Виктор Жигунов - Четыре солнца

В первом издании не Лукомля, а луку моря, то есть лукоморья, залива. Имеется в виду поход 1184 года, когда было захвачено 7000 кочевников, среди них хан Кобяк с двумя сыновьями. Но до моря русичи вовсе не дошли; к тому же всё равно в тексте неправильность: надо бы изъ луки моря. Часть пленников заперли в гриднице, огромном зале для пиров. Там Кобяк умер.

Ту немци и венедици, ту грьци и морава    поють славу Святъславлю, кають князя Игоря,          иже погрузи жиръ во днѣ Каялы,              рѣкы половецкiя.                        12 7 7 12 7, Д

Игорь погубил жизнь воинов, из которых многие утонули в Каяле. Поэт, конечно, преувеличил, что поражение нашло отклик у немцев и венецианцев, у греков и чехов. Но неудача случилась действительно небывалая.

Рускаго злата насыпаша,    ту Игорь-князь высѣдѣ изъ сѣдла злата,          10 2 3 4 2, II?а въ сѣдло кощiево.                                  1 3 2 -, II

Русоволосых воинов рассыпал Игорь по степи. Из позолоченного княжеского седла он пересел в невольничье (не только в переносном смысле, но и в прямом).

Уныша бо градомь забралы,    веселие пониче.                                  4 3 4 4 1, IV

Забрала огораживали верх городских стен с обеих сторон. В мирное время стены служили местом гуляний.

Княжеский терем в Киеве стоял высоко над Днепром — на горах. Тревожный, неясный сон увидел там Святослав: будто ночью его одевали погребальным покрывалом на кровати из тиса (твёрдого и красивого дерева; княжеское ложе действительно могло быть изготовлено из него). Или кровать — тесовая, тогда это гроб. Святославу наливали не «чару зелена вина», а синее вино, смешанное съ трудомь (с заботой, горем) или съ трутомь, употреблявшимся для разжигания огня, от трута вино и стало тёмным, горьким. Из опорожнённых колчанов — все стрелы истрачены, так и случилось в двухдневной битве — на князя сыплют жемчуг, он в снах предвещал слёзы. Колчаны не чьи-нибудь, а поганыхъ тълковенъ (от «толковать», переводить) — помощников, половецких союзников, они ведь первыми побежали с поля боя. Святослава неговахуть, что здесь значит «обряжали», как покойника.

Святъславъ мутень сонь видѣ          въ Кiевѣ на горахъ.                                       4 2 4 1 1, III«Си ночь съ вечера одѣвахуть мя, — рече, —    чорною паполомою на кроваты тисовѣ,             6 9 6 3 3, Счьрпахуть ми сине вино,          съ трудомь смѣшено,                                    1 3 3 3 2, IVсыпахуть ми тъщими тулн поганыхъ тълковень    великый женчюгъ на лоно и нѣговахуть мя.       5 5 4 9 4, CУхе дьскы безъ кнѣса    въ моемь теремѣ златовьрсѣмь всю нощь.        2 3 8 1 2, IIСъ вечера бусови врани    възграяху у Плѣсньска на болони,              бѣша дебрь Кияни                                     8 3 5 5 3, Си несошася кь синему морю!»                                 2 2 2 2 2, V

Кнесъ — князёк, конёк на крыше. Он делался из тяжёлого бревна и прижимал доски (таким образом удавалось обходиться без гвоздей). Когда человек готовился отойти в мир иной, конёк приподнимали, открывая душе путь на небо. Иногда при боковом ветре создавалось разрежение с одной стороны кровли, давление воздуха снизу с грохотом подбрасывало доски. Это жуткое, непонятное в те времена явление здесь происходит ночью! Ветер, правда, не назван, но свист его слышится: Си… ноЧь Съ веЧера… Сине вино, Съ трудомь СмеШено… Сыпахуть… дъСкы беЗъ кнеСа въ моемь тереме ЗлатовьрСемь вСю ноЩь, Сь веЧера буСови врани въЗграяху у ПлеСньСка… и неСоШаСя къ Синему морю. А ещё кнесъ созвучен с князем — это сам Святослав. Князья выше всех на Руси, она, как под крышей, находится под их защитой. Поход предпринят без ведома Святослава, с крыши сброшены «доски»…

Каркают серые вороны, зловещие птицы, летают около Киева: в Плеснеске (от плёс) и в лесу по речке Кияни. И несутся они за поживой к морю.

