Евгений Шраговиц - Загадки творчества Булата Окуджавы: глазами внимательного читателя
Среди контекстов «Молитвы», которые упоминались исследователями при ее анализе, – стихотворение «Письмо Антокольскому», также относящееся к 1963 году. Приведем из него несколько строк, в которых Окуджава называет поэтов, проложивших ему путь; среди них – Франсуа Вийон[93]:
…Работа наша матросская призывает бодрствовать нас,хоть вы меня и постарше, а я помоложе вас(а может быть, вы моложе, а я немного старей).Ну что нам все эти глупости? Главное – плыть поскорей.
Киплинг, как леший, в морскую дудку насвистывает без конца,Блок над картой морей просиживает, не поднимая лица,Пушкин долги подсчитывает, и, от вечной петли спасен,в море вглядывается с мачты вор Франсуа Вийон!
Процитируем еще одно произведение, написанное в том же году, под названием «Эта комната». По некоторым его фрагментам можно судить об условиях и обстановке, сопутствовавших созданию «Молитвы», и о вопросах, которые интересовали Окуджаву в начале 60-х. Показательны, например, такие строки: «Люблю я эту комнату, где проживает ересь с богами наравне», а также: «Люблю я эту комнату… где нужно мало денег, чтобы счастливым быть». Для нас не менее важна и фраза о том, что в комнате «пахнет веком четырнадцатым с веком двадцатым пополам». Религиозная тема, очевидно, волновала в то время Окуджаву и в стихотворении «Молитва» нашла совершенно оригинальное преломление. «Деньги» и «счастье» – кирпичик из биографии Окуджавы, присутствующий также и в «Молитве». А упоминание о четырнадцатом веке свидетельствует о том, что Окуджава вполне мог что-нибудь перенять у поэтов Средневековья, в частности у Вийона.
Приведем теперь текст стихотворения «Молитва»:
Пока Земля еще вертится, пока еще ярок свет,Господи, дай же ты каждому, чего у него нет:мудрому дай голову, трусливому дай коня,дай счастливому денег… И не забудь про меня.
Пока Земля еще вертится – Господи, твоя власть! —дай рвущемуся к власти навластвоваться всласть,дай передышку щедрому, хоть до исхода дня.Каину дай раскаянье… И не забудь про меня.
Я знаю: ты все умеешь, я верую в мудрость твою,как верит солдат убитый, что он проживает в раю,как верит каждое ухо тихим речам твоим,как веруем и мы сами, не ведая, что творим!
Господи, мой Боже, зеленоглазый мой!Пока Земля еще вертится, и это ей странно самой,пока ей еще хватает времени и огня.дай же ты всем понемногу… И не забудь про меня.[94]
Уместно вспомнить, что для первой публикации, учитывая цензурные ограничения, Окуджава назвал это стихотворение «Франсуа Вийон». В более поздних публикациях оно получило название «Молитва». И все же мы не склонны считать, что Окуджава просто «приписал» французскому поэту свои собственные религиозные взгляды: здесь он открыто признал влияние Вийона на свое творчество. Г. Косиков отметил, что «главная черта в Вийоне – пародийная ироничность»[95]. Пародия и самопародия играли свою роль в средневековой культуре; существовали признанные пародийные жанры, такие как кок-а-лан в поэзии, соти и фарси – в театре; запретных тем для этих жанров не было. Пародировалось не только государственное устройство, но и судопроизводство, а также отправление религиозных культов и даже Библия. Все это присутствует и у Вийона; оригинальность же его – в манере пародирования. «Пародирование у Вийона целиком и полностью основано на притворном вживании, на имитации чужой серьезности, оба его «Завещания» легко могут быть восприняты как действительно серьезные поэмы – в том случае, если мы не знакомы с объектом пародии или, тем более, даже не догадываемся о его существовании»[96]. Поскольку Окуджава упомянул Вийона в названии песни, не будет слишком смелым предположить, что «Молитва» написана в манере Вийона. Мы полагаем, что уместно было бы предварить интерпретацию «Молитвы» рассказом об основном техническом приеме Вийона. «Принцип его поэзии – ироническая игра со всем твёрдым, общепринятым, раз навсегда установленным. Излюбленные средства этой игры – антифразис (употребление слов в противоположном значении) и двусмысленность»[97]. Например, в «Малом завещании» он пишет[98]:
Затем – с ростовщиками кроток —Я здесь желаю наградитьТрёх бедных маленьких сироток.Им нечем даже стыд прикрыть!Что будут есть? Что будут пить?Как проживут бедняги зиму?Придётся, видно подаритьВсё то, что им необходимо.
А в следующей строфе Вийон называет их имена, и оказывается, что это трое наиболее безжалостных парижских ростовщиков. Следует заметить, что средневековая пародия никогда не ставила себе целью осмеять явления, на которые она была направлена – наоборот, она предполагала возвысить их по принципу контраста. И с этой точки зрения Вийон нарушает традицию.
В качестве иллюстрации творческой манеры Вийона мы приведем еще один пример – из «Большого завещания». Вот поэт якобы серьезно подводит итоги, размышляет, «как он дошел до жизни такой» и сожалеет о своем дурном поведении, а непосредственно за его покаянными излияниями следуют строчки:
Но ведь не всё я расточал,Хоть был гуляка и обжора.Я ради женщин отдавалЛишь то, что взять мог, без укораДля чести, у друзей, коль скороБрать у друзей была нужда.И в том не вижу я позора:Где нет греха, там нет стыда![99]
Такие «мнимые оправдания» встречаются и у Окуджавы, например, в его «Душевном разговоре с сыном». А если вернуться к «Молитве», анализ текста покажет, что Окуджава использовал метод Вийона – «притворной вживаемости» и «имитации серьезности», так что легко не заметить иронического характера стихотворения и воспринять его как порожденное искренней верой.
Обратимся к тексту «Молитвы».
Первая строка «Молитвы» вызывает ассоциации с псалмами из Книги Ветхого Завета Псалтырь. Например, 23-й Псалом Давида начинается словами: «Господня – земля и что наполняет её, вселенная и всё живущее в ней» (Пс. 23, 1). Примеров такого рода в Библии множество. А теперь сравним это с первой строкой стихотворения. Информацию, заключенную в ней, можно было бы извлечь из справочника: Земля вращается вокруг своей оси и вокруг Солнца, которое со временем погаснет. Таким образом, и в стихотворении Окуджавы, и в псалмах имеет место экскурс в астрономию, но если в псалмах он предполагает показать безграничность и вечность мира, подвластного Господу, в «Молитве» есть ощущение хрупкости и ненадежности его творений и присутствует иронический оттенок. При этом лексика заставляет подозревать иронию: употреблению глагола «вертеться» по отношению к Земле чаще всего сопутствует шутливая интонация, как, например, в стихотворении Дельвига[100]:
Однажды бог, восстав от сна,Курил сигару у окнаИ, чтобы заняться чем от скуки,Трубу взял в творческие руки;Глядит и видит вдалекеЗемля вертится в уголке.
А в довольно известной комсомольской студенческой песне есть строки: «Глобус крутится, вертится, словно шар голубой». Можно найти еще немало примеров такого рода.
Вторая строка стихотворения – это обращение к Богу с просьбой, что также заставляет вспомнить псалмы. Однако в псалмах просьба предваряется изъявлением почитания, признанием Божьего величия (Окуджава же как раз косвенно указывает перед просьбой на ограниченность Господней власти). Просьба звучит так: «Господи, дай же ты каждому, чего у него нет». Нужно отметить, что по смыслу она походит на вторую часть коммунистического лозунга: «От каждого по способностям, каждому – по потребностям». Кроме того, это почти прямая цитата из 19-го Псалма Давида (Пс. 19, 5): «да даст тебе Господь по сердцу твоему и все намерения твои да исполнит». А в шестом стихе того же псалма эта формулировка практически повторяется: «Да исполнит Господь все прошения твои». Но если в этом псалме, как и в любом другом, блага от Господа ждет молящийся, Окуджава просит за всех, кому что-либо нужно, и классифицирует потенциальных получателей Господних милостей: «мудрый», «трусливый», «счастливый», «рвущийся к власти», «щедрый», Каин. В одном ряду с ними стоит и лирический герой стихотворения. Таким образом, Окуджава придает обращению к Богу демократический и эгалитарный оттенок, примиряющий стихотворение с коммунистическими идеями и, таким образом, позволяющий ему пройти цензуру. В первой строфе Окуджава просит за «мудрого», «трусливого» и «счастливого», имея в виду то, что могли бы пожелать они сами («по сердцу своему»). При этом никаких требований на получателей не накладывается. А спецификация, представленная Богу, вполне четкая: «…мудрому дай голову, трусливому дай коня, / дай счастливому денег… И не забудь про меня». А теперь мы приведем текст, из которого, возможно, Окуджавой было взято сочетание образов: и «голова», которую можно «дать» и «сорвать», и конь для труса[101]:
