Коллектив авторов - Современная зарубежная проза
Поиску такого фильма, который еще никто не видел, и посвящает свои молодые годы Терри. Он увлекается творчеством итальянского режиссера Сальваторе Ортезе. Поиск известных и неизвестных его фильмов на какое-то время также становится его навязчивой идеей, его «сном», как отмечает автор «кинематографическим аналогом чаши Грааля» [1].
Окончив университет, Терри втягивается во «взрослую жизнь», в которой уже нет места его радужным счастливым снам. На их место приходят фильмы, которые он смотрит не по желанию, а по необходимости, поскольку вынужден писать на них рецензии. Так в беседе с доктором Дадденом Терри «назвал студенческие годы периодом депрессии, но теперь ему стало ясно, что он заблуждался. Да, он спал по четырнадцать часов в сутки, но тогда у него была цель. Когда же рассеялась вся эта энергия? Когда он позволил хаосу поглотить себя?» [там же]. Таким образом, кино, ставшее профессией, с годами лишает его возможности не только видеть сны, но и спать.
Мотив сна реализуется автором и на уровне других героев и характеров. В центре повествования — Сара, героиня больная нарколепсией (заболеванием, которое характеризуется приступами непреодолимой сонливости, нарушениями ночного сна, появлениями галлюцинаций при засыпании или при пробуждении). Сны Сары во время нарколептических приступов были удивительно реалистичны. Они были продолжением ее реальности, в какой-то степени параллельным миром, который существовал помимо ее воли. После пробуждения Сара была уверена, что все, что с ней происходило во сне, происходило в реальной действительности. Так, например, ей приснилось, что у ее знакомого, Роберта, умерла сестра. Проснувшись, она выразила ему свои соболезнования, что послужило причиной комического недоразумения. Ее приятель Терри как-то попросил ее отредактировать статью, а затем отправить нужный вариант заказчику. Взволнованная письмом Роберта, Сара погрузилась в сон, в котором ей привиделось, что она отредактировала текст и проверила его, поэтому после пробуждения, даже не взглянув в рукописи, она отправила их по адресу. Этот поступок имел необратимые последствия: газета, для которой готовилась статья, разорилась, а Терри был со скандалом уволен.
Сара «не отличает сны от реальных воспоминаний» [там же]. В разговоре с Грегори Сара признается: «Последние годы, еще с детства, со мной то и дело происходят странные вещи. Я помню события не такими, какими они были на самом деле. Я фантазирую. Я выдумываю. Я не знаю, как это происходит» [там же].
Автор отмечает, что еще в юности Сара поняла, что «является жертвой галлюцинаций, ярких, неконтролируемых полетов фантазии, которые поначалу она никак не связывала со снами (поскольку сны, которые Сара помнила, имели мало отношения к реальности, а больше походили на фантастические и гротескные картинки — ей часто снились кошмары, например, со змеями, или самые страшные — с лягушками)» [там же]. Позже она узнала, что ее сны — это вовсе не галлюцинации. Дело все в том, что сны настолько ярче реальности, что стирают реальность из памяти, и поэтому «ее приходится вспоминать сквозь сон, извлекать из-под сна, смотреть сквозь его мутную поверхность, словно пытаясь найти на палимпсесте первоначальную надпись» [там же]. Иногда, в моменты сильного душевного волнения, сны полностью подменяли жизнь, столь отчетливыми и правдоподобными они были. С возрастом острота восприятия снов пропала, да и сны стали другие. Они потеряли свою яркость и неповторимость, и Саре стало легче разбираться, где явь, а где сон. В девяностые она испытывает ностальгию по своим юношеским снам, уговаривая себя «забыть о том времени и сосредоточиться на сегодняшней жизни» [там же].
Таким образом, Коу делит своих героев на сторонников и противников сна и сновидений. Сара и Терри находятся в лагере сторонников сна, который хоть и связан для них с определенными проблемами, но несет жизнь и раскрепощение. Грегори Дадден же относится к лагерю противников, причем формально Грегори является доктором, призвание которого лечить бессонницу. По замыслу романа Грегори также находится в плену своего «сна», своей навязчивой идеи. Он одержим желанием избавить человечество от сна, а значит и от сновидений по той причине, что сон отнимает у человека очень много времени, которое, по его мнению, можно потратить на что-то полезное. Сны по его замыслу не несут в себе никакой пользы, а лишь отвлекают.
Роберт и Вероника также находятся в плену у своих сновидений — навязчивых идей, собственных ошибочных представлений о жизни, которые мешают им быть счастливыми.
