Александр Ватлин - Германия в ХХ веке
Растущий резонанс получали общественные выступления в защиту окружающей среды. Появившийся в 1972 г. доклад Римского клуба ставил проблему пределов экономического роста, ограниченных способностью природы «переварить» человеческую деятельность. Парниковый эффект, вымирание лесов, озоновая дыра и техногенные катастрофы стали излюбленными темами западногерманской прессы. Молодое поколение испытывало растущий и вполне объяснимый страх вообще остаться без будущего. Энергетический кризис показал, насколько неустойчиво благосостояние Западной Европы, основанное на эксплуатации минеральных ресурсов в других частях земного шара. Пытаясь извлечь уроки из кризиса, правительство Шмидта сделало ставку на форсированное строительство атомных электростанцией. Общественность указывала на риски, связанные с применением ядерных технологий, вскрывала корыстные интересы мощного атомного лобби в Бонне. Из широкого спектра гражданских инициатив, протестовавших против необратимого загрязнения окружающей среды в угоду экономическому росту, во второй половине 70х гг. начало складываться движение «зеленых».
Его идеология не ограничивалась экологическим горизонтом, представляя собой пестрый конгломерат экзотерических культов, политических теорий анархистского толка, модной «философии жизни». В ней присутствовали и консервативные черты, такие как отрицание норм представительной демократии и ставка на внепарламентские действия, призывы к отказу от благ цивилизации и борьбе с «террором потребления». «Зеленые» выступали против господства в политике технократов, оперирующих исключительно количественными показателями, за новое качество жизни, подразумевавшее гуманизацию не только человеческих отношений, но и сферы производства. Общим знаменателем новых социальных движений являлся примат постматериальных ценностей и попытка построить на их основе новое гармоничное и солидарное сообщество без вертикальных и горизонтальных границ. Они считали себя «левыми», но видели, что реальный социализм оказался не в состоянии преодолеть пороки индустриального общества.
Утопические стремления остановить колесницу технического прогресса сочетались с оригинальными формами политической борьбы, будь то занятие пустующих домов и строительных площадок, блокада железнодорожных путей, по которым перевозились ядерные отходы. Попытки вернуться к природе и вести натуральное хозяйство, совместно воспитывать детей, ходить в домотканых одеждах, есть только то, что выращено собственным трудом, выглядели достаточно экстравагантно и провоцировали интерес средств массовой информации, превращаясь в бесплатную рекламу для новых социальных движений. Кое-что из того, что родилось в их среде, выдержало проверку временем – так, коммуны (Wohngemeinschaften) до сих пор остаются излюбленной формой студенческого общежития в ФРГ, потеряв, правда, свой политический подтекст. Альтернативные фермы давно уже стали признанным атрибутом сельского хозяйства, а сеть «биомагазинов» ввиду все новых эпидемий в сфере животноводства и страха населения перед генетически измененными продуктами переживает настоящий бум.
Лидеры парламентских партий достаточно высокомерно отнеслись к программным целям «зеленых», считая их одним из отзвуков студенческого движения. Вскоре стало очевидным, что новое движение способно поставить под вопрос существующую партийнополитическую систему ФРГ. В 1979 г. «зеленые» были уже представлены в ряде ландтагов, с января следующего года оформились как федеральная партия. Они заставили потесниться традиционные левые силы, усилив в СДПГ позиции сторонников «экологического социализма». Внутренняя эволюция «зеленых» сопровождалась конфликтом фундаменталистов, выступавших исключительно за «базисные акции», и реалистов, готовых к участию в парламентской борьбе. Несмотря на ряд оригинальных решений (ротация депутатских мандатов, квота на представительство женщин в руководящих органах), новая партия в 80-е гг. все больше подстраивалась к традициям боннской политики, и в то же время внесла в нее принципиально новые акценты.
