Вардан Айрапетян - Толкуя слово: Опыт герменевтики по-русски

бII

«Говорить» значит «говорить», лучше не ответишь: толкуя слово, мы говорим, что оно значит, а незаменимое для говорящего и толкователя слово «говорить» «само за себя говорит». Это как волшебная книга или зеркало Елены Премудрой из сказок НРС, 236 сл. показывает всё в мире, но не себя, не за собой.

В анекдоте АТ 1287 = Тм J2031 десятеро не могут досчитаться одного, они девять/ люди, потому что каждый «себя-то в счет и не кладет», и только прохожий, посторонний сосчитывает их всех. Чтобы девяты люди стали десятерыми, нужен одиннадцатый: здесь представлены все три типа фольклорных чисел, а именно неполное число, круглое, т. е. полное, и сверхполное. Этот анекдот про глупцов вчуже смешон, но ведь все мы такие дураки, это и притча о человечестве. Каждый сам для себя — иной по отношению ко всем другим людям, а чтобы включить себя в счет, нам нужно увидеть себя со стороны, с точки зрения иного и для меня и для других. (↓1: Анекдот про девятых людей. — 2: Собственная исключительность. — 3: Круглое число, неполное и сверхполное. — 4: Включение иного во всё. — 5: Заморышек. — 6: «Если нет Бога, то я бог». — 7: Включение себя.)

Я особенный, не как все, но дурак тоже, он образцовый иной, ср. нéлюдь. нéрусь «глупый, бестолковый человек» (СРНГ 21, с. 76 и 147) или идиот < др. — греч. ιδιώτης, «особа, частное лицо». От инакости дурака его двойственность, ведь крайности сходятся в ином. «А Иван был дурак, но очень умный», «Ванюшка не хитёр, не мудёр, а куды смысловат!», говорится о младшем, третьем брате, герое сказки (Сев. ск.. 241, сюжет АТ 301 А. В Три подземных царства, и НРС. 296, сюжет АТ 532 Незнайка), который станет царем, последний — первым. Когда Иванушка-дурачок солит реку, чтобы напоить коня (НРС. 400), это нелепо и смешно, но то же самое делает с успехом богатырь Василий-царевич (177, вместо Василия «Царя» ожидался бы Иван: Иванушка-дурачок), и это страшно. Сказка Незнайка — про богатыря, былинного героя, но под видом дурака, героя анекдотов, а сказка Фома Беренников (АТ 1640), наоборот, — про дурака под видом богатыря. Дураку очень подходит двусмысленное слово благой «хороший, добрый», но и «дурной, плохой» (СРНГ 2. с. 306), сюда же однокоренные. Ср. об амбивалентности глупости М. Бахтин. Творч. Рабле, с. 283/286 сл. и 464/470 сл., о двойственном трикстере как ином см. В. Топоров. Трикстер енис., прим. 1 на с. 22, и О ритуале, прим. 80 на с. 57–59. От инакости дурака и его животность: поговорки глуп как осел, как индейский петух, как осетровая башка и ростом с тебя, а умом с теля или обычай бычий, а ум телячий (ПРН, с. 436 и 438). сказочные богатыри Буря-богатырь Иван коровий сын, Иван Быкович, Иван Сученко, то есть сукин сын, но не в голо бранном смысле. Ивашко или Иванко Медведко (НРС. 136 сл., 139. 141 и 152). От инакости дурака в конечном счете его связь с миром-общиной, со всеми как одним, поскольку всё как одно тоже иное по отношению ко множественному всему: мир «силен как вода, а глуп как дитя». «Мужик умен, да мир дурак», «Ум с умом сходилися. дураками расходилися» (ПРН, с. 406. 441 и 445), а в смотреть Мироном «быть с виду простоватым» и прикидываться Мирошкой. т. е. дурачком (СВРЯ, ст. Мирон, и ПРН, с. 665). имя Мирон явно производно от мир (о мире см. От имени к тексту Топорова). (↓1: Глупость и мудрость. — 2: Сократ. — 3: К фольклорному дураку.)

