С. Узин - Имя на карте
Какова же была его радость, когда 12 сентября дозорный известил его о приближении к форту флотилии из нескольких челноков.
Он выбежал из форта на берег полураздетый, хотя уже два дня назад выпал первый снег.
- Александр, брат! О, как я счастлив тебя видеть целым и невредимым! - воскликнул Родерик, заключая Маккензи в объятия.
- Ну, полно, полно, - ласково произнес Александр, отвечая на объятия брата. - Право, ты слишком сентиментален, Родерик. Не так уж долго мы отсутствовали, чтобы это заслуживало такого взрыва чувств.
- Нет, ты просто сухарь, - с обидой в голосе ответил Родерик.
- Я не сухарь, а трезво мыслящий человек, - невозмутимо возразил Александр. - А в нашей профессии это просто необходимо - трезво мыслить и сохранять спокойствие при любых обстоятельствах.
- Увы, вряд ли я когда-нибудь усвою эту истину, - развел руками Родерик. - Но хватит нам препираться. Скорее в дом. Ты, наверно, чертовски устал. Я распоряжусь подать ужин, и ты поведаешь мне о своих похождениях,
- Вот именно похождениях, - рассмеялся Александр. - Ты совершенно точно выразился.
Родерик с недоумением взглянул на брата, не совсем улавливая смысл его слов.
- Идем же, - поторопил его Александр. - Я дьявольски голоден и с удовольствием поем.
После обильной трапезы, во время которой Александр отдал должное всем приготовленным блюдам, братья расположились поудобнее и закурили трубки.
Некоторое время никто из них не нарушал молчания, лишь было слышно, как потрескивают сухие дрова в очаге.
Наконец Родерик не выдержал:
- Не довольно ли испытывать мое терпение, брат? Право, я заслужил своей деятельностью в твое отсутствие более доброе отношение, нежели то, что ты демонстрируешь.
- Ты преувеличиваешь, Родерик, - весело рассмеялся Александр. - Не забывай, что я проделал тяжелый путь и очень устал. Твое царское угощение было столь обильным, что меня совершенно разморило. Ну, не сердись, дорогой брат. Сейчас я удовлетворю твое любопытство, поверь мне.
- Ты превратно толкуешь мое нетерпение, - огорченно сказал Родерик. - Мной движет не праздное любопытство, как ты опрометчиво выразился, а живой интерес к результатам вашего похода.
- Я в этом нисколько не сомневаюсь, уверяю тебя. Раскрой же уши, я приступаю к повествованию. - Александр расположился поудобнее и протянул к огню ноги. - Представь себе, нам понадобилось менее недели для того, чтобы достигнуть Большого Невольничьего озера, о котором я услышал впервые от Питера Понда. Это озеро намного больше, чем то, близ которого стоит наш форт. И встретило оно нас не слишком гостеприимно в первый раз - почти до самого горизонта его поверхность была покрыта льдом. Лишь вдоль берега виднелось свободное ото льда пространство воды. И нам пришлось немало попотеть, прежде чем мы сумели пересечь озеро и добраться до северного его берега…
- Лед? - изумленно переспросил Родерик. - Неужели там еще не стаял лед?
- Да, это была унылая картина, тоскливее не придумаешь, - Александр вздохнул и тут же оживился.
Зато на обратном пути озеро поразило меня своей величавостью. Ты знаешь, Родерик, наше озеро Атабаска на новичка, вероятно, производит такое же впечатление, но я к нему настолько привык, что оно мне кажется самым обыденным. А вот Большое Невольничье оставило неизгладимое впечатление. Вообрази широкую, бескрайнюю водную гладь, спокойную и недвижимую, прозрачную как хрусталь. Простираясь до горизонта, эта сверкающая, словно зеркало, поверхность окаймлена вправо и влево густыми зарослями деревьев и кустарников, опустивших свои ветви к самой воде. Сочная листва переливается световыми пятнами. Вокруг первозданная тишина…
- Вот тебе на! - насмешливо произнес Родерик. - Мой благоразумный и рассудительный брат ударился в сантименты! Никак не ожидал услышать все это от тебя.
- Ты еще молод и глуп, чтобы оценить истинную красоту, - сердито ответил Александр. - Слушай же дальше. Итак, Большое Невольничье озеро оказалось прекрасным образчиком того, что способна сотворить природа. Но это я выяснил впоследствии, а пока что, взяв себе в союзники ветер и дождь, мы осторожно, рискуя ежеминутно продырявить льдинами березовые бока наших четырех челноков, продвигались на север. Ты не поверишь, но, для того чтобы добраться до северного берега озера, потребовалось около двух недель. А потом, - он досадливо поморщился, - еще неделю мы плутали в бесконечных заливах, отыскивая место, откуда берет начало продолжение Невольничьей реки. В конце концов нам повезло - мы натолкнулись на становище индейцев. - Маккензи оживился, лицо его приняло мечтательное выражение.
