Kniga-Online.club
» » » » Николай Дановский - Вводное слово в искусство перевода

Николай Дановский - Вводное слово в искусство перевода

Читать бесплатно Николай Дановский - Вводное слово в искусство перевода. Жанр: Языкознание издательство неизвестно, год 2004. Так же читаем полные версии (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте kniga-online.club или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Перейти на страницу:

Приближается вечер. По дороге с мягкой желто-белой землей появляются пары. Только что пережитые холода кажутся далекими, невозможными, сказочными. Желание легкой развевающейся на ветру одежды заставляет с силой вдыхать холодный отравленный воздух. Даже петухи кричат глупее обычного.

Беспокойная пылкая буря ждет последние минуты, чтоб взорваться расцветом. Ожидание давит. Бутафорская катастрофа весны кажется мощной, разрушительной. Лес, облака в смущении, как будто выступив на сцене, забыли свои роли и стоят недотепами.

Неразумная зима. Зачем допускает она так больно глумиться над собой? Ведь идут последние дни. Почему не торопится она ударить шалунов по затылкам острым, колючим морозом? Чего она ждет? Полного торжества юной насмешницы весны? Мороза! Беспощадного, жестокого! Узоров на окна! Скрипа снега под ногами! Сухого острого мороза!

Нет! Не в силах! Мягкая тишина, теплое ожидание на желтом снегу. Пары юношей и девушек — бесконечная лента. Тепло! Март!

En aero aroge odoras la vekiĝanta printempo. La neĝo estas ankoraŭ ĉie. Ĝia neriproĉebla blankeco en multaj lokoj estas tute januara. La frosto ankoraŭ piketas la nazon. Sed rampas iu nevidata kaŝa simptomo de l' sufoka ekvarmiĝo. Sur malpure blankaj tegmentoj kalvas koloraj makuloj de nuda fero. La glacia franĝo pendas desupre al fenestroj.

Vesperiĝas. Sur la vojo kun mola flaveblanka grundo aperas oftaj paroj de geŭloj. La ĵus pasigitaj malvarmoj ŝajnas malproksimaj, neeblaj, fabelaj. La deziro al facila flirta en vento vesto devigas kun forto enspiradi la malvarman venenan aeron. Eĉ la kokoj kriaĉas pli stulte ol ĉiam.

La malkvieta pasia ŝtormo atendas lastajn minutojn por eksplodi per disfloro. Premas la atendo. La butafora katastrofo de l' printempo ŝajnas potenca, detrua. La arbaro, la nuboj konfuziĝis, kvazaŭ elpaŝinte sur la scenejon, forgesis siajn rolojn kaj staras kiel idiotoj.

Senprudenta estas la vintro. Kial permesas ĝi moki sin tiel dolore? Estas ja lastaj tagoj. Kial ne rapidas ĝi frapi la nukojn de petoluloj per akra pika frosto? Kion ĝi atendas? La plenan triumfon de l' aroga junulino-printempo? Froston! Senkompatan, kruelan! Ornamaĵojn sur la fenestrojn! Knaron de l' neĝo sub piedojn! Sekan akran froston!

Ne!.. Ne eblas! Mola silento. Varma atendo sur flava neĝo. Paroj de gejunuloj — la senfina rubando. Varmo! Marto!

В качестве образца просторечно-фольклорного текста возьмем два отрывка из повести Валентина Кузнецова «За Московскими холмами».

Первый отрывок.

Он скрылся в сенях и через минуту появился, неся в руках эмалированный бидон с квасом.

— На-ка вот остудись. — И он налил в емкую обливную кружку шипучую влагу. — Пей, пей, дружок, пока пар не повалит. Ядрен квасок, с хреном, с изюмом да с яблочком сушеным.

Я выпил две кружки, и у меня ослабли ноги и завеселела кровь.

