Михаил Губогло - Антропология повседневности
В этих корявых стихах, написанных экспромтом, когда Добролюбову было 14 лет, говорится не только о неутомимой страсти к чтению, но и о том, что чтение дало импульс несостоявшемуся священнику (на что надеялся его отец) для выбора своей судьбы – судьбы выдающегося литературного критика, своими трудами во многом повлиявшего на развитие русской реалистической литературы.
Трудно переоценить значение литературного чтения в воспитании патриотизма и гражданской идентичности. Художественная литература прививала навыки ощущения времени, гордости за историю и героев своей страны. Литература конструировала сопричастность читающей молодежи к предкам и современникам, формировала мировоззрение, окультуривала взгляды на жизнь. Сопричастность своему народу, стране и государству становилась духовной опорой нравственности, межличностной солидарности и персональной ответственности. В пору поствоенной повседневности школьная молодежь не задавалась вопросом, написал ли сам М. А. Шолохов «Тихий Дон». Она знала, что этот роман, удостоенный Нобелевской премии, написал он.
В воспитании патриотизма советских воинов, одержавших победу над сильным врагом в годы Великой Отечественной войны, немалую роль сыграла литература, освоенная в детстве и в молодые годы. Это хорошо понимал Владимир Высоцкий:
Если пут прорубая отцовским мечомТы соленые слезы на ус намотал,Если в жарком бою испытал что почем,Значит, нужные книги ты в детстве читал.
[Высоцкий 1975]Сегодня художественная литература, особенно классическая, как часть культурного наследия и достояния народа, теряет массового читателя подобно тому, как кино теряет своего зрителя. Повторюсь, что неумолимо уходит в историю почетное звание советского народа, как «самого читающего народа в мире».
Я совсем не хочу сказать, что время 1940–1950-х гг. было лучше, чем два десятилетия на рубеже веков. Однако довоенная и поствоенная повседневность вместе с победой, одержанной в Великой Отечественной войне, породила нравственно цельное поколение художников, подаривших Советскому Союзу и миру «деревенскую», «городскую» прозу и «военные воспоминания» и литературу. Едва ли не редким исключением являются «фрагменты воспоминаний» в книге академика Ю. А. Полякова и автобиографический роман А. П. Чудакова, каждую из которых я прочитал, как в детстве, за одну ночь. Без риска ошибиться, можно сказать, что сегодня, на заре нового тысячелетия ничего похожего на «деревенскую» или «городскую» литературу не наблюдается в основных направлениях современного литературного процесса. Тем более актуальной и востребованной видится поставленная выше в данном издании задача по выявлению и анализу этнокультурных параллелей в поствоенной повседневности, складывающейся после побед, одержанных императорской Россией над Наполеоном и Советским Союзом над Гитлером. Важным источником для сравнения могут служить важнейшие направления в русской литературе, в том числе классицизм, сентиментализм, романтизм и реализм в XIX в. и их сполохи в литературном потоке середины XX в.
На смену классицизму (А. Д. Кантемир, В. К. Тредиаковский, А. П. Сумароков, М. М. Херасков, Я. Б. Княжнин, М. В. Ломоносов, Г. Р. Державин, Д. И. Фонвизин) и сентиментализму в первое десятилетие XIX в. пришел русский романтизм, сложившийся «на полях Отечественной войны 1812 г.» и проявивший себя особенно заметно как «гражданский романтизм декабристов». В своих «Думах» декабрист Рылеев, открывший в русской поэзии тему поэта-гражданина, сумел едва ли не впервые представить две идентичности – гражданскую и тендерную в одном лице: «Она (жена литературного героя Войнаровского. – М. Г) могла, она умела Гражданкой и супругой быть» [Рылеев]. В середине и второй половине этого же столетия романтизм сменился реализмом.
