Григорий Прутцков - История зарубежной журналистики (1945—2008)
Все было как в пятидесятых годах. Мы пребывали в восторге, пока полностью не осознали, что на самом деле произошло. Одна девушка-критик восторженно скакала на своем стуле, а менеджер по связям с общественностью из RCA вопила и хлопала в ладоши так, как не подобает менеджеру по связям с общественностью. Каждый старикан показал абсолютную бесшабашность. Элвис был фантастичен. Он был одет стильно, но без выпендрежа. Бакенбарды выходили чуть вперед, волосы достигли идеальной длины. Его ребячески пухлые щеки превратились в четкие и по-взрослому выделенные скулы. Его репертуар был безупречен — от «That’s All Right, Mama» и до «Yesterday», но упор был сделан на старый добрый рок-н-ролл. Большую часть концерта его оркестр молчал; парень позади отстукивал время на виолончели. А группа Элвиса поддержала все выступление. Но самое важное — Пресли не просто доказал, что он не очередной слащавый паренек с гелем на волосах, но и показал очень точно свою ироничную натуру. В жизни Элвиса было достаточно и рока, и сентиментальности, чтобы найти ту точку, где одна сторона натуры отрицает другую. Каждый раз, когда он двигал бедрами или опускал веки, женщины кричали. Но сам Элвис знал, что они кричат, по сути, из-за воспоминаний, но не из-за того, что видят. И мы знали, что он знал. Как и битлам, ему было достаточно своей неприкосновенной славы. Это было частью его действа.
После этого я не видел Пресли почти три года и к тому времени был готов на всякие сюрпризы. А он был доволен собой. Хиты выходили чаще, но все были плаксивыми — он не выпустил ни одной удовлетворительной записи после «Suspicious Minds» и «Memphis to Vegas» — сингл и альбом, вышедшие после концерта в Вегасе. Билеты на большие концерты продавались мигом. Но все вокруг говорили, что его щеки снова стали пухлыми, а концерты проходили мягко и без эпатажа.
Все же в июне 1972 года в расписании Madison Square Garden было записано четыре шоу подряд. Впервые Элвис выступал в Нью-Йорке. И я даже не рассматривал возможности упустить это. Мне составили компанию два друга, которые в 1969 году были более озабочены политикой партии Weathermen, нежели приездом Элвиса в Лас-Вегас. Тем не менее мы слились с толпой. Она состояла из офанатевших девочек-подростков и юношей. Будто бы это было неотъемлемым дополнением к фанатам среднего возраста, которых Элвис всегда притягивал. Но, по крайней мере, половине пришедших можно было дать от 25 до 33 лет. Вы, конечно, можете сказать, что такого рода публику собирает Том Джонс, но эта публика была другой. Одежда была непринужденней, волосы — неряшливей; фанаты были разных полов и возрастов. Из 80 тысяч, пришедших в эти выходные на концерт, было около 50 тысяч, которые закончили школу где-то до приезда The Beatles[24] и после этого не видели друг друга ни разу. Элвис, таким образом, «случайно» организовал самую масштабную встречу выпускников в истории.
Ансамбль Sweet Inspirations был принят публикой хорошо, но в ту ночь, когда я был там, одного комедийного актера едва не закидали помидорами. Казалось, что подростковая злая энергия немедленно потребовала выхода. В антракте начали продавать сувениры, и толпу просили не вскакивать и не кидаться на что ни попадя. Свет приглушили, и оркестр сыграл несколько аккордов.
Зал осветился вспышками прожекторов, когда Элвис появился в невероятно крикливом бирюзовом костюме с взъерошенными волосами, окрашенными в черный цвет. Темные волосы на груди выпячивались из распахнутой рубашки. Сначала он запел «That’s All Right, Mama», затем пустил в ход современный мэйнстрим: бодренькие хиты Creedence, Three Dog Night и Тони Джо Уайта, баллады Баффи Сент-Мари и Дасти Спрингфилд[25], The Righteous Brothers. Все песни были замечательны. Визги и восторженные крики раздавались при самых непринужденных курсированиях Элвиса по сцене. Но больше удивлял и поражал тот контроль над людьми, которым он завладел, не прилагая никаких усилий. Все, включая меня, двигалась и дышали как одно целое. Эмоции были сравнимы только с политической гонкой-дебатами или победой спортивной команды. При этом источник этой энергетики — сексуальность, но не в скрытой форме, а в самой что ни на есть недвусмысленной, открытой. Выплеск этой энергии достиг соединения любви, чувства единения в каком-то общем самосознании.