В случае с Вероникой сном является идея феминизма, раскрепощения, обретения новых горизонтов познания. В разговоре с последней подругой Вероники Ребеккой Сара так характеризует дух того времени: «Ведь все ошибались насчет духа времени восьмидесятых. Все думали, что восьмидесятые — это деньги. Возможно, для кого-то так оно и было, но для тех, с кем общалась я — для студентов и подобных им людей — существовала иная система ценностей, которая, в общем-то, была не менее жесткой и нетерпимой. Мы были одержимы политикой: сексуальной, литературной, кинематографической… существовало даже такое обозначение, совершенно кошмарное — “политическая лесбиянка”» [там же].
Однако все эти идеи разбиваются о действительность, которая корректирует «сны». В результате подобной корректировки Вероника оставляет свои мысли о творчестве, о театре и идет работать в банк. Предательство своей мечты не приносит счастья. Проработав десять лет в банке, она заканчивает жизнь самоубийством: разогнав автомобиль, на полной скорости врезается в стену. Анализируя судьбу Вероники, Ребекка отмечает: “Яппи-стресс”. Такой синдром. Десять лет работаешь в Сити как проклятый, зарабатываешь кучу денег и потом вдруг оглядываешься на свою жизнь и не можешь понять, зачем все это делал» [там же].
У Роберта свой «сон» — навязчивая идея собственной неполноценности, неуверенности в себе и в своих силах, в возможности сделать Сару счастливой. Когда-то, еще в 1984 г., он решил, что Саре больше по вкусу женщины, чем мужчины. Это непонимание спровоцировало его на операцию по перемене пола, хотя он был интересен Саре и в прежнем обличии, при знакомстве между ними практически сразу возникло взаимопонимание. Так, после сцены на террасе Эшдауна, автор отмечает, что «к тому времени, когда оба замолчали, он был пьян от слов, от взаимной исповеди у него кружилась голова. Казалось, они обсудили все и не скрыли друг от друга ничего» [там же].
После этого разговора Роберт понял, что «в его жизни произошла ужасная перемена — произошла еще несколько месяцев назад, в его комнате, в тот день, когда Сара зашла к нему с мокрыми волосами, чтобы утешить; но лишь сегодня ему стал ясен истинный смысл и масштаб этого события — за миг, растянутый до вечности, он понял, что нет на свете ничего такого, чего бы не сделал он ради этой женщины, нет такого подвига, на который он бы не решился, нет такой жертвы, какую с радостью не принес бы…» [там же]. И вновь в игру вступает постмодернистская ирония автора. Подвиг, который он готов совершить для Сары — это перемена пола, плод больной фантазии и перекрестных диалогов, в которых один не слышит другого. Действительно, жизнь — «бремя тяжкое и благодать». Эти слова Симоны Вайль становятся своеобразным лейтмотивом романа.
Вообще Симона Вайль — единственная фигура в романе, в адрес которой не брошены ироничные замечания автора. Похоже, что для Коу это своеобразный камертон, по которому можно сверять правильность звучания собственной жизни. Однако ни один из героев не живет по этим заповедям (не от нежелания, а по немощи, внутренней растерянности и погруженности в свои «сны»).
«Было бы глупо, не так ли, всю жизнь по кому-то тосковать и при этом ничего не предпринимать?» [там же] — говорит Роберт Саре. Но то, что он предпринимает, чтобы не тосковать — достойный трагифарса поступок — перемена пола — не может принести счастья героям романа.
Раскрывает характер Роберта и его прозвище — Песочный человек. Согласно западноевропейской мифологии Песочный человек — фольклорный персонаж, который сыплет заигравшимся допоздна детям в глаза волшебный песок, заставляя их засыпать. Образ Песочного человека может иметь как положительную окраску — это доброе существо, успокаивающее шалунов и навевающее добрые сны — так и отрицательную — это злое, враждебное существо, навевающее непослушным детям кошмары. Этаким Песочным человеком, раскрывающимся с обеих сторон, и становится Роберт для Сары. Вместо того чтобы разбудить ее к новой интересной жизни, он подыгрывает ей в ее заблуждениях, усыпляет.
В одной из центральных глав романа, в сцене на пляже, Роберт и Руби (маленькая девочка, которая становится своеобразным талисманом любви Роберта к Саре) строят замок из песка. Замок получился замечательным. Одно только плохо: «Скоро начнется прилив, и замок смоет в море» [там же] — море жизни, которое живет не по законам нашего сознания, а по своим законам, данным свыше. И эти законы не всегда кажутся нам справедливыми.
