Реализм и номинализм в русской философии языка - Владимир Викторович Колесов
7. Реализм
Таким образом,
«последовательными оборотами философия ввинчивается в действительность, впивается и проникает ее всё глубже. Она есть умная медитация жизни, претворяемой в текущее слово, ибо, чтобы быть умным, каждое движение созерцающего духа – в духе дает свой словесный образ, необходимо возникающий, как волна, что бежит за пароходным винтом.
И философия есть язык; но она – не одно описание, а множество таковых, превращающихся одно в другое» (Флоренский 1990: 130).
Такое множество описаний и реконструировано в следующих главах книги. Правда, в распределении текстов по определенным классифицирующим признакам учитывались в основном гносеологические программы философов и не всегда – онтологические их идеи. Это не совсем верно, нужно было бы сделать наоборот, в основу классификации положить онтологию, но наша тема обязывает – а это теория познания, как она явлена в языке и в слове.
Просматривая тексты русских философов, в явном виде мы находим в них только опорные элементы семантического треугольника; их отношение к компонентам концептуального квадрата не просматривается столь же очевидным образом. Причина та, что семантический треугольник имеет символом Троицу и проработан на диалектических триадах Гегеля, т.е. находится, можно сказать, в подсознании каждого философствующего субъекта, православного тем более, и москвича гегельянца в особенности. Концептуальный квадрат понимается ими в самом общем виде, синкретично как сразу все содержательные его формы, включая и самый концепт, под разными именами всплывающий в рассуждениях русских реалистов. Это и есть «единство», «целое» и пр. как сущность всех его содержательных форм: и идеального концепта, равного идее, и реальных его содержательных форм, соотнесенных с вещью; реализм русских философов не только в признании ими связи внешних (идеи и вещи), но и внутренних (идеальных) их сущностей: концепта и его содержательных форм, которые совместно, концепт и содержательные формы его, воплощены в слове. Слово втягивает в себя и реальное, и действительное, и идею, и вещь, и концепт, и содержательные его формы. Слово вообще есть исходная точка философствования и конечная его цель (это поняли теперь и западные философы). Слово как Логос, но явленный в «человеческом слове», и Логос как явленный концепт.
Таким образом, представление о Преображении содержательных форм в границах концептуального квадрата приходится восстанавливать исследовательским путем, а терминологический разнобой – приводить к единству терминов (чего, как уже ясно, в полной мере достичь невозможно).
Схематическое распределение компонентов в формуле реализма таково:
Рис. Δ: Идея – Вещь – Слово
Идея – Вещь: Познание
Вещь – Слово: Сознание
Идея – Слово: Знание
·
объект: метонимически вещь ► предмет ► объект
субъект: метонимически идея ► мысль ► субъект
В метонимическом раскрытии символа:
· соотношение «идея – вещь» выражает онтологические связи,
· соотношение «мысль – предмет» – гносеологические,
· соотношение «субъект – объект» – дискурсивные (высказывание, в случае, если речь не идет о «симфонической личности», о «субстанциальном деятеле», о Боге и под.).
Борьба русских реалистов против размежевания субъекта от объекта является сопротивлением не онтологическим связям и отношениям, и даже не гносеологическим; они проходят на уровне коммуникативного высказывания, дискурса, когда, забывая о реальности и действительности, некоторые субъекты уж очень хотят говорить сами.
Но всё это показывает справедливость той точки зрения, согласно которой русская философия онтологична по существу.
8. Онтологизм
Онтология и гносеология столь же синкретично представлены в традиционно онтологической русской философии реализма. С известным приближением к истине можно говорить о взаимодействии некоторых направлений философской мысли в их отношении друг к другу. Как уже отмечено, символика геометрических фигур («наглядное понятие», по словам Гегеля) показывает градуальную тернарность в семантическом треугольнике, которая с точки зрения сущностей объективна, т.е. онтологична (мир объективно существует в трехмерном пространстве и времени), тогда как совмещенные во взаимно эквиполентном отношении две привативные оппозиции концептуального квадрата ([образ – символ] : [понятие – концепт]) гносеологичны. Вглубление в концепт посредством освоения его содержательных форм есть преображение сознания в общественное сознание, оно онтологизуется как имманентный язык. Возникают в дальнейшем два возможных пути развития философской мысли:
· трансцендентный субъект замещает слово – идею – логос (мистическое освоение идеального континуума) или
· происходит онтологизация идеи – логоса (понятие и есть концепт: феноменологическое освоение идеального пространства).
Первый путь обследован совместными усилиями интуитивистов и персоналистов, второй – экзистенциалистов и феноменологов.
Предупреждая изложение материала, заметим, что результатом их усилий стало положение в современной философии: познавание как присутствие, богоборчество («Бог умер!») и пр. – необходимо вернуть живого Бога (как сверхродовый принцип), т.е. либо начать сначала (из концепта в новые образы, а затем и понятия), либо «создать качественно нового» Бога. Первый путь закрыт: знак стал словом и уже перегружен смыслами; оживление концептуальной свежести в нем проблематично. Развитие всяческого (назовем так) сатанизма в наши дни происходит на основе пресыщения содержательными формами: знание (коммуникация, информация, просто болтовня освобожденного от нравственных уз обывателя) победило познание (язычников и мудрецов, начиная с Сократа) и сознание (христианство с проблемой совести: совесть и сознание здесь синонимы).
И не ведают, что творят!..
9. Реализм в отношении к концепту
На примере концептуализма покажем устойчивость исканий в однажды избранном направлении.
Можно было бы даже подумать, читая французских концептуалистов, что они издеваются над нами, накручивая термины и определения вокруг давно открытого, известного и не раз объясненного. Но нет, такие приемы – просто их конститутивный признак.
Накопленные культурой знания они хотят переименовать для лучшего (более полезного) употребления – дать всему другое имя и значит создать новую вещь. Это вообще родовая болезнь концептуалистов и номиналистов (полагал Фуко). «Всё известно» – это мотив с позиции знания в культуре пресыщения, однако же и познание необходимо, без него не обойтись, – и вот концептуалисты гоняют по наезженной колее национальной ментальности, возвращаясь и кружа, и не могут иначе: от идеи к слову и вещи (в
