Виктор Жигунов - Четыре солнца

Есть несообразность в переводах «Слова» на русский язык. Оно ведь и так написано по-русски. Здрави, князи и дружина, побарая за христьяны на поганыя пълки! — разве это восклицание для нас темно? Грамматика устарела, но корни слов остались те же самые. Если же какое-то выражение забыто, так его можно истолковать по окружающему тексту. Поскепаны саблями калеными шеломы оварьскыя — ясно, что поскепаны значит «повреждены, разбиты в щепки». А отдельные слова непонятны даже специалистам, и ничего, удаётся обойтись.

Как ни хороши некоторые переложения поэмы, они мало разъясняют её. Переводчик обязан следовать оригиналу, и, скажем, затмение должно у него занять примерно столько же места, сколько у древнего поэта. Современный читатель и не заметит этих двух-трёх строк или, во всяком случае, не увидит, каким тревожным светом они озаряют поэму. Не будет понято, кто такие «великий Всеволод» и «юноша Ростислав», что за события отразились в стихе Се у Римъ кричать подъ саблями половецкими, а Володимеръ подъ ранами, туга-тоска сыну Глебову и так далее.

Первые издатели «Слова» разместили текст и перевод параллельно, разделив их вертикальной чертой, внизу на каждой странице дали пояснения. Так поэма печатается и по сей день, только «научный аппарат» разросся, и чтение теперь состоит в непрерывном листании книги вперёд и назад: предисловие, текст, перевод, пояснительный перевод, комментарии; всё в разных местах, но читать надо одновременно.

Поступим иначе. Если стих потребует раскрытия, оно тут же и последует. Конечно, не годилось бы прерывать своими рассуждениями чужой текст. Но прежний способ предполагает то же самое, только ещё с перелистыванием. А кто захочет прочесть поэму без посторонних вмешательств, так она очень заметно выделена.

Древнерусский текст набран с «ятем» (читается как е) и с и десятеричным (означает мягкий знак или короткое и). Но в пояснениях то и другое заменено современными буквами. Исправлены некоторые неточности, явно допущенные переписчиками, — в частности, путаница между ъ и ь. Рядом с каждым стихом дан подсчёт гласных в прежнем порядке: а-я, о, е (вместе с «ять»), и-ы, у-ю, и после запятой указан вид равенства — двух-пятикратные римскими цифрами от II до V, двойные буквой Д, сложные — С. Цифры в скобках — равенства, оказавшиеся внутри других, более крупных. Когда равенство точно, причём для этого не потребовалось никаких поправок, обозначения видов выделены жирным курсивом.

Не лѣпо ли намъ есть, братiе,    начяти старыми словесы          трудныхь повестей о пълку Игоревѣ,              Игоря Святославлича?                      9 7 9 9 2, IVНачати же ся той пѣсни    по былинамъ сего времени,          а не по замышлению Бояню.                    7 5 7 7 2, IV

Трудныхъ — здесь «печальных, тяжёлых». По былинамъ понимают как «по былям, событиям» или «по рассказам». Автор хотя и вспомнил «старые словеса», но петь собирается о своём времени, поэтому как бы просит не ставить ему в вину, что отклонится от образцов.

Недаром и в названии поэмы указаны не только главный герой, но и его отец и дед. Уважение к предкам и предшественникам — испокон веков присущая нашему народу черта; мы носим отчества, а от прадедов достались фамилии. Поэт ещё во многих строках выразит восхищение своим учителем.

Боянь бо вѣщий,    аще кому хотяше пѣснь творити,          то растекашеться мыслiю,                    6 6 6 4 2, IVаки мысiю по древу,    сѣрымь вълкомь по земли,          сизымь орломь подъ облакы.                  2 7 3 7 2, III

Князья, о которых пел Боян, названы дальше, они жили полвека-век спустя после крещения Руси. В их эпоху прежние верования ещё были сильны. А в конце «Слова» сказано, что Боян обращался и к более давним временам. По языческому представлению мир состоит из земли, неба и соединяющего их дерева (может быть, не настоящего, а мысленного — древа познания). Поэт творил посреди такой вселенной и охватывал её всю: его мысли устремлялись белкой по дереву, волком по земле, орлом под облака.

Помняшеть бо, рече,    пьрвыхъ временъ усобiцѣ.                      1 3 6 1 1, II

«Ибо помнил он, как говорил, усобицы прежних времён».