— Хмельной, дьявол, а не квас. Куда там ваша шампань — водица! Наш квас от всех хворей в самый раз. Я его сам изготовляю. Черная корка — основа всего. Да еще бочонок дубовый, дедовский, сто лет ему, не менее. Люблю слушать, как бурчит квас у печи под лавкой: топает ножками, стучит в стенки, зрею, мол, зрею, выпускай на волю. А я ему — нет, милок, посиди, покрякай день-два, а там поглядим на твою рожу! И крышкой его поплотнее придавлю. А срок настал — выпускаю. Ну теперь беги, лейся, шуми, сбивай с ног старых, кружи молодых, мочи усы и бороды у добрых людей, нагнетай силушку, освежай душу. Вот он какой, квас-то.

Li malaperis en la enirejo kaj post unu minuto revenis, portante emajlitan ladkruĉon kun kvaso.

— Prenu do, jen fridiĝu. — Kaj li verŝis en ampleksan glazuritan kruĉon ŝaŭmantan fluidaĵon. — Trinku, trinku, amiketo, ĝis vi ekvaporos. Violenta kvaseto, kun kreno, rosino kaj seka pometo.

Mi eltrinkis du kruĉojn, kaj miaj kruroj malfirmiĝis, dum la sangon eniris gajo.

— Ebriiga, diablo, sed ne kvaso. Ve al via ĉampano, ne rivalas — ja simpla akveto! Mia kvas' kontraŭ ajna malsano frakas'. Mi mem ĝin produktas. Nigra sekala panŝelo estas bazo de ĉio. Kaj ankoraŭ la bareleto kverka, ava, cent jarojn aĝa, ne malpli. Mi ŝatas aŭskulti, kiel grumblas la kvaso ĉe la forno subbenke; kalcitras piedete, frapas vandon, deklaras, ke maturiĝas, postulas ellason eksteren. Kaj mi respondas al ĝi: ne, karulo, sidu ankoraŭ iome, bleku tagon-alian. Poste ni rigardos vian muzelon! Kaj mi premas ĝin per la kovrilo plej dense. Sed venis tempo — mi ĝin ellasas. Nu, kuru nun, verŝu vin, bruu, faligu maljunajn, foligu junajn. Aspergu lipharojn kaj barbojn al bonaj homoj. Enpumpu forton-sanon, refreŝigu animojn. Jen kia estas kvaseto mia.

Второй отрывок.

Стокилограммовая Тина Усова несет литровую банку осенней земляники с огорода. Подкатился к ней дядя Юрок:

— Продай, милка, стаканчик?

Тина тряхнула задом, что копной.

— Ишь ты, выдумал… Непродажная…

— Подари рассаду, красавица, — напирает Юрок.

Тина скособочилась, ругает Юрка:

— Пошел, старый хрен, непродажная…

— Давай обменяемся, — не отстает Юрок, — я тебе семян лука с ВДНХ — ты мне пяток розеток земляники, а?

— Ни-ни, непродажная-я!

— Ну, неси, неси, да не лопни, торба, дурью набитая.

Тина вкатила свой огромный живот на крыльцо, и под ней прогнулись полочицы.

— От, купчиха, — говорит мне Юрок, — разбухла, до нее, как до закрытой бочки, не достучишься. Огромная бабец, ты глянь, как ее обнять, ежели влюбишься, тьфу! по частям, разве что?

— Вы уж слишком резки, дядя Юрок, женщина все-таки…

— Да ее дубьем не прошибешь, ничего… ей на пользу, может похудеет чуток.

Centkilograma Tina Usova portas litran botelon-vazon da aŭtuna frago el la ĝardeno. Alruliĝis al ŝi onklo-Jurok:

— Vendu, karulino, glaseton da fragoj?

Tina skuis per la pugo kiel per fojnostako.

— Jen kion elpensis, ruza… Nevenda…

— Donacu priklaĵon, belulino, — insistas Jurok.

