Николай Дановский - Вводное слово в искусство перевода

Другое дело — забавы. Alio estas la amuzoj.

Чужая душа — потемки. Alies animo estas obskuro.

В другое время это будет невозможно. Aliam tio neeblos (estos neebla).

В другом месте делайте что хотите (угодно). Alie faru, kion vi volas (kion ajn).

По другой причине вы не могли этого пропустить. Alial vi ne povis tion preterlasi.

Иначе не назовешь. Aliel oni ne povas tion nomi (stampi).

В другом количестве мне не нужно. Aliom mi ne bezonas.

В другие места не ходите. Alien (aliloken) ne iru.

Пусть другой придет вместо вас. Aliu venu anstataŭ vi.

Мне нравятся ткани другого цвета. Mi ŝatas ŝtofojn de aliaj koloroj.

Заключительные замечания относительно грамматического соответствия

Начинающий переводчик всегда находится под сильным влиянием своего родного языка и в процессе перевода делает огромные усилия, чтобы сохранить форму оригинала. И при этом почти всегда делает погрешность против смысла. И поэтому в переводе уже появляется новый смысл, на который переводчик не рассчитывал и который фактически исказил его стремления. Либо в переводе появился новый смысл, либо текст превратился в совершенно неудобоваримый набор слов, для понимания которого нужно сделать новый перевод, уже с языка №2 на язык№2, в рассматриваемом нами случае — с эсперанто на эсперанто. При рассмотрении формы, относящейся к области грамматического соответствия, прежде всего возникает вопрос, нужно ли обязательно стремиться к сохранению частей речи в переводе, или это необязательно. Фактически в данном вопросе мы возвращаемся к проблемам традиции и локтевой связи между словами. И сплошь и рядом эти традиции и локтевые связи являются диктующими факторами. Сохранение же во что бы то ни стало частей речи языка №1 при переводе на язык №2 уже является следствием. И поэтому в окончательном виде выступает со своим смыслом сплошь и рядом уже в новой форме.

Один из примеров этого эффекта можно привести на основе одного популярного перевода французской пословицы. Ее все часто употребляют. По-французски она звучит: «L'appetit vient en mangeant», что дословно нужно было бы передать по-русски формой «аппетит приходит, кушая». Такой перевод звучал бы по-русски совершенно безграмотно. Можно было бы перевести в виде фразы «аппетит приходит, когда едят». Теперь уже русская форма не вопиет, но смысл расслаблен. И вот действительный перевод «аппетит приходит во время еды» уже принят русским языком. Оказалось, что достаточно внести слова «во время», как сразу получилась и форма и содержание.

Но что мы при этом должны констатировать?

Два слова остались неизменными - «аппетит» и «приходит». Все же остальное уже изменено, подчиняясь законам русского языка. И при этом глагольная форма заменена существительным. Вот это обстоятельство является существенным, а иногда даже решающим. При переводе одни формы переходят в другие. Одни части речи переходят в другие части речи. И если вспомнить наши обозначения: 1 — существительное; 2 — прилагательное; 3 — глагол; 4 — наречие, то следует заметить, что при переводе возможны переходы среди этих четырех частей в любую. Таким образом:

1 может переходить в 2 или 3 или 4,

2 может переходить в 1 или 3 или 4,

3 может переходить в 1 или 2 или 4,

4 может переходить в 1 или 2 или 3.

Дадим несколько примеров таких переходов. Читатель может сам определить в этих примерах, какой из переходов имеет место.

Одним словом. Unuvorte.

Приводить в недоумение. Perpleksi.

Синеватая хрустящая салфетка. Bluatra ĝiskrepite amelita buŝtuko.

С утра падал снег. Dematene neĝis.

Дать радио о помощи. Radii pri helpo.

Сидел нахохлившись. Sidis kvazaŭ subpluva birdo.

Переливался прохладным блеском. Perlis freŝabrile.

Плескал о гранитные берега. Plaŭde surfis kontraŭ granitaj bordoj.

Как ребёнок шаловливо дул в лицо тепловатый ветер. Petolainfane blovis en vizaĝon tepida vento.

Еле видны неясные звезды. Apenaŭ videblas neklaraj steloj.

Мягкая неслышная от глубокой пыли дорога. Milda sensona profundpolva kampa vojo.

Она отодвигает его локтем. Ŝi forkubutas lin.

Заплёванная лестница пахла мышами, кошками, керосином и стиркой. Malpura pro sputoj kaj rubo ŝtuparo disflarigis odorojn de musoj, katoj, petrolo kaj sapa vaporo de tolaĵlavejo.

Ими расцвечивали в жарптичьи сполохи воздушные шелка своих шалей ферганские узбечки и мохнатые узорочья текинских ковров сухогубые туркменские жены. Per ili ferganaj uzbekinoj buntigis gazajn silkojn de siaj ŝaloj en fajrobirde flagrantajn pitoreskojn, kaj seklipaj turkmenaj edzinoj kolorigis vilajn arabeskojn de tekinaj tapiŝoj.

Жёлтым кругом мокрел вокруг огня песок. Malhele rondis malseka sablo ĉirkaŭ la fajro.

