело в том, что заплетающийся от сивухи язык опустившихся и потерявших человеческий облик вырожденцев и полубомжей с сизыми носами — а он, похоже, имел дело исключительно с такими экземплярами животного мира нашей страны — он совершенно невинно и искренне воспринял как языковую норму русского языка.
Нет, не дураки придумали поговорку «простота — хуже воровства!». Не будьте и вы, мой изъясняющийся на безукоризненно чистом русском языке собеседник, незамысловато «просты» в своем подражании носителям языка, дабы не уподобиться моему новому узбекскому другу.
Иногда подражание речевым образцам дает другие, но также весьма интересные результаты. Первым преподавателем русского языка одного из моих военных американских учеников был прибалт. Этот мой ученик до сих пор говорит — прекрасно говорит, впрочем! — на русском языке с легким прибалтийским акцентом. Внешность его типично прибалтийская, и, соответственно, все в нашей стране сразу же принимают его за уроженца одной из прибалтийских стран. Иногда я подозреваю (я уверен, что совершенно безосновательно!), что он успешно использует это в своих темных шпионских делишках на Алтае, куда он постоянно возит на пешие и конные прогулки перекормленных гамбургерами и переполненных кака-колой богатеньких американских обывателей. Однако стоит мне посмотреть в его невинные голубые глаза и услышать его приятный едва уловимый прибалтийский акцент, как мои ни на чём не основанные подозрения рассеиваются, как зыбкий юрмальский туман под лучами жаркого узбекского солнца…
Поправка:
Я только что узнал из надежных агентурных источников, что мой солнечный узбекский друг проходил углубленный курс изучения русского языка на местном рынке, где он последние десять лет честно трудится дворником всё более широкого профиля. Так что со стройки и ее мирных тружеников, несомненно, изъясняющихся на родниково-чистом русском языке («Будьте столь любезны, сударь, передайте мне вон ту ванну с цементным раствором! Благодарю вас!» — «Ну, что вы, право же, не стоит благодарности!» — «Прошу извинить покорно, милостивый государь, но я хочу обратить ваше внимание на то, что вы уронили вашу кувалду мне на ногу!» — «Тысяча извинений! Уверяю вас, что это произошло совершенно непреднамеренно! Впрочем, если вы, любезный коллега, хотите сатисфакции, то выбор оружия за вами! Я и мои секунданты, конечно, всегда к вашим услугам! Извольте в таком случае встретить нас после работы у ларька!»), мои обидные подозрения снимаются как не имеющие под собой совершенно никаких оснований. М-да…
А о чём они поют?
Ни о чём они не поют! И ради всего святого прекратите меня об этом спрашивать! На коленях умоляю!
Почему-то бытует представление, что все, кто хоть в какой-то мере знает иностранный язык, непременно обязаны понимать вопли, стоны, урчание, хныканье и прочие извержения, льющиеся непрерывным потоком на наши головы (впрочем, точнее будет сказать — на ваши, поскольку до меня эти грязные волны докатываются весьма редко) из теле-, радио- и других ассенизационных коллекторов.
Вас, мой любезный собеседник, это может снова удивить, но носители языка очень и очень часто не имеют никакого понятия, какие именно слова выплевывают на них все эти бесконечные группы и группочки (восприятие происходит на полубессознательном уровне), корчащиеся на экранах в судорогах «творчества». Я знаю — когда-то давно я спрашивал. Потом перестал.
Впрочем, даже если вы услышите — или прочитаете — все слова, то никакого такого «смысла» вы там всё равно не обнаружите.
«Люби меня, как я тебя! И чем чаще, тем лучше! Хе-хе-хе!», «Я продал душу диаволу за мешок денег и вам того же желаю! Трали-вали!», «Я самка с плотным телом. Оно всё как в огне. Отдамся по сходной цене. Гы-гы-гы!», «Мочи ментов — козлов позорных! Пора пойти кольнуться! О-хо-хо!», «Я молод, здоров, красив и похотлив, как козёл, и так будет всегда! Ля-ля-ля! Ля-ля-ля!», «Бога нет и никогда не было! Я произошел от шимпанзе — в зеркале это очень хорошо видно! Тебе — как сейчас мне! — будет хорошо, если ты будешь жить, как свинья! Я-я-я!», «Пахать землю и вообще работать — стыдно! Такая жизнь — для идиотов! А мы с тобой ведь умные! Е-е-е!».
Можно продолжать с небольшими вариациями до бесконечности, но стоит ли? Не нужно искать пресловутую черную кошку в этой темной, затхлой комнате. Даже если она там и есть, то смрадный дух идет именно от нее. Если уж порождения какого-нибудь Леннона или обезьяноподобного Джаггера считаются вершиной смысла, то что говорить о тысячах их жалких подражателей?
Часто можно услышать, что я, дескать, слушаю песенки на языке, который изучаю и, соответственно, тем самым улучшаю свой иностранный язык. Слабенькая, грошовая отговорка — данная «метода», мой любезный собеседник, не работает. Слышать слова мешает так называемая музыка. Даже если слова и слышны, то произношение слов в песнях радикально отличается от произношения в нормальной речи. Лексика, грамматика и расположение слов в предложении также нестандартны. Ритмика языка совершенно другая. Послушайте внимательно и проанализируйте песенки на русском языке — разве вы говорите на таком языке? Кстати, всегда ли вы понимаете, что такое они там поют? Я, мягко говоря, — не всегда. А ведь они вроде бы поют по-русски.
Конечно, песни на иностранном языке зачастую служат первоначальным толчком для изучения языка, катализатором интереса к этому языку (особенно после «увлекательных» школьных текстов!), но не более того. Ванильной, так сказать, добавкой к пирогу языка. Даже те, кому нравится ванильный вкус, не должны насыпать ванилин в свой любимый тазик, ставить его перед собой на кухонный стол и есть этот продукт большой столовой ложкой на завтрак, обед и ужин — тут нужна умеренность! Как нельзя питаться исключительно ванилином, ровно так же невозможно изучить иностранный язык по песням. Хотя если вы желаете быть первым в истории человечества, кому это удалось, то не собираюсь ставить вам палки в колёса.
