Наталья Панченко - Теория текста: учебное пособие
Коммуникативная рамка может быть использована при отграничении текста и кода – выход на уровень метаязыка по отношению к непосредственному тексту («Читатель ждет уж рифмы розы; на, вот возьми ее скорей!» (Пушкин) или: «Я скажу кратко»; «Я не буду говорить красиво»; «честно говоря» и т. д.).
Те же самые традиционные зачины и концовки служат и пространственной отграниченности фольклорного текста: обозначают принадлежность его к группе русских народных сказок как к единому культурному пласту.
Начальная пространственная граница может создаться за счет использования в начале текста описания пространства, в котором будет происходить событие ирреального мира. Например, этому служит авторская ремарка в начале драматического действия, которая, кроме традиционного выполнения ремарочной функции, обозначает и границы текста. Исследуя средневековую живопись, Д.С. Лихачев отмечает роль изображенного слова: «По своей природе произнесенное или прочитанное слово возникает и исчезает во времени. Будучи "изображенным" слово само как бы останавливается и останавливает изображение» [Лихачев 1997, с. 291]. Такую же функцию – функцию остановки времени – выделяет Б.А. Успенский у изобразительного текста, помещенного в текст вербальный [Успенский 1995]. Прием смены времен / остановки времени также может быть использован для обозначения границ текста. Например, «Ревизор» Гоголя заканчивается немой сценой, которая останавливает время и выступает в функции рамки: отделение мира данного текста, мира кукол, от других текстовых пространств. Таким образом, включение в текст другого текста (особенно принадлежащего иному виду искусства) останавливает время и служит переходом от временного к вневременному существованию и восприятию данного текста.
Однако ошибочно считать, что коммуникативные и пространственные границы совпадают только с началом и концом текста. Сам текст может включать фрагменты, отграниченные друг от друга пространственно и коммуникативно. Это может происходить за счет использования местоимения второго лица, фиксирующего обращение к слушающему; обобщенно-личных предложений, использование настоящего актуального времени и т. д.
В данных случаях фрагменты текста отграничены коммуникативными границами. Пространственные границы внутри текста образует интертекст, включенный в ткань общего повествования. Использование пространственных границ внутри текста может быть продемонстрировано введением в текст не только реминисценций, но и использованием фрагментов, относящихся к другим искусствам. Например, в композиционную организацию рассказа В.М. Шукшина «Жена мужа в Париж провожала» входит фрагмент выступления Кольки Паратова, пространственное описание которого превращает весь рассказ в сценическое произведение. Одновременно цитирование песни («Жена мужа в Париж провожала») организует границы между вербальным и музыкальным текстом. Проблема использования внешних (коммуникативных и пространственных) границ внутри текста не сводится только к чередованию и следованию фрагментов, отграниченных друг от друга различными приемами. Данная проблема видится как проблема глобальной композиционной организации целого текста. Речь может идти о маркированности одного типа границ и немаркированности или слабой отмеченности других.
Внутренние границы текста образуются разными речевыми слоями – речевой партией повествователя и речевой партией персонажа. Приемы обозначения внутренних границ текста совпадают с приемами введения различных элементов композиционно-речевой структуры – прямой речи, косвенной речи, внутренней речи и монологического слова повествователя. Каждая из этих речевых структур принадлежит одному из субъектов – повествователю или персонажу, с точки зрения которого подается то или иное событие. Например, в рассказе В.М. Шукшина «Дебил» оценка главного героя как дебила или интеллигента в шляпе разнесена по разным речевым партиям. Каждый речевой субъект в рассказе по-своему характеризует главного героя: односельчане оценивают его равнодушно-иронически, жена говорит о нем агрессивно, учитель – покровительственно-высокомерно, а сам герой пытается оправдаться и доказать всем свою состоятельность.
