Линн Трасс - Казнить нельзя помиловать. Бескомпромиссный подход к пунктуации

1) эти знаки устарели;

2) они буржуазны;

3) они необязательны;

4) их связь с паузами загадочна;

5) они вызывают опасное привыкание (см. Вирджинию Вулф);

6) различие между ними столь ничтожно, что недоступно разуму.

Надеюсь, на следующих страницах нам удастся благополучно развеять все эти мифы. Стоит заметить, однако, что стилисты с Флит-стрит[246] разделяют большинство из перечисленных выше предубеждений, особенно в отношении точки с запятой – знака, который они все чаще с пуританским удовлетворением вычеркивают. За последнее время точка с запятой вышла из моды в газетном мире. Обычно это объясняют тем, что читатели газет предпочитают короткие предложения, абзацы «на один укус» и тексты без всяких червячков. На самом деле, причина кроется скорее в прискорбном неумении редакторов правильно расставлять знаки препинания и в их привычке не доверять авторам статей, даже явно компетентным. Но оставим это. Не стоит пытаться повернуть время вспять. Великий театральный критик Джеймс Эйгат в 1935 году отметил в своем дневнике, как некий известный своей скрупулезностью журналист «однажды продиктовал точку с запятой по телефону из Москвы». Вот так. Можно себе представить, какую реакцию это вызвало бы в наши дни.

Действительно ли двоеточие и точка с запятой старомодны? Нет; но они стары. Наш знакомец Альд Мануций напечатал первую точку с запятой всего через два года после отплытия Колумба в Новый Свет. Причем сделал это в том же месте и в то же время, где и когда был изобретен бухгалтерский учет. И хотя лицезрение этого знака 1494 года издания по-прежнему повергает меня в трепет, оказывается, это был не первый случай, когда точку поместили на голову запятой. Средневековые писцы в своих латинских списках отмечали сокращения очень похожим на точку с запятой значком (например, вместо atque писали atq;). Греки обозначали этим знаком вопрос (и продолжают в этом упорствовать, чудаки). В средние века переписчики ставили подозрительно похожий значок (под названием punctus versus) в конце псалма. Однако признаемся честно: нам нет дела до замшелых средневековых монахов. Нас волнует другое: попав в английский язык задолго до 1700 года, двоеточие и точка с запятой с тех самых пор вызывают затруднения. Грамматисты выработали правила их применения только в последние десятилетия – то есть, как ни прискорбно, именно тогда, когда современные средства связи грозят положить конец всем нюансам пунктуации.

Долгие годы специалисты никак не могли ухватить суть различий между двоеточием и точкой с запятой. Двоеточие вроде бы считалось более книжным. Один грамматист в 1829 году сокрушался, что эти два знака являются «извечным источником бесплодных споров». Однако постепенно сложилось мнение, что путь к примирению лежит через упорядочивание знаков по весу: самый легкий знак – запятая, потом идет точка с запятой, двоеточие и точка. Сесил Хартли включил в свою книгу «Принципы пунктуации, или Искусство указания» (1818) следующий стишок, посвященный этой весовой иерархии:

Указывают знаки препинаньяНам в предложеньях длительность молчанья.На запятой – скажи-ка «раз» (не вслух!),Где точка с запятой – считай до двух,Где двоеточье – счет до трех идет,До четырех на точке нужен счет.[247]

Такая сортировка знаков препинания по длине связанных с ними пауз долгое время не вызывала возражений. А по мне, это просто чушь. Полная ерунда. Ну кто считает до двух? Кто считает до трех? Только представьте себе всех этих бедолаг, которые триста лет корпели за письменными столами, отстукивая ритм карандашом. Они пытались понять, как лучше звучит: То err is human – тук, тук – to forgive divine или То err is human – тук, тук, ТУК – to forgive divine,[248] пока их не начинали душить рыдания – оба варианта звучали одинаково паршиво. То, что точка с запятой весит слегка больше запятой, а двоеточие чуть легче точки, никак не характеризует эти знаки, а главное – не помогает их различать. Они все-таки не мешки с сахаром, подвешенные на поясе у предложения, чтобы оно не бежало слишком быстро. Совсем наоборот. Вот что говорит о точке с запятой американский эссеист Льюис Томас:

Точка с запятой указывает на то, что в предыдущем предложении есть какая-то недосказанность; требуется что-то добавить… Точка сообщает, что все сказано; может, вы и не получили всего, чего хотели или ожидали, но автор выдал все, что собирался, так что пора двигаться дальше. А вот точка с запятой дарит предвкушение; вас ждет еще что-то; продолжайте читать – все прояснится.