Хлестал мокрыми отрепьями разорванный парус. Skurĝe frapadis velo per malsekaj baskoj de ŝiraĵoj.

Несколько раз пытался говорить, но мешала щёлкающая ознобом челюсть. Kelkfoje li faris ekforton paroli, sed malhelpis la klake tremanta pro febro makzelo.

С той поры, с того времени пошли у них разговоры почитай целый день, во зелёном саду, на гуляньях, во темных лесах на катаньях, и во всех палатах высоких. De tiu dumo, de tiu tempo ekplaŭdis iliaj konversacioj, preskaŭ tuttagaj, jen en la verda ĝardeno, dum promenoj, jen en la arbaroj, sombre malserenaj, dum amuzveturoj, jen enĉiuj halegoj altaj.

Сперва одно несчастье, а потом пошло и поехало. Komence unu malfeliĉo, kaj poste ili eksvarmis perpiede kaj perrade.

Одни цеха пели, в рудничных шеренгах отплясывали цыганочку, крутили руками, притоптывали, взвизгивали, третьи шли молча, а за них платила звуковую дань медь надраенных труб. Iuj uzinaj fakoj kantis, en spaliroj de ŝaktistoj estris pasianta cigana danco, braka turnado, planda klakado, stridaj krietoj, aliaj paŝis silente, kaj anstataŭ ili pagis sontributon la kupro de hele briligitaj blovmuzikiloj.

Глава 3. Фразеологическое соответствие

Две предыдущие главы (1 — Лексическое соответствие и 2 — Грамматическое соответствие) являются своеобразной ступенью, вступительным маршем в сферу некоторого уже целостного конструирования текстовых композиций, поскольку эти две главы касались деталей или фрагментов, во всяком случае отдельных изолированных звеньев более сложных построений. При всех проблемах перевода первичной, исходной или изначальной единицей текста, первообразным кирпичом всякого текстового сооружения, предпринимаемого для выражения идеи, мысли, описания портрета, интерьера или ландшафта, и вообще любых реалий, является фраза (предложение). И по традиции, заведенной «со времени она» древнейшими переводчиками и потому считающейся незыблемой во всех переводческих работах — общепринятым методом, на котором как на фундаменте покоится мастерство перевода, является последовательная фраза за фразой замена предложений языка №1 предложениями языка №2.

Конечно, время от времени переводчик посягает на фразеологическую нерушимость оригинала и превращает одну фразу оригинала в несколько фраз перевода или, напротив,. соединяет несколько фраз оригинала в одну фразу перевода. Иногда переводчик, самозабвенно войдя в дух и стиль произведения, начинает дополнять и исправлять оригинал, вводя от себя отсутствующие по его мнению в оригинале фразы и даже абзацы и страницы «для более полного выражения того, что хотел сказать автор оригинала, но по рассеянности или за недосугом не сказал». По правде говоря, переводчик должен удерживать себя от различных подобных соблазнов. Строго научный подход к проблемам перевода требует от переводчика передачи творческого образа, созданного автором, с максимальной эффективностью. И если расчленение одной фразы на несколько или, наоборот, соединение нескольких фраз в одну еще можно чем-то оправдать и допустить такую вольность, в особенности, если строй языка вынуждает к этому (отсутствие личных глагольных окончаний, падежных флексий и т.п., иногда очень затрудняющее передачу длинных периодов), то уж «редактирование» оригинала переводчиком с выбрасываниями и добавлениями считается плохой чертой перевода и переводчика и поэтому в общем порицается. Хороший перевод должен дать читателю тот же самый эффект, который дает сам оригинал, без всяких искажений. При этом перевод должен выглядеть так, как будто он был в оригинале написан на языке №2.

Порядок слов

Первое, с чем сталкивается переводчик, подошедший к предложениям произведения в оригинале, это ряд формальных требований, которые переводчик должен выполнять неукоснительно и которым должен отвечать перевод для того, чтобы произведение выглядело в переводе так, как будто оно было изначально написано на языке №2, т.е. в рассматриваемом случае — на эсперанто. Это является одним из существенных критериев качества.

Но это выражается рядом закономерностей. Поэтому перед тем как приступать к переводам любых фразеологических конструкций, необходимо рассмотреть несколько фундаментальных закономерностей фразеологического соответствия. И здесь первое, что выходит на авансцену, это — порядок слов. Начинающему переводчику на первом этапе обычно внушают такую идею: «порядок слов в эсперанто, точно иак же как и в русском языке, — свободный». Но практически и в русском языке порядок слов в предложении не свободный, далеко не свободный. А уж если бы в эсперанто действительно был свободный порядок слов, то русские строили бы по-своему, а немцы — по-своему. И в результате язык утратил бы ясность. Но вернемся к порядку слов в русском языку. Например, русское предложение, пусть даже самое простое: «Не могу дождаться вас со вчерашнего дня» никак нельзя было бы выразить «предложением» такого типа: «Дня вас могу со дождаться вчерашнего не». Точно так же недопустимо было бы аналогичную простую фразу на эсперанто: «Li haltis kun malalte mallevita kapo» построить таким образом: «Malalte kun haltis kapo li mallevite».