«Что ни делает дурак, всё он делает не так», он и выглядит «не так», и можно составить пословичный портрет дурака, хотя по Морису Леве, Ист. шутов (с. 47). «Образ дурака (fol) это, собственно, ни тело ни лицо, а одежда и символические атрибуты.» В изображении русских сказок, пословиц и отдельных слов дурак стойт, торчит в толпе или лежит на печи, он густоволосый и рыжий, а не лысый или седой, у него гладкое, без старческих морщин лицо с заросшим лбом, но безбровое, глаза подслеповатые или же выпученные, а из разинутого рта выходит смех с невнятными речами, он лопоух, но уши холодные, задранный нос соплив, на дурака как на сладкое или гнилое падки мухи, его цвета зеленый и красный, имя ему Иван. «Некрасиво? — Что делать.» — сказал Василий Розанов. Таков безжалостный автопортрет русского «смысловатого» Незнайки, который глядится в зеркало самопознания; ведь фольклор — его словесность. Это пословичная правда о дураке, а «На пословицу, на дурака да на правду и суда нет» (ПРН, с. 195). Отсюда злой, но верный портрет дурака у Бунина (Деревня, 1):

Макушка клином, волосы жестки и густы — «и отчего это так густы они у дураков?» — лоб вдавленный, лицо как яйцо косое, глаза рыбьи, выпуклые, а веки с белыми, телячьими ресницами точно натянуты на них: кажется, что не хватило кожи, что если малый сомкнет их, нужно будет рот разинуть, если закроет рот — придется широко раскрыть веки.

(↓1: Стоéнь, лежень, сидень. — 2: Волосы. — 3: «Глупый что малый». — 4: Глаза и рот. — 5: Уши и нос. — 6: «На дурака мухи падки». — 7: Зеленый и красный. — 8: Иван. — 9: Василий Розанов.)

По второму ответу сказал сказки отличается от простейшего и незаменимого говорить и тем самым что-то значит. Не так уж просто это сказал, у него переносное значение. «Сказал себе»—здесь предлагаемое толкование и предполагаемое значение совпадают. Самый краткий ответ на вопрос, что значит слово, состоит из значения, поэтому под толкованием может подразумеваться значение, то есть названный смысл.

Ржаная, ячневая или гречневая каша, по пословице, сама себя хвалит. «Начальный смысл этого», поясняет Даль (ПРН, с. 732, и СВРЯ, ст. Хвалить: еще см. Крыл, слова С. Максимова, ст. Каша сама себя хвалит), «был прямой: что хорошо, то нечего хвалить; ныне пословица эта говорится к самохвальству.» Если кашу хвалить нечего и никто ее не хвалит, она хвалит сама себя. Так и поговорка сам себе рад кто, «т. е. негостеприимен» (Даль), получается из *никому (чужому) не рад. И гоголевская унтер-офицерша сама себя высекла, раз не кто-то другой. Вообще если никто (другой), то (я) сам, а каждый сам для себя есть «не кто другой», никто. — Пословицу не надо понимать буквально; поскольку (гречневая) каша бесспорно, общепризнанно хороша, она в похвалах совсем не нуждается и сама за себя говорит. В этом же смысле хвалят себя хороший товар, доброе дело (ПРН, с. 733 и 525), правда («Правда сама себя хвалит (и величает)» — с. 197 и СВРЯ, ст. Сам), которой каша особенно близка через мать: правде-матке соответствует Гречневая каша — матушка наша, а хлебец, ржаной — отец наш родной или Щи да каша — мать наша (ПРН, с. 812 сл.). «Прямой смысл» в пояснении Даля как раз непрямой, фигуральный, на самом деле каша не хвалит себя, как не рад себе негостеприимный, нелюдимый человек, ср. пословицы «Сам себе на радость никто не живет». «Моя радость хоть во пне, да не во мне» (ПРН, с. 778) и «Хорошо то, что другие хвалят». «Сам не выхвалишься, коли люди не похвалят» (с. 733 сл., при этом сам поет, сам слушает, сам и хвалит — с. 733 — похоже на сел в овин да играет один попа Семена, который книги продал, а карты купил. — Р. посл, погов., с. 72). (↓1: Сам себе рад. — 2: «Я» — никто.)

Но вот происходит переоценка этой простой пищи («Горе наше — ржаная/гречневая каша, а посл бы и такой, да нет никакой» — ПРН, с. 87; каша, манная каша «простак, простофиля» — СРНГ 13. с. 148. ср. размазня) и буквализация фигуры самохваления, и пословица переиначивается: Овсяная каша сама себя хвалит, а гречневую люди (Мудрое сл.. с. 90) — здесь гречневая каша в противоположность овсяной достойна похвалы, ср. в Записках блокадного человека (1) Лидии Гинзбург: