Антология ивритской литературы. Еврейская литература XIX-XX веков в русских переводах - Натан Альтерман

И в сердце зажег он светильник познанья. Прибежищем в тяжкие годы изгнанья Они ей служили от горя и мук И ей утешеньем единственным были. Испанцы-матросы ее полюбили: С ней долго порой капитан толковал, И в сердце испанца огонь запылал… Изгнанникам-братьям, обиды терпевшим, Была она ангелом, с неба слетевшим: В минуты тревоги, тоски и сомненья К Пенине стекались искать утешенья; Стекалися с сердцем больным и скорбящим За ласковым словом, за словом бодрящим. И взором, и голосом тихим, волшебным, И речью своей, как бальзамом целебным, Она облегчала стесненные груди, И верили снова несчастные люди. Пенину смятенной толпой окружая, Стеклись пассажиры. — «Ужели, родная, Постигло евреев несчастье в пути?» — О, братья, и новое горе снести Должны мы, не падая духом в печали; Сегодня матросы при мне толковали, Что наших толпой у чужих берегов Купцам продавали со многих судов; Других же спустили на остров бесплодный, И братья погибли там смертью голодной. — «О горе нам, горе! Повсюду палач И ужасы пыток и смерти!» — Не плачьте, родные, напрасен ваш плач, Надейтесь на Бога и верьте! Он чудом спасет нас от злобы людской, Как встарь при Эсфири[53] — могучей рукой… 3 — «Ну, что, передал ты еврейке, Диэго, Желанье мое?» — «Я сказал ей, что ты Ее полюбил, очарованный негой И блеском ее красоты, Что словом единым евреев властна Спасти от погибели верной она.» — «Каков же ответ?» — «На чужом языке Старуха сердито шепталась с красоткой; Упрямилась ведьма, но девушка кротко О чем то ее умоляла в тоске, Как птичка в ненастьи, понурив головку; Я понял сейчас, что красотку-жидовку Успел ты красивой осанкой пленить… И разве возможно тебя не любить?» — «Довольно! Ну, что же они отвечали?» «Ответила дочь, потупляя глаза (Румяные щечки огнем запылали И в темных очах заблистала слеза): „Скажи, если сжалится твой господин И братьев спасет от бездонных пучин,