- Вождь племени принял нас отменно дружески. Мы раскурили трубку мира. Потом нас сытно накормили жареной медвежатиной и копченой олениной. Во время еды мы степенно беседовали с вождем и другими старейшинами племени, которые живо интересовались нашими намерениями, хотя и не подавали внешне виду, сохраняя полное равнодушие и невозмутимость.
- Вы хорошо понимали друг друга? - спросил Родерик.
- Да, вполне. Их наречие мало чем отличалось от того, на котором говорят наши здешние соседи. Когда
они уразумели, какую цель мы преследуем, последовали пояснения и советы, как наилучшим и наикратчайшим путем найти выход из озера. Вождь подозвал молодого индейца, стоявшего в стороне, и сказал ему: "Пойдешь с бледнолицыми и укажешь им дорогу к потоку, текущему на север". Тот молча кивнул головой и, бесшумно ступая мокасинами по траве, отошел к группе молодых индейцев, о чем-то тихо беседовавших между собой. Я поблагодарил вождя за угощение и дал ему понять, что не прочь отдохнуть. Уже давно стемнело, и лагерь освещался только пламенем костров. По знаку вождя меня отвели в вигвам и оставили одного. Я с облегчением опустился на ложе из сухих листьев, покрытое оленьей шкурой, снял патронташ и положил его вместе с карабином у изголовья.
Долго я ворочался с боку на бок, стараясь уснуть, но сон не приходил. И виной тому, - Александр усмехнулся довольно грустно, - была девушка, прелестная индейская девушка, подававшая нам угощение. Как мне удалось выяснить, она была дочерью вождя, нашего хозяина. Поверь мне, Родерик, более прелестного создания я не встречал в своей жизни. Стройная, грациозная, она двигалась с природным изяществом, черные блестящие косы обрамляли овальное лицо с правильными чертами и глубокими, бездонными глазами. Смотреть на нее было наслаждением, и весь ее облик стоял у меня перед глазами, не давая уснуть.
- Ты влюбился, брат? - с изумлением воскликнул Родерик. - Я не верю своим ушам!
- Не знаю, влюбился ли я, - задумчиво произнес Александр, - но тогда мне казалось, что, кроме этой девушки, мне ничего не нужно. И что немаловажно, мне показалось, что и девушка бросала на меня отнюдь не безразличные взгляды. Словом, заснул я не скоро и был разбужен, когда солнце давно уже взошло.
- Что же было дальше? - не сдерживая любопытства, спросил Родерик.
- События развивались обычным порядком, - продолжал Александр. - На следующий день мне удалось подстеречь девушку, когда она шла к озеру за водой, и наедине объясниться с ней. Я сказал ей, что полюбил ее с первого взгляда и что, если я ей небезразличен, готов на обратном пути забрать ее к себе в форт. Потупив глаза, она призналась, что тоже полюбила "белого вождя" и готова следовать за мной хоть на край света. Словом, это было классическое объяснение в любви, и я был на седьмом небе от счастья. Заключив девушку в объятия, я хотел ее поцеловать, но в это время на тропе появились женщины, и девушка вырвалась из моих рук с тихим возгласом испуга. С того момента я ее больше не видел…
- Как? - недоверчиво воскликнул Родерик. - Почему же?
- Да потому, что мы были неосторожны в изъявлении своих чувств, и об этом стало известно вождю племени, ее отцу. А он, видимо, не захотел приобретать в моем лице родственника, притом сомнительного, так как не верил, что я женюсь на его дочери.
- И что же? - торопил рассказчика Родерик.
- А то, что на следующий день мы распрощались с индейцами и поплыли по реке, которую нам помог найти молодой воин приютившего нас индейского племени.
Река эта вытекала из западного угла озера и несла свои воды прямо на запад. И справа и слева ее окаймляли глинистые берега, желтеющие под лучами солнца. Я начинал верить в то, что она приведет нас к Тихому океану. Но вскоре, когда мы находились уже милях в двухстах двадцати от Большого Невольничьего озера, река внезапно резко повернула на север, потом на северо-северо-запад. С левой стороны появились горные образования, которые вытягивались с юга на север. Справа тоже показались горы, которые через некоторое время оказались разорванными долиной Большой Медвежьей реки. Я не стал ее исследовать, чтобы не терять даром времени. Река впадала в нашу реку с востока, а меня интересовало все то, что было на западе или, в крайнем случае, на севере.
