…В борьбе за советскую лингвистику: Очерк – Антология - Владимир Николаевич Базылев
И тут следует помянуть добром деятельность издательства «Иностранная литература». За время своей работы в 50-е и 60-е годы издательство познакомило советских лингвистов не только с трудами тех ученых, о которых они знали только понаслышке (О. Есперсена, Г. Пауля, Л. Блумфилда, Н. Трубецкого, А. Мартине и пр.), но также с вновь возникшими лингвистическими школами и направлениями (дескриптивной лингвистикой, глоссематикой, Пражским лингвистическим кружком, лингвистикой универсалий, генеративной лингвистикой и пр.). Лингвистическая серия издательства «Иностранная литература» отличалась при этом большой оперативностью, держа советских ученых в курсе всех текущих событий мировой лингвистической науки (что в первую очередь находило свое выражение в сборниках «Новое в лингвистике» и что продолжено в сборниках «Новое в зарубежной лингвистике» издательства «Прогресс»).
Это многообразие научных данных естественным образом должно было получить свою аргументированную оценку. Она, как правило, и давалась в тех предисловиях и комментариях, которыми сопровождались все эти издания. С ними можно было соглашаться или не соглашаться и в последнем случае выдвигать иную точку зрения, доказательно ее обосновывая.
Однако и тут сработала инерция господства предельно упрощенного идеологического критерия, подавляющего всякую научную доказательность. Именно этот критерий и объединил таких завзятых марровцев, как Ф.П. Филин или В.И. Абаев с О.С. Ахмановой, Р.А. Будаговым и В.З. Панфиловым, самозванно объявившими себя верными хранителями идеологической чугунной печати. И как раньше Ф.П. Филин прикреплял ярлык социал-фашиста ко всем, кто осмеливался защищать сравнительно-историческое языкознание, так теперь О.С. Ахманова характеризовала Л. Ельмслева не иначе, как агентом американского империализма.
Но, пожалуй, главными жупелами, с которыми в первую очередь воевала названная сугубо ортодоксальная группа языковедов, стремившаяся обеспечить себе господствующее положение, были структурализм и Н. Хомский. Имя этого последнего и ныне не рекомендуется поминать на ночь. Усилиями лингвистических ортодоксов Н. Хомский превратился в почти мистически зловещую фигуру, в которой сосредоточивается вся буржуазная скверна <…>.
Почти во всех случаях поношения лингвистического структурализма ему противопоставлялось в качестве единственно правомерной материалистической альтернативы сравнительно-историческое языкознание. <…>.
Для В.И. Абаева и его соумышленников подход к языку как к структуре, и отключение от его исследований идеологических критериев есть ни что иное, как выражение крайней формализации и дегуманизации науки о языке, принимающей формы модернистской лингвистики (термин «модернизм» употребляется только в негативном значении и он, как правило, прилагается ко всему, что не укладывается в эти предначертания) <…>.
Дело однако не в В.И. Абаеве, и он поминается здесь лишь как представитель того направления, которое задано было марризмом, которое представляется отнюдь не этой одинокой фигурой, и которое, – что самое печальное и настораживающее, – продолжает давать свои побеги и в современном языкознании. Так, если и продолжать придерживаться фигуры того же В.И. Абаева, то в напечатанной им статье в 1986 году можно прочесть вариации на все туже тему:
«Формализация языкознания достигла предела в структурализме. Как в истории организмов возникают виды, не способные к дальнейшему развитию, так в истории любой науки могут возникнуть направления, которые ведут в тупик. Таким тупиковым направлением в языкознании являлся структурализм»
(Абаев В.И. Языкознание описательное и объяснительное // Вопросы языкознания. 1986. № 2).
И такого рода идеи популяризирует на своих страницах ведущий советский лингвистический журнал, словно не ведая об оформившейся к настоящему времени прибегающей к математическому моделированию компьютерной лингвистике, за которой стоят проблемы глобального масштаба.
Заканчивая рассмотрение судьбы структурализма в советской науке, нельзя не отметить того разительного обстоятельства, в соответствии с которым, если под идеологией (о которой так печется тот же В.И. Абаев) разуметь философские обоснования этого исследовательского метода, то они, как это явствует из приведенных выдержек из философских справочников, находятся в резком противоречии со всем тем, что изрекается по этому поводу самозванными ортодоксами. Идеология фактически оборачивается против них <…>.
В 1983 году Б.А. Серебренников (уже будучи академиком) опубликовал книгу «О материалистическом подходе к явлениям языка», вызвавшую среди советских языковедов замешательство. Подвергнув рассмотрению ряд фундаментальных проблем лингвистики и проанализировав способы и средства, какими эти проблемы решаются рядом лингвистов, Б.А. Серебренников констатировал, что марризм и не умирал и продолжает давать свои достаточно обильные побеги и ныне. Марризм на нынешнем этапе своего существования принимает форму, которую Б.А. Серебренников назвал неомарризмом. Он при этом предупреждает:
«Марризм в деятельности неомарристов принимает более утонченные и завуалированные формы».
И при этом поименно указывает, кто входит в когорту неомарристов.
Весьма характерно то обстоятельство, что в ней оказываются не только те ученые, научная родословная которых восходит непосредственно к «новому учению» о языке Н.Я. Марра, но также и те, кто в свое время боролся с марризмом, – например уже упоминавшиеся О.С. Ахманова и Р.А. Будагов. Как могло случиться, что теперь они оказались в одном ряду? Следует думать, что все объясняется тем, что был упущен тот аспект, который, как указывалось, объединил марризм с лысенковщиной, пролеткультом, «платформой» Покровского и пр. Тот самый аспект, который любое научное содержание сводит к идеологическому потенциалу. Применительно к языкознанию он, словами Ф.П. Филина, принимает такую форму:
«Освобождая науку от идеалистических фикций, мы тем сам создаем условия для подлинного ее расцвета и ставим преграду для ее использования против прогресса».
Не допускать! Вот лозунг, который объединяет, казалось бы несоединимые фигуры. Не допускать генетики, кибернетики, теории относительности и многого другого. Не допускать структурализма, формализма, использования математических методов и также много другого, на что Ф.П. Филин, В.И. Абаев, О.С. Ахманова, Р.А. Будагов, В.З. Панфилов и присные ни поставят клеймо «идеалистического», огородив дорогу к научному прогрессу одним и тем же набором авторитетных цитат, которыми они пользовались и тогда, когда воевали друг с другом. Так что же происходит в советском языкознании в настоящее время? Частично об этом и была речь выше. Но, конечно, феномен неомарризма далеко не покрывает собой всей картины современной советской науки о языке. Естественным образом ее достижения, в первую очередь, связаны с исследованиями русского языка – описаниями его грамматического строя, работами по исторической и современной лексикографии. Но вне