Tina flankenkurbiĝis, insultas Jurok'on:

— For, maljuna kreno, nevenda…

— Ni interŝanĝu, — ne retiriĝas Jurok, — Mi al vi semojn de la cepo el Tutunia Ekspozicio — vi al mi kvinon da subtasetoj de fragoj, ĉu?

— Ne-ne, nevenda-a!

— Nu portu, portaĉu, nur ne krevu, sako, per stulto remburita.

Tina enrulis sian gigantan ventron en la peronon, kaj sub ŝi fleksiĝis plankaj bretoj.

— Jen negoculino, — diris al mi Jurok, — disŝvebis, ne reagas al peto, kiel ŝtopita barelo al frapo. Trabo-virinaĉo, rigargu, kiel ŝin brakumi, se iu enamiĝos, kraĉ' al ŝi, neniel ol poparte, ĉu?

— Nu vi jam tro krude, onĉjo Jurok, tamen virino…

— Ja ŝin eĉ kverka klabo ne trabatos, bagatelo, tio al ŝi utilos, eble iomete malgrasiĝos.

Образная речь

В художественной литературе очень большую роль играют слова и обороты, употребляемые в переносном, иносказательном смысле, равно как и особый строй художественного слова, который создает известный ритм прозы. Особенно много сложностей и трудностей вызывают так называемые сквозные метафоры, когда, например, говоря о море, рисуют его садом или, как покажем на примере, колокольный звон изображают в виде пейзажа, как это сделано у И. Евдокимова. Для того чтобы показать ритм прозаического произведения и различные тропы, приводим несколько примеров из романа И. Евдокимова «Колокола» и др.

Первый отрывок.

Рожь изгибалась над межой и звенела тишайшим неумолкаемым звоном, будто из каждого колоса дул легкий ветер, и усики колосьев терлись друг о друга, шуршали…

Солнце спустилось наполовину в облаках огромным малиновым куполом неведомого собора, выстроенного на краю земли. И шел от него малиновый ясный свет, скользил по спинам полей дрожащими переливающимися вуалями. Купол медленно погружался в облака, темнел, густел, изростал… И вот небольшой каравай хлеба постоял на облаках — и потонул, опустился на золотых цепях лучей в раздавшиеся облака. Тогда облака и тут и там вспыхнули. Будто выросли всюду клумбы. Будто еще выше поднялась хрустальная крыша неба и раскрылась бесконечная оранжерея с грядками причудливых цветов и деревьев.

Sekalo kliniĝis super la pado kaj sonoris per plej softa sensilentiĝa sonoro, kvazaŭ el ĉiu spiko blovis facila zefiro kaj la antenoj de spikoj sin frotis unu kontraŭ la alia, susuris…

La suno duone malsupreniris inter nuboj per enorma purpura kupolo de nekonata katedralo, masonita sur la rando de l' tero. Kaj iris de ĝi purpura serena lumo, glitis laŭ dorsoj de kampoj per oscilantaj perlaj vualoj. La kupolo estis malrapide sinkanta en nubojn, malheliĝis, densiĝis, kreskis… Kaj jen negranda panbulo iom haltis en nuboj — kaj dronis, malsupreniĝis sur oraj ĉenoj de radioj en faŭkon inter retiriĝintaj nuboj. Tiam la nuboj tie-alie ekflamis. Kvazaŭ ĉie elkreskis gazonoj. Kvazaŭ ankoraŭ pli alten leviĝis la kristala tegmento de ĉielo kaj malfermiĝis senfina oranĝerio kun bedoj de bizaraj floroj kaj arboj.

Второй отрывок.

В лесу понесло березовый лист холодными утренниками. Будто желтые бабочки, вылетели листья тучей из чащи и засыпали полянку, затрепыхали мимо окон сторожки, свернулись червяками на крыльце. Березняк зашумел червонными водопадами и осыпался во весь день оскудевающим золотом. Ельник темно зеленел о бок свежей и нестареющей в осени иглой. Только кончики иголок позолотели и падали на хвою желтые слитки шишек. Пролетели белые облака лебедей. Пролетели долгоногие, долгошеие журавли. И небо вымерло, как пустынный дом.