Внешняя политика в годы правления Шмидта развивалась в соответствии с импульсами, полученными в предшествующий период, при выравнивании баланса в пользу Запада. Он выступил одним из инициаторов проведения встреч лидеров шести ведущих стран западного мира (включая Японию), первая из которых состоялась в ноябре 1975 г. в Рамбуйе под Парижем. В середине 70-х гг. ключевым моментом, определявшим внешнеполитический курс Бонна, являлся энергетический кризис, в конце десятилетия – проблемы военностратегической безопасности Западной Европы. Из-за специфики экономических проблем отдельных стран вследствие кризиса процесс дальнейшего развития ЕЭС был фактически заморожен. К числу позитивных моментов интеграции следует отнести появление в 1978 г. европейской валютной системы. В ее рамках гасились колебания курсов основных национальных валют, наносившие ущерб экспорту ФРГ, сдерживались финансовые спекуляции на росте западногерманской марки. Новая организация предусматривала введение особой денежной единицы («экю») в расчетах между ее участниками. Западная Германия как главный донор ЕЭС (2 млрд. марок в 1979), неоднократно использовала этот рычаг для давления на своих партнеров. Расширение сообщества за счет Дании, Ирландии и Великобритании уменьшило значение в нем доминирующей оси Бонн – Париж. В 1979 г. впервые были проведены прямые выборы в Европейский парламент.
Перестав чувствовать себя зависимым партнером США, ФРГ активизировала свои отношения со странами, не входившими в состав западного блока. Социаллиберальная коалиция оказывала дипломатическое давление на диктаторские режимы в Испании, Португалии и Латинской Америке, поддерживая соответствующие инициативы Социалистического Интернационала, председателем которого в 1976 г. стал Вилли Брандт. Он же возглавлял комиссию по отношениям Юга и Севера, пользовавшуюся заслуженным авторитетом при определении Организацией объединенных наций приоритетов мирового развития. Хотя Германия не имела колониальной империи, подобной британской или французской, ее соучастие в эксплуатации природных богатств «третьего мира» не вызывало сомнений. В своем правительственном заявлении Шмидт впервые назвал помощь развивающимся странам в качестве одного из приоритетов западногерманской внешней политики. Среднегодовой объем помощи ФРГ в этой области держался на уровне 4 млрд. марок, хотя и не достигал рекомендованного ООН одного процента от валового социального продукта. За координацию контактов с «третьим миром» отвечало специальное министерство экономического сотрудничества, которое возглавлял сторонник «экологического социализма» Эрхард Эпплер. Наряду с продовольственной помощью и отправкой врачебного персонала, которыми занимались церковные и благотворительные организации, предпочтение отдавалось финансированию международных инфраструктурных и образовательных проектов, способных пробудить в этих странах энергию внутреннего развития. В отличие от США, жестко проводивших линию на поддержку «политических друзей» в регионе, западногерманская помощь в большей степени определялась гуманитарными соображениями. Однако исключения порой заслоняли собой правила. Либеральная общественность на протяжении 70-х гг. справедливо обвиняла правительство ФРГ в «двойной морали», поскольку оно, прикрываясь заявлениями об экономической необходимости, сохраняло оживленные отношения с режимом апартеида в Южной Африке.
Советско-западногерманские отношения после Хельсинки не испытывали новых подъемов, хотя встречи лидеров двух стран оставались достаточно регулярными и после смены Брандта Шмидтом. Запад был явно разочарован тем, что предпринятое в рамках политики разрядки сближение с коммунистическими диктатурами не привело к их хотя бы частичной либерализации. Независимых от власти общественных контактов ни с СССР, ни с его союзниками наладить так и не удалось, их отсутствие было заменено дискуссией о правах человека и пропагандистским радионаступлением, активное участие в котором принимала «Немецкая волна», базировавшаяся в Кельне. Достаточную независимость от политической конъюнктуры демонстрировали экономические отношения СССР и ФРГ. За десять лет после подписания Московского договора торговый оборот двух стран вырос более чем в десять раз, с 1972 г. ФРГ вышла на первое место среди западных стран – экономических партнеров Советского Союза. Более двух третей стоимостного объема экспорта из СССР составляли энергоносители, прежде всего природный газ, поставки которого позволили ФРГ сократить зависимость от нефти с Ближнего Востока. Положительная энергия советско-западногерманского сотрудничества в этой сфере сказалась в начале 80-х гг., когда попытка администрации президента США Рональда Рейгана наложить эмбарго на экспорт труб большого диаметра разбились о сопротивление европейских государств, входящих в консорциум «газ – трубы».