Организация внутренних границ текста также не сводится к линейному развертыванию различных речевых элементов. Границы могут наслаиваться друг на друга, могут обозначаться четко (использование прямой речи) или же, напротив, могут быть ослаблены, подвержены редукции (например, дискретная форма существования монологического слова повествователя в рассказах В.М. Шукшина).
Описание приемов и способов обозначения всех типов рамок композиционной организации текста может стать предметом отдельного исследования.
Установление внутритекстовых и внешнетекстовых границ обусловлено рядом факторов.
Во-первых, поскольку проблема границ текста – это есть проблема перехода или перевода из одной реальности в другую, то и наличие границ обусловливается наличием двух (и / или) более кодов. Таким образом, граница маркируется сменой кода, который обусловлен изменением времени, пространства и речевого субъекта. Наиболее ярко это проступает в драматическом тексте с его делением на действия, картины, явления, реплики.
Во-вторых, необходимость границ обусловливается самой включенностью текста в два типа пространств – коммуникативное и культурное. Выделение текста из пространства других текстов, из контекста, отделение его от говорящего возможно лишь благодаря обозначенное™ границ текста как явления.
В-третьих, текст (особенно текст художественный) есть модель мира, являющийся условным изображением этой действительности. Для того, чтобы текст стал знаком, прежде всего нужно обозначить его границы. Таким образом, сама знаковость и модельность обусловливают наличие границ. Текст стремится мифологизировать действительность, отображенную в нем. По мысли Ю.М. Лотмана, мифологизирующая функция текста обусловливает рамочность изображения, которая позволяет моделировать универсум в пределах отдельного текста.
Кроме факторов, устанавливающих границы текста, существуют и факторы, оказывающие противоположное действие – разрушение границ текста.
Во-первых, это воспринимающее сознание: «Текст не вещь, а поэтому второе сознание, сознание воспринимающего, никак нельзя элиминировать или нейтрализовать» [Бахтин 1986, с. 301]. Так называемый образ читателя, входящий в текст, необходимо разрушает текстовые границы: стирается грань между текстовым пространством и коммуникативным. Само наличие внутри текста внешних коммуникативных границ разрушает единство текста. Текст распадается на отдельные тексты и превращается в контекст. Например, реплики в сторону или обращение к зрителям в драматическом тексте выдвигают на первый план именно эти рамочные элементы, превращая их в самостоятельный текст, а собственно текст становится их фоном, контекстом. Другим примером может служить текст, функционирующий в сфере PR, где основным является контекст, а не сам текст. В данном случае границы отдельного текста – это лишь обозначение еще одного эпизода в цепи подобных при создании контекста, который и является сообщением.
Во-вторых, разрушающим фактором является диалог на всех уровнях. Диалогические тексты в этом смысле не являются «вполне» отдельными текстами. Речь идет о диалоге в широком смысле слова: диалог с читателем, другими текстами, диалог повествователя и персонажа. По мысли М.М. Бахтина, двуголосие или многоголосие – это то, что разрушает границы текста и превращает его в часть другого текста. Поэтому присутствие в тексте несобственно-прямой речи, диалогического интерсубъектного компонента композиционно-речевой структуры текста, является приемом разрушения внутритекстовых границ. Несобственно-прямая речь уничтожает речевую партию повествователя и речевую партию персонажа как отдельные самостоятельные тексты. Включение же в текст интертекста – это способ разрушения внешнетекстовых границ.
В-третьих, изменение или разрушение границ обусловливается функцией. Например, вербальный драматический текст и театральная постановка этого текста, нарративный текст и его киносценарий являются отдельными текстами или частью другого текста. Сюда же относится проблема соотношения первичного и вторичного текстов. Например, текст напечатанного газетного интервью – с одной стороны, это самостоятельный текст, с другой строны – часть целого процесса интервью, процесса преобразования устного текста в письменный и т. д.
В-четвертых, стремление разрушить границы текстового пространства обусловлено стремлением сблизить изображаемый мир и реальный мир. Это стремление перенести объясняющую модель мира в сам мир.