Застеклевшее небо подпирал лес и хрустел о стекло ясными, как родниковая вода, днями. Наясневшись, нахолодав, отпотело вокруг небо. Над полянкой остановились широкогорлые завитые трубы и рога облаков, перевернулись, качнулись, брызнули и потекли на землю тонкими суровыми нитками.

En la arbaro ekflugis amase betulaj folioj, portataj de malvarmaj matenaj ventoj. Kvazaŭ flava papiliaro ekfontis nube el arbara densejo la folioj kaj superŝutis interarban herbejon, ekpalpitis preter la fenestroj de la gardistejo, vringiĝis en vermojn sur la peroneto. Ekbruis betularo per flavaj folifaloj kaj estis ŝutiĝanta dum la tuta tago per elĉerpanta sin ora strio. Abiaro verde sombris flank-ĉe-flanko kun freŝa nne seniliĝanta aŭtuna konifero. Nur la pintoj de pingloj oriĝis kaj falis sur la koniferon flavebrunaj fandoblokoj de strobiloj. Traflugis blankaj nuboj de cignoj. Traflugis longakruraj longakolaj gruoj. Kaj la ĉielo dezertiĝis kiel vaka domo.

La vitriĝintan ĉielon apogis arbaro kiu kraketis kontraŭ vitroj per tagoj serenaj, kiel roja akvo. Satsereninte, satfridinte ĉesis ŝviti ĉirkaŭe la ĉielo. Super la interarba herbejo haltis larĝfunelaj heliko-trumpetoj kaj kornoj de nuboj, renversiĝis, ekbaskulis, aspergis kaj ekfluis teren maldika spagaro.

Третий отрывок.

Березовые бульвары зеленели шелковыми кронами. Солнце золотыми прожекторами раздвигало пустоту крон и лежало поперек крепко укатанных желтых бульварных каналов. На скамейках сидели в белых чепцах няни. Около них копались в песке беленькие детишки. Везли детишек в колясках на пышных кружевных подушках. Стояла коляска с поднятым желтым верхом над сонным гуляльщиком. Брел по бульвару нищий старик с суковатой палкой, с лысиной, как второе померкшее солнце. По дороге припорашивала пыль из-под лошадиных копыт; расседалась с фуканьем под колесами, пылила редких прохожих, летала серым дымом над бульваром, заросшим осокой прудом.

Перейти на страницу:

Николай Дановский читать все книги автора по порядку

Николай Дановский - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки kniga-online.club.


Вводное слово в искусство перевода отзывы

Отзывы читателей о книге Вводное слово в искусство перевода, автор: Николай Дановский. Читайте комментарии и мнения людей о произведении.


Уважаемые читатели и просто посетители нашей библиотеки! Просим Вас придерживаться определенных правил при комментировании литературных произведений.

  • 1. Просьба отказаться от дискриминационных высказываний. Мы защищаем право наших читателей свободно выражать свою точку зрения. Вместе с тем мы не терпим агрессии. На сайте запрещено оставлять комментарий, который содержит унизительные высказывания или призывы к насилию по отношению к отдельным лицам или группам людей на основании их расы, этнического происхождения, вероисповедания, недееспособности, пола, возраста, статуса ветерана, касты или сексуальной ориентации.
  • 2. Просьба отказаться от оскорблений, угроз и запугиваний.
  • 3. Просьба отказаться от нецензурной лексики.
  • 4. Просьба вести себя максимально корректно как по отношению к авторам, так и по отношению к другим читателям и их комментариям.

Надеемся на Ваше понимание и благоразумие. С уважением, администратор kniga-online.


Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*
Подтвердите что вы не робот:*