И хотя было бы неправильно представлять, что литературные направления последовательно сменяли друг друга без борьбы и конфликтов, они в той или иной мере отражали особенности социально-культурной обстановки и динамику общественно-политической обстановки. Сентиментализм в лице своих выдающихся представителей (Н. М. Карамзин, ранний Жуковский, Дмитриев) едва ли не первое литературное течение, в предметной области которого выдвинулось на передний план изображение повседневной жизни человека из социальных низов, в отличие от предшествующего классицизма, сторонники которого ориентировались больше на изображение правящих и господствующих элит, на прославленных героев, чем на крестьян и ремесленников. Одна из функций сентиментализма состояла в возвышении личности, в изображении частной жизни, душевных порывов простого человека, незыблемой ценности домашнего очага и семейных отношений, преданности родным и близким. Дальние отзвуки раннего сентиментализма начала XIX в. проявились и в «деревенской литературе» второй половины XX в., хотя и несли в себе заряд аполитичности, не противоречили укреплению сопричастности к народной культуре и отечественной истории, обездоленной послевоенной деревни, все воплощалось в живописи или становилось поэзией: далекие горы, древние предки, далекие обстоятельства. Приобщение к романтике дорог и дальних стран происходило на основе приоритета разума над чувствами. В итоге сама повседневная жизнь и чтение порождало двоемирие, что находило свое выражение в сосуществовании мира реального и мира виртуального, созданного воображением.
Сельским школьникам, беспаспортные родители которых были привязаны колхозным режимом своей деревне и своему колхозу, импонировал конфликт романтической литературы между личностью, стремящийся к свободе, и средой обитания, между высокой мечтой и низким материальным миром.
Рост национального самосознания и гражданского достоинства под влиянием одержанной победы во время войны 1812 г. и Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. способствовал отражению романтизма. Романтики одними из первых обнаружили конфликт между обыденной жизнью и мечтой. При этом одна часть романтиков (В. А. Жуковский, К. Н. Батюшков, Е. А. Баратынский) уходила в мир сладких грез и мечтаний, иногда грустных, другая уходила из повседневности в мечты о лучшем будущем (К. Ф. Рылеев, М. Ю. Лермонтов). Романтикам принадлежит инициатива обращения к истории (А. С. Пушкин, М. Ю. Лермонтов) происхождения русского и других народов. Преодоление замкнутости обыденной жизни вместе с романтиками XIX в. воспринимали и воображали себя победителями сельские школьники середины XX в.
Особый вклад в изучение отдельных аспектов повседневности внесли художники, представляющие реалистическое направление русской литературы XIX в. Ей принадлежит приоритет художественного изображения общественной среды и ее влияния на обыденную жизнь и на становление характеров людей. Среда формировала человека, а человек в свою очередь оказывался способным изменять среду. Нерв реалистической литературы, усваиваемый по школьным программам и внешкольному чтению, вел к осознанию того, что за основу жизни и постижение ее смысла берется не внешний мир и даль светлая, не исключительное, а повседневность в ее исторической динамике.
Сегодня, в первое и второе десятилетие нового века, чтение книг, выписывание журналов, обсуждение дома и на работе прочитанных произведений – сменяется «хождениями по Яндексу, Гуглу», по каналам телевидения, чтением и в отдельных случаях просмотрами романов Л. Н. Толстого, сокращенных до десятка страниц. Без чтения книг наступает безрадостное существование без юмора, без шуток, дополняющих смысл человеческого существования. Откуда берется энергия радости жизни? Сказано: не хлебом единым. Энергия дается человеку под надежду, под задачу, под цель. Большая цель способна, как говорится, даже уход в мир иной отсрочить. Чтение помогает, преодолевая повседневную суету, обретать смысл. В условиях жизни в депортации чтение молодежи воспитывало чувство собственного достоинства, ограничивало обретение ненормативной лексики в послевоенной сибирской деревне.
2. Киномания: магия мифов и мифы магии
О едва ли не тотальной киномании среди послевоенной молодежи и связанным с ней коллекционированием открыток с актерами советского кино, ставших неотъемлемой частью повседневной жизни сельской молодежи, в том числе и многих сверстников в Каргаполье, следует сказать особо. В генезисе практики альбомов в начале 1950-х гг. у части учащейся молодежи импульсивную роль сыграли три взаимосвязанных фактора – школа, книгомания и киномания. Каждый из них заслуживает специального внимания. Не случайно, высоко оценивая роль кино в жизни советского общества времени своей молодости, Е. Евтушенко в одной из телепередач назвал кино «поэзией, запечатленной на пленке».