Сон и впрямь тёмен, о чём позаботились сам поэт, переписчики и время. Не произведено ли название Плеснеска от реки Плесны под Путивлем? Дебрь Кияни или дебрьски сани (лесные змеи)? — в первом издании написано дебрь Кисаню. Может быть, упомянуты сани, на которых перевозили умерших?

Как бы ни было, сон мрачен. Бояре принимаются толковать его.

И ркоша бояре князю:                                  3 2 1 1 1,?‹‹Уже, княже,                                          1 - 2 - 1, IIтуга умь полонила,    се бо два сокола слѣтѣста          со отня стола злата              поискати града Тьмутороканя,                  а либо испити шеломомъ Дону.      15 15 4 7 4, IIIУже соколома                                                    1 3 1 – 1, IIкрильца припѣшали поганыхъ саблями,    а самою опуташа въ путины желѣзныи.        9 3 3 9 3, III

«Уже соколам крылья подрезали, а их самих опутали железом».

На редкость красиво параллельное выделение: Уже, княже… Уже соколома… Сплошь, всеми словами, созвучны строки: Се бо два сокола слетеста — со отня стола злата.

Игорь и Всеволод княжили вовсе не в Чернигове, но их отчий престол именно там. Этим городом правил Ярослав, брат Святослава, он дал для похода свой полк (который потом и побежал с поля битвы).

Сам Игорь хотел главу свою приложити, а либо испити шеломомь Дону. Бояре же приписывают ему другое желание, поискати града Тьмутороканя, так как им когда-то владел родоначальник Олеговичей, и поход подсказывала память рода. У государственных мужей даже не появляется мысль, что настолько серьёзное дело не обдумано со всех сторон.

По летописи, Святослав услышал о беде не в Киеве, а в Чернигове, и не от мудрецов, а от Беловода Просовича, спасшегося при поражении. Но поэт исправляет события, потому что где же, как не в столице, должен находиться великий князь в важный момент, и новости ему надлежит узнавать от своих советников, а не от безвестного дружинника.

Темно бо бѣ въ третий день:    два сълнца помьркоста,                       3 4 4 1, IIIоба багряная стълпа погасоста    и въ морѣ погрузиста,                          9 5 1 2 1, IIи съ нимъ молодая мѣсяца, аки пардуже гнѣздо, —              и великое буйство подасть хинови.       7 7 5 7 2, IVОлегъ и Святославъ тьмою ся поволокоста.        4 7 1 1 1, IIНа рѣцѣ на Каялѣ тьма свѣтъ покрыла,              6 1 4 1 -, IIпо Руской земли прострошася половци.              2 6 1 2 1, IIУже снесеся хула на хвалу,    уже тресну нужда на волю,          уже вьржеся дивь на землю.              8 1 8 1 9, С

В последнем стихе не только изящное равенство, но ещё и повторяются согласные: уЖе, уЖе, нуЖда, уЖе, вьрЖеся. Отточенно одинаковое построение строк: перевесила хула хвалу, ударило насилие по свободе, ринулся дикий народ на Русскую землю (или упало знамя, на котором изображен див).

Се бо готскiя красныя дѣвы    въспѣша на брезѣ синему морю,          звоня рускымь златомь,              поють время Босово,                  лелѣють месть Шароканю.             10 10 10 4 6, IVА мы уже, дружина, жадни веселiю!››               3 – 3 3 3, IV

Только что повторялся тот же согласный звук.

Начинается знаменитое «Золотое слово» Святослава. Правда, знаменитым оно стало, когда считалось занимающим четверть поэмы. Теперь признано, что оно состоит из одной-единственной строфы, а дальнейшие обращения к правителям русских земель принадлежат поэту. В самом деле, разве стал бы Святослав именовать подвластных ему князей господами (пусть даже некоторые из них были сильнее его)? Так что «Золотого слова», по существу, нет, хотя каждый школьник о нём слышал.

Тогда великий Святъславъ    изрони злато слово,          слезами смешено, и рече:           (5 6 6 5 -, Д)    ‹‹О, моя сыновца Игорю и Всеволоде,          рано еста начала              Половецкую землю мечи цвѣлити,    а себѣ славы искати!                   (10 9 9 9 4, IV)    15 15 15 15 4, IV

Великий князь называет своих двоюродных братьев племянниками (сыновцами) по той же причине, по какой выше о нём сказано — отець ихъ.