Установив градацию личностей слушателей, Пресли занялся поиском ее связи с прошлым — когда личности эти только созревали. Он не остановился на славе старых хитов. Он драматизировал нашу отдаленность от нас самих в молодости в песне «АН Shook Up» с очень незначительными телодвижениями и презентуя «Hound Dog» как свою «песню протеста выступления», как, в общем, всегда и было. И затем он вернул нас обратно в настоящее многострадальной «Bridge Over Troubled Water». Несметное количество кавер-версий уже мешало нормальному ее восприятию. Но несмотря на это, песня остается эпохальным произведением, потому что это песня о дружбе — о связях между людьми, которые воспевались в «You’ve Got A Friend» и «Lean On Me».
С песней «Suspicious Minds» концерт достиг апогея. В какой-то момент Элвис сымпровизировал, поменяв слова в одной строке, будто бы он сам уже не доверял своей энергетике и восторгу; будто бы сделал ошибку. Видимо, этот экспромт удался, и, таким образом, он добавил себе энергии не только натуральным образом, но и непроизвольно смоделировав ситуацию полной эйфории от чего-то непредсказуемого и нового. Волну восторга просто нельзя было остановить. Затем последовала песня «For The Good Times» Криса Кристофферсона[26], которая, как и «Suspicious Minds», цепляет взрослую аудиторию самыми душещипательными подробностями первой влюбленности. Мы стали старше. Ну и что: мы помнили, мы сопереживали и были все вместе еще один раз. Когда Элвис попрощался со всеми, исполнив «Can’t Help Falling In Love», казалось, что он поет для каждого из нас.
В записи этот монументальный концерт звучал довольно посредственно, как, впрочем, и другие живые записи Элвиса. Это вовсе не значит, что мой восторг в Madison Square Garden был мнимым. Дело в том, что на самом концерте Элвис работал не в одиночку — он работал над концертом со всеми моими «братьями» и «сестрами» в зрительном зале. Конечно же, в большинстве случаев эти люди вряд ли бы почувствовали себя моими братьями и сестрами. Многие из них, возможно, грозили мне в школе кулаками, и я бы точно никогда не пошел с ними на встречу выпускников. И гений Элвиса в Лас-Вегасе ничем не отличался от его гения в Нью-Йорке. Он успешно воодушевлял меня на соединение с людьми, чьи ценности коренным образом отличались от моих.
Если закрыть глаза на суетность и амбиции Элвиса, то станет ясно, что его ценности гораздо больше соответствуют ценностям среднестатистического американца средних лет, чем мои или, возможно, ваши. Он облегчает наше восприятие альтернатив, других взглядов. Я достаточно много думал о его сомнительной карьере с восхождениями и падениями. Но в итоге сделал заключение, что Элвис пришел к своим ценностям и устоям, пройдя через сложнейший и естественный процесс страданий и борьбы с самим собой. Каждый «пятидесятник», который решил работать и завести семью — неважно, насколько это желание было искренним — проходил через то же самое. Люди делают то, что дает им выжить. И несмотря на то, что они меняются, осадок протеста и бунта остается. Наше поколение, первое, в котором городское общество — не только фанаты джаза и любители Коула Портера[27], не только одержимые кантри-вестерн кальвинисты и приверженцы блюза — признает душевные песни про любовь ядром этой музыки, этого течения. И признает дружбу как необходимое человечеству чувство. Я очень надеюсь, что мы продвинемся еще дальше. Но я уже доволен этим «мы», и мне хочется верить в то, что как-нибудь мы с вами совершим заветную поездку на каком-нибудь подобии розового «Кадиллака».
Август 1969 года
Перевод Искандера Еримбетова
Карл Бернстин, Боб Вудворд
Пять человек обвиняются в прослушивании штаб-квартиры демократов
Воскресенье, 18 июня 1972 года
Прослушивающие устройства были установлены в штаб-квартире демократов. Вчера, в 2:30 ночи, пять человек по подозрению в этом преступлении были задержаны.
Один из подозреваемых ранее работал в ЦРУ, второй — тренировал кубинских ссыльных для партизанского подполья в 1961 году. Остальные трое — жители Кубы.
Подозреваемые были задержаны в гостинице «Уотергейт» на Вирджиния Авеню, где офис национального демократического штаба занимает целый этаж.
Зачем пятеро подозреваемых собирались прослушивать разговоры в офисе демократов? На кого они работали? Пока неясно.
Представитель демократического национального комитета заявил, что цель непонятна и ему. В офисе находилась самая разнообразная документация. Что именно интересовало подозреваемых?
В полиции сообщили, что были отодвинуты две панели на потолке в кабинете секретаря демократической партии Дороти Буш. Кабинет Дороти Буш смежен с кабинетом Лоренса О’Брина, председателя демократического национального комитета. Вполне возможно, что злоумышленники собирались провести прослушивающие устройства через панели кабинета Дороти Буш в кабинет председателя.