Тогда пущашеть десять соколовъ                  на стадо лебедiй —                    5 5 4 – 1, IIIкоторый дотечаше, та преди пѣсь пояше                  старому Ярослову,                     5 7 5 2 2, Схраброму Мстиславу,иже зарѣза Редедю    предь пълкы касожьскыми,                     5 2 5 5 3, IVкрасному Романови Святославличю.           4 4 - 2 2, III

Старый Ярословъ — Ярослав Мудрый.

Мстислав — его брат. В 1022 году он вывел войско против касогов (предков нынешних черкесов). Их предводитель Редедя обратился к нему с вызовом: зачем нам губить людей, давай сразимся только мы двое, и кто победит, тот все заберёт. Князь, конечно, не мог уклониться. Тогда Редедя добавил: «Померяемся не оружием, а борьбой». Он вряд ли рисковал, так как был велик ростом и силён. И вот, когда Мстислав уже лежал на земле и вроде бы всё было кончено, он, как рассказывает летопись, взмолился к богородице, обещая в случае победы воздвигнуть церковь. После чего сбросил противника, выхватил нож, и Редедя с поля не ушёл.

Роман, названный красным, то есть красивым, — внук Ярослава Мудрого. Другой внук — Олег (дед Игоря), то и дело воевавший с другими князьями. Однажды на помощь ему Роман привёл половцев, и это было последнее, что он сделал в своей жизни: сражение не состоялось, половцы двинулись обратно и по дороге убили Романа.

Боянъ же, братiе,    не десять соколовъ          на стадо лебедей пущаше,                  6 5 8 - 1, ?нъ своя вѣщiя пьрсты    на живая струны въскладаше,                    7 1 2 3 1, IIони же сами княземь славу рокотаху.                 4 3 2 2 2, С?

Сравнение пальцев с десятью соколами, а струн с лебединой стаей не только красиво, но и почётно. Охотились с соколами князья, и это занятие требовало немалого искусства.

Почнемъ же, братiе, повесть сiю          (1 2 4 - 1, II)    отъ стараго Владимера                     (4 2 1 1 -, II)      5 4 5 1 1, С?до нынешняго Игоря,иже истягну умъ крѣпостiю своею                   3 5 4 4 4, V?и поостри сердца своего мужествомь,напълнився ратнаго духа,                          6 6 3 3 2, III?    наведе своя храбрыя пълкы                   4 1 2 2 —, II?на землю Половѣцькую           за землю Руськую.                           2 2 3 – 7, II

Старым, то есть давним, назван Владимир Красное Солнышко. Его деяния поэт противопоставляет необдуманному походу Игоря, у которого «крепость» (отвага) переспорила ум, князя вело мужественное, но безрассудное сердце.

С гласными звуками не всё ясно, зато согласные увязаны в крепкую цепь: ПОчнемь — ПовеСТь — СТараго — иСТягну — креПОСТью — ПОоСТри — мужеСТвомь — наПЪЛнився — ПЪЛкы — ПОЛовецькую.

Продолжается речь о безрассудстве, но и о храбрости князя, который пренебрёг даже небесным предзнаменованием:

Тогда Игорь възрѣ на светлое солнце    и видѣ отъ него тьмою          всѣ своѣ воѣ прикрыты.                     2 9 9 6 1, IIIРече Игорь ко дружине своей:    «Братiе дружино!              Луце же бы потяту быти, неже полонену быти.    Всядемь, братiе, на свои бързыя комони                  да позримь синего Дону!»              7 13 13 13 6, IV

О затмении, о том, какие чувства при виде его охватили войско, достаточно сказано раньше. Князь успокаивает спутников, называя их братьями. Правда, в издании 1800 года стоит еще союз: Братье и дружино! — будто Игорь обратился по отдельности к ближайшим соратникам и ко всем остальным. Но, не говоря уж о том, что сразу несколько тысяч человек не услышали бы его, вспомним: рядом с Игорем находился лишь один брат. Может быть, названы братьями те, кто составлял высшую часть войска, а к прочим относится слово дружино? Но дружинники — это и есть цвет отряда; по-современному, кадровые военные. Те, кто брался за оружие только для похода или при обороне, назывались иначе — вои (воины). К тому же упомянуто: князь сказал именно дружине своей, а не всем. Итак: «Братья! Лучше быть убитым, чем пленённым. Кинемся в бой да посмотрим на синий Дон!»