Упразднение смерти. Миф о спасении в русской литературе ХХ века - Айрин Масинг-Делич
214
Богостроители часто видели свою научную и философскую деятельность как реализацию алхимических поисков эликсира жизни, философского камня, бесконечного снабжения энергией и т. д. Наряду с библейскими текстами, прочитанные через призму их верований алхимические сочинения виделись ими как первые прозрения о будущем всемогуществе человечества или, во всяком случае, как дерзновенные мечтания, которые «настоящей» науке следует осуществить.
215
В рассказе Богданова говорится о некоем «биологе Мадлене»; возможно, его имя отсылает читателя к Т. Мальтусу, так как о Мадлене упоминается в разговоре о невероятной перенаселенности планеты. По мнению Фриде, повторяемость всех и вся связана с фактом многочисленности людей, с тем, что человеческие личности, когда их очень много, повторяются лишь с незначительными вариациями. При огромном количестве людей, даже если они живут на других планетах, где им хватает места, природа не в состоянии разнообразить их до такой степени, чтобы создавать уникальные личности. Фриде, однако, не ницшеанец, который с пренебрежением относится к «слишком многим», — он, например, не одобряет мысль своей восемнадцатой жены, что жить на Земле нужно позволить только гениям, а других выселять в космос.
216
Тенденция к отрицанию «вечного бессмертия» наблюдается и в современной российской культуре: «В поп-культуре заметен меланхолический мотив, связанный с темой бессмертия. Часто на экране телевизора, в кинотеатре или во время компьютерной игры мы видим скучающего бессмертного, утомленного своим бременем и мечтающего о смерти. Сейчас популярны кибер-панковские темы, касающиеся крионики: человек, вернувшийся к жизни в далеком будущем, начинает ностальгировать по прошлому, которое он потерял, по своим близким, потому что мир, в который он попадает, ему не очень интересен (в нем нет ничего нового). Эти примеры указывают на некую глубинную убедительность того, что можно назвать «пошлостью бессмертия» (из доклада Евг. Кучинова «Изобретение (бес)смерти(я) в Стране Анархии» на Уральской индустриальной биеннале современного искусства 18 марта 2020 года). Автор выдвигает мысль, что «изобретение смерти необходимо, чтобы бессмертие не стало тюрьмой, замкнутым контуром и некой неизбывной тоской». Он, насколько я понимаю, желает, чтобы смерть присутствовала в самом бессмертии для «контрастности». См. [Кучинов 2020].
217
В сборнике очерков 34 авторов (включая Зощенко!) под названием «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина» [Беломорканал 1934] даются примеры «истинной перековки» людей, включая прежних преступников. Факторами в успешной перековке являются труд, борьба с суровой природой Карелии и желание достичь власти человека над стихиями. Эти усилия в конечном счете служат и борьбе со смертью, так как смерть — природное явление и каждая победа над природой обозначает и шаг вперед к победе над смертью. Разгадка кода природы дает и разгадку кода смерти. Таким образом, каторжный труд в борьбе со строптивыми стихиями превращает преступников в борцов за бессмертие, так как даже «злейшие» вредители и паразиты чувствуют, что они совершают великое дело. Их подневольный труд оказывается важным звеном в уничтожении смерти и оборачивается их спасением. Поэтому отчеты о строительстве Беломорканала отмечены сказочной атмосферой в духе «Торжества земледелия» Заболоцкого (1931). Правда, стиль «Беломорканала» снижен до реализма «разумных чудес». Так, в «Беломоре», в отличие от осужденной критиками поэмы Заболоцкого, нет места говорящим животным и размышлениям умерших девушек о загробной жизни, но здесь часто происходят естественные чудеса нравственного преображения и доселе невиданных трудовых подвигов под твердым, но «благожелательным» руководством чекистов. В этой «реалистической сказке» не только люди, но и лошади бьют трудовые рекорды, среди них есть «кони-ударники», так что другие, менее трудоспособные лошади смотрят на них «с уважением» [Беломорканал 1934: 269]. Природа Карелии «ужасна» и «дерзка», это «хитрая штука [Там же: 145], всегда готовая зло подшутить над человеком, преподнести ему неприятный сюрприз, но когда плотина и канал построены и эта «строптивая укрощена», она преображается в очаровательную красавицу: «Она лежит перед ним, опершись локтем на берег озера, словно какая-нибудь непомерная, пышнейшая красавица перед сном подперла голову и думает ленивыми, небольшими мыслями. Еще немного, и она опустит голову на подушку и заснет крепко-накрепко, а сейчас она вспоминает кого-то, какого-то героя, какого-то строителя, мыслителя, ударника» [Там же: 437]. Очевидно, даже преступникам легче, чем интеллигенту Старого мира, искупить свои грехи. Ведь люди, которые могли «сдвинуть горы», могут победить и смерть.
