Александр Ватлин - Германия в ХХ веке
Приближение советских войск к Берлину позволило германским коммунистам перейти от теории к практике. В апреле 1945 г. из Москвы в Восточную Германию были переброшены две группы функционеров КПГ, которым на месте предстояло выяснить возможные перспективы послевоенной политики и возглавить гражданскую администрацию в освобожденных районах. Отчитываясь о проделанной работе в отделе международной информации ЦК ВКП(б) 7 июня, Антон Аккерман, Вальтер Ульбрихт и Густав Соботка отмечали тягу активистов первого часа к политическому единству и критиковали левацкие настроения вышедших из подполья коммунистов. В докладе сохранялись негативные оценки социал-демократов, которые «ничему не научились и ни капли не изменились», продолжают враждебно относиться к Советскому Союзу и т.д. Балласт взаимной враждебности, накопленный обеими рабочими партиями в годы Веймарской республики, грозил лишить их свободы политического маневра и после «третьего рейха».
10 июня 1945 г. Главноначальствующий СВАГ маршал Жуков подписал приказ о разре№шении 2 деятельности антифашистских политических партий в советской зоне оккупации. На следующий день КПГ выступила с развернутым политическим манифестом, который являлся итогом ее теоретической работы в эмиграции. Основные положения этого документа были разработаны в Москве и согласованы со Сталиным, «планы которого в отношении Германии определялись опытом Веймарской республики, оставившим глубокий след в его сознании» (В.К. Волков). Советский лидер настоятельно рекомендовал коммунистам отмежеваться от советской модели и сделать акцент на формирование блока антифашистских сил.
Манифест КПГ точно определял самое чувствительное место общественного сознания немцев летом 1945 г. – стремление не допустить повторения трагедии прошлого, его отличал воинствующий антифашизм, который недвусмысленно указывал на необходимость социально-экономических перемен. Наряду с преодолением вызванных войной бедствий ближайшей задачей назывались демократические преобразования, «завершение революции 1848 г.». Государственноправовая формулировка стратегических задач КПГ выглядела следующим образом: «создание антифашистско-демократического режима, парламентскодемократической республики со всеми правами и свободами для народа». О социалистической перспективе в манифесте ничего не говорилось, напротив, специально подчеркивалось, что путь навязывания Германии советской модели был бы порочным. Вряд ли это было только политической хитростью, скорее здесь сказывалась ориентация КПГ на открытую позицию СССР в германском вопросе, решение которого находилось в исключительном ведении держав антигитлеровской коалиции.
Напротив, воссозданный берлинский центр СДПГ во главе с Отто Гротеволем выдвинул в своем обращении от 15 июня 1945 г. радикальные лозунги: «демократия в государстве сверху донизу, социализм в социально-экономической сфере», а также немедленное объединение марксистских рабочих партий. Послевоенной Германии отводилась роль моста между Востоком и Западом, социал-демократы отрицали тезис о «коллективной вине» немецкого народа за преступления нацистского режима, выступали против тотального демонтажа промышленного потенциала Германии и определения ее новой восточной границы по рекам Одеру и Нейсе. Выдвижение социалистических требований как задачи дня и главной гарантии от повторения роковых событий новейшей германской истории, национальная риторика в большей степени соответствовали настроениям масс, чем осторожные лозунги манифеста КПГ. Возвращение под партийные знамена массовой базы, в отличие от коммунистов не столь затронутой репрессиями гестапо, привело к тому, что в конце 1945 г. СДПГ стала крупнейшей партией советской зоны оккупации, насчитывавшей в своих рядах уже более полумиллиона членов.
Чуть позже в Берлине конституировались еще две партии – Христианско-демократический союз, опиравшийся на традиции политического католицизма, не очень прочные в Восточной Германии, и Либеральнодемократическая партия, выступившая наследницей веймарской ГДП. Обе партии, которые в документах СВАГ рассматривались как «буржуазные», на самом деле отдавали должное настроениям «нового начала» германской истории. Уже 14 июля в советской зоне оккупации был оформлен блок четырех партий как результат учета «уроков прошлого» – раскола антифашистских сил накануне прихода Гитлера к власти. Его программа включала в себя как актуальные задачи нормализации послевоенной жизни и искоренения нацистского наследия, так и перспективу воссоздания демократического правового государства в Германии. Каждая из входивших в блок партий сохраняла за собой право вето на принимаемые решения, что должно было продемонстрировать единство политической воли и подвести черту под «парламентской чехардой» Веймарской республики, но в то же время блокировало формирование оппозиции и выдвижение альтернативных программ.
