Проблема классификации языков в свете нового учения о языке - Иван Иванович Мещанинов
Классовый характер речи явно выступает и в древнелитературных языках Армении и Грузии. Н.Я. Марр утверждает, что ими пользовались феодалы средневекового Кавказа. Параллельно и одновременно с этой речью феодалов должен был существовать народный язык, на котором говорили массы грузинского и армянского населения. Эти народные языки не оставили по себе никаких письменных памятников, но зато дожили до наших дней в архаизмах современной речи грузин и армян. В силу этого многие формы живой речи могли преемственно сохранить в себе более архаичные слои, чем наличные в письменах древне-грузинских и древне-армянских литературных памятников. Таким путем выяснилось, что датировка письменного документа вовсе не имеет решающего значения в деле анализа исторического языка.
С 1924 г. Н.Я. Марр из специалиста кавказоведа обращается в теоретика и историка общего языкознания, в связи с чем и яфетидология из узкой кавказоведной дисциплины обращается в общее учение о языке. Это явилось неизбежным следствием признания семитических и индо-европейских языков за дальнейшую стадию развития яфетической системы речи. Ни индо-европейские, ни семитические, ни яфетические, ни какие-либо иные языковые образования не связаны с определенною расою, а потому и переход из одной системы в другую отнюдь не является результатом внедрения нового народа. Таким образом, Н.Я. Марру удалось в окончательной форме обосновать свое утверждение, что упомянутый выше переселенческий вопрос, которому придавалась столь большая роль при классификации языков, утрачивает решающее значение, и что объяснению переходов языковых систем из одной стадии в другую приходится искать иное истолкование.
Став на эту точку зрения, Н.Я. Марр перешел к уточнению нашего представления о роли языка как средства общения. Здесь было выдвинуто несколько основных положений, сохраняющих силу и в современных яфетидологических построениях, как-то: язык является средством общения, следовательно, обслуживает потребности человеческого коллектива. Отсюда приходится заключить, что языковая речь есть создание человеческого объединения. Во-вторых, язык играет служебную роль, и потому развитие языка стоит в несомненной зависимости от развития пользующегося им человеческого общества. В третьих, с изменением потребностей данного объединения может видоизмениться и разговорная речь. В четвертых, резкие перемены в структуре коллектива не создают языка заново, но ведут к трансформации существовавшей языковой системы согласно новым потребностям. При этой трансформации используются прежние системы речи, и в процессе ее принаровления к новым требованиям сохраняется то, что не нуждается в изменении, а вместе с тем нередко сохраняется и многое из того, что должно было бы измениться, но что переживает свою прежнюю стадию и попадает в новую как пережиток. Из сказанного ясно, что причину перерождения яфетических языков в иные системы, в частности и в индо-европейскую, нужно искать не в переселении каких-то индо-европейцев из какого-то культурного очага, из какой-то пра-родины, а во внутренних условиях перестройки самого населения на месте.
Такая трансформация обусловлена происходящими переменами в социально-экономических структурах. Следовательно, решающее значение в развитии языка играет хозяйственная база. Признав служебную роль языка как явления надстроечного порядка, Н.Я. Марр перешел к прослеживанию отражения базиса в надстройке. Наиболее ярко такое отражение выявляется в первую очередь в словарном запасе. Но для анализа языкового материала в этих целях пришлось обратить внимание не только на оформление слова, на его внешний вид, но и на значимость каждого слова в его общественном служении, т.е. усилить проработку семантического анализа, а в связи с этим прослеживать происходящие изменения в значимости слова, устанавливать переход слова с одного обозначения на другое. Работы Н.Я. Марра в течение целого ряда лет приобретают основной упор на семантические ряды.
Такой подход оказался неизбежным следствием всей новой постановки учения о языке, каковую Н.Я. Марр настойчиво проводит и в настоящее время. Если происхождение и развитие языка зависит от трудовой деятельности человека и если наличные языковые семьи являются только определенными оформлениями, вызванными к жизни потребностями человеческого общества, то естественно, что обособленное изучение языковых семей не может дать достаточного ответа на вопросы общего языкознания. Совершенно иным путем шли яфетидологические исследования, объединившие все известные языковые группировки в единый процесс развития человеческой речи. Поэтому Н.Я. Марр в целом ряде своих работ последнего периода решительно заявляет, что индоевропейская теория, закрепившая свои позиции на изучении отдельных семей, группируемых ею по пра-языкам, не в состоянии представить удовлетворительного объяснения ходу развития языкового процесса. Другими словами, индо-европейская лингвистика не может претендовать на звание теории общего языкознания.
Поставив непременною целью изучение языкового материала не обособленно взятым, Н.Я. Марр тем самым отказался от широко применяемого приема исследования лингвистики для лингвистики. Наоборот, Н.Я. Марр прослеживает в языке те перемены, которые происходят в нем в связи с переменами в потребностях человеческого общества, вызванными изменениями в его хозяйственной жизни. А так как общественные формации находятся в процессе движения, то и язык должен быть изучаем в его динамическом состоянии. Если же язык исследуется в процессе движения, то должны быть установлены границы лингвистического исследования. Одною из таких границ является текущий момент, современный самой исследовательской работе. Это будут живые языки. На них и обращено особое внимание Н.Я. Марра.
Еще в 1917 г., когда Н.Я. Марр делал упор на клинописную речь халдов-урартов первой половины первого тысячелетия до н.э., прослеживая хронологически наиболее древнего представителя яфетических языков, он же настоятельно требовал привлечения к научной проработке и живых бесписьменных языков Северного Кавказа. Получившееся благодаря этому громадное разнообразие изучаемых языковых структур дало основание к проведению типологических между ними сопоставлений и к последующей классификации яфетических языков на ветви и группы с установлением их характеризующих особенностей в первую очередь по фонетическому признаку. Углубленная проработка даваемой классификационной системы имела следствием опубликование ряда грамматик, а именно древне-армянской (1903 г.), чанской или лазской (1910 г.) и древне-грузинской (1925 и 1932 гг.) с установлением законов звуковых соответствий между ними и живыми языками горского населения Кавказа.
Та же работа над живыми языками, продолжаемая и в последние годы, получила несколько иное использование. С переходом на исследование общего процесса развития человеческой речи в объеме всех доступных изучению языков, а не одних только кавказских, этот материал живой речи горского населения стал рассматриваться как один из наиболее ярких представителей реликтово сохранившейся языковой системы, дожившей до наших дней в ее более архаичной структуре. По этим языкам оказалось возможным выявить более характерные особенности того яфетического строя, который в них выступает полнее, чем в исследованных яфетических же языках Закавказья, уже носящих в себе