Эти знаки препинания говорят прежде всего об ожиданиях; об ожиданиях и их интенсивности. Они, как пружины, продвигают вас вдоль фразы к новой информации, и основное различие между ними сводится к тому, что точка с запятой может повести в любую сторону (ну-ка, чем вы меня удивите?), а двоеточие подталкивает в уже заданном направлении. Ну и как же, скажите на милость, такие полезные знаки могут быть не обязательными? Что касается их «буржуазности», то если они буржуазны, значит, я – носорог. Из перечисленных выше претензий к точке с запятой и двоеточию я готова рассматривать только одну: точка с запятой вызывает опасное привыкание. Многие писатели, запавшие на точку с запятой, становятся позорищем для друзей и близких. Литературные агенты вкрадчиво напоминают им: «А вот Джордж Оруэлл обходился без нее. Вспомните, чем кончил Марсель Пруст: продолжайте в том же духе – и вы тоже окажетесь в комнате, обитой пробковым деревом». Но писатели, раскачиваясь в своих рабочих креслах и тихо постанывая, жмут на заветную клавишу. Говорят, в элитарных клиниках начали предлагать курсы избавления от этой зависимости, но многих уже не вернуть. Хилари Мантел в автобиографической книге «Отказ от призрака» (2003) признается: «Я постоянно нахожусь в зависимости от чего-нибудь – обычно в той сфере, где нет групп поддержки. Например, без точки с запятой я не могу продержаться дольше двух сотен слов».

Итак, начнем с двоеточия: как его применять? Г. У. Фаулер считал, что двоеточие «доставляет товар, заказанный в предыдущей фразе», и это неплохое сравнение для начала. Однако сакральный текст о двоеточии и точке с запятой – это письмо Бернарда Шоу (1924) Т. Э. Лоуренсу, в котором он упрекает автора «Семи столпов мудрости» в избыточном использовании двоеточий. Эта роскошная эпистола начинается с высокомерного: «Дражайший Луранс[249] [sic], к дьяволу вас и вашу книгу: вам можно доверять перо не более, чем торпеду – ребенку», а дальше становится еще более оскорбительной и смешной. Шоу объясняет, что, выработав собственную систему употребления двоеточия и точки с запятой, он проверил ее на Библии и убедился, что в Библии почти все правильно. Опираясь на столь авторитетный источник, он возмущается небрежностью Лоуренса. «Я ревностно приберегаю двоеточия для определенного рода эффектов, которых нельзя достичь с помощью других знаков, – объяснял Шоу. – Поскольку вам закон не писан и вы порой совершенно беспардонно швыряетесь двоеточиями, то вот вам несколько правил».

Шоу знаменит своеобразием своей пунктуации. В частности, точкой с запятой он защищал свои тексты от актерского произвола. Например, когда Ральф Ричардсон в роли Блюнчли в постановке 1931 года пьесы «Оружие и человек» (1894) попытался вставить в начальные реплики несколько драматических вздохов и придыханий, Шоу немедленно остановил его, велев забыть о натурализме и следовать пунктуации. Как вспоминает Ричардсон, Шоу сказал: «Все это очень хорошо и, возможно, годится для Чехова, но не для меня. Из-за ваших судорожных вдохов рассыпаются все мои точки и точки с запятыми, которых вы обязаны придерживаться». Ричардсон считает, что Шоу был прав: стоит пропустить хотя бы один из его знаков препинания – «и мелодия нарушается». Посмотрите на любой текст Шоу – и вы увидите переизбыток двоеточий и точек с запятыми, намеренно выделенных пробелами, чтобы привлечь к ним внимание, как будто это настоящая музыкальная запись.

Captain Bluntschli. I am very glad to see you; but you must leave this house at once. My husband has just returned with my future son-in-law; and they know nothing. If they did, the consequences would be terrible. You are a foreigner: you do not feel our national animosities as we do.[250]

Сегодня было бы безумием подражать Джорджу Бернарду Шоу в том, что касается точки с запятой. Однако о двоеточии он говорит в том же письме Т. Э. Лоуренсу совершенно здравые вещи. Если два утверждения «явно и решительно сопоставлены», пишет он, нужно двоеточие: Luruns could not speak: he was drunk.[251] Шоу объясняет Лоуренсу, что двоеточие нужно, когда второе утверждение подтверждает, объясняет или иллюстрирует первое; кроме того, оно служит для создания эффекта неожиданности: Luruns was congenially literary: that is, a liar.[252]