Свое место в антифашистско-демократическом блоке получили и общественные организации, созданные в советской зоне оккупации, но рассматривавшие себя в качестве будущих общенациональных центров. В Союз свободных немецких профсоюзов к осени 1945 г. входило уже 2 млн. человек. В июле 1945 г. по инициативе писателя Йоханнеса Бехера в Берлине был создан «Культурбунд» – союз творческой интеллигенции, поставивший своей целью проведение «демократической реформации» в Германии. Повсеместно возникали молодежные и женские комитеты, получавшие поддержку оккупационных властей.
Достаточно лояльным было отношение последних к духовным иерархам, в среде которых шли острые дебаты об ответственности протестантской и католической церквей за преступления нацистского режима. «Советская администрация первоначально пыталась завоевать церковь на свою сторону» (Х. Клессман), признавая за ней роль интегрирующего фактора в условиях почти полного распада социальных связей и потери духовных ориентиров. За исключением конфессиональных структур коммунистам достаточно быстро удалось захватить руководящие посты в общественных организациях Восточной Германии, хотя их влияние не афишировалось. Ульбрихту приписываются следующие слова, обращенные к партийным эмиссарам, направлявшимся на места: «Все должно выглядеть демократично, но все должно быть под нашим контролем».
Форсированная реанимация общественнополитической жизни в Восточной Германии не привела к такому доминированию КПГ над остальными партиями, которое позволило бы безбоязненно провести выборы в региональные органы власти. К осени стало очевидно, что немцы сохраняют традиционные политические привязанности и на выборах слабость массовой поддержки коммунистов станет очевидной. В соответствии с коминтерновскими традициями единого рабочего фронта КПГ при поддержке советских военных властей начала проводить политику «смертельных объятий» по отношению к социал-демократам, лидировавшим в процессе восстановления партийных организаций и завоевания симпатий будущих избирателей. В информационной записке СВАГ, направленной Сталину в ноябре 1945 г., говорилось открытым текстом: «Если объединения рабочих партий не произойдет, то на предстоящих выборах мы потерпим поражение». Ульбрихт, посетивший Москву в начале февраля следующего года, сумел убедить советское руководство в необходимости скорейших решений. Отчитываясь позже о проделанной работе в ЦК ВКП(б), начальник Управления пропаганды СВАГ С.И. Тюльпанов с гордостью говорил: «Мы до мая месяца жили одной идеей – объединить эти партии».
Сопротивление берлинского центра СДПГ, отказавшегося от первоначальных планов воссоздания единой социалистической партии после того, как стала очевидной их прокоммунистическая направленность, таяло день ото дня. В декабре 1945 г. на паритетной «конференции шестидесяти» социал-демократам удалось уйти от принятия обязывающих решений со ссылкой на то, что вопрос об объединении с коммунистами может быть решен только на всегерманском съезде СДПГ. Однако лидеры западногерманской социал-демократии не допускали и мысли о сотрудничестве с коммунистами как «агентами Москвы». Решающее значение имел визит Гротеволя в английскую зону оккупации в феврале 1946 г. В ходе переговоров с Куртом Шумахером стало очевидно, что тот считал перспективу общегерманской социал-демократии иллюзорной и отказался от поиска компромиссных решений, фактически списав со счетов своих товарищей по партии в Восточной Германии как «жертв большевизма». С марта берлинский ЦК СДПГ последовательно проводил курс на объединение с коммунистами вопреки сопротивлению местных партийных организаций в западных секторах Берлина. Последним удалось провести референдум (Urabstimmung), по итогам которого 82 % западноберлинских социалдемократов высказалось против немедленного объединения с коммунистами, но 62 % – за продолжение политического сотрудничества с ними.
