Вон Хардести - История космического соперничества СССР и США

Наконец «Восток» выправился и пошел на снижение через верхние слои атмосферы под нужным углом. В течение этого опасного эпизода Гагарин не терял самообладания, регулярно сообщая о своем состоянии и состоянии космического корабля. Когда космический корабль опустился на высоту 7000 м, раскрылся основной парашют, вызывающий торможение при падении на Землю. Спустя несколько секунд люк корабля «Восток» распахнулся. Гагарин был вытолкнут наружу: «Я сижу там и думаю, неужели это меня катапультировали? Затем я спокойно поднял голову кверху, и в этот момент запустили двигатель, и я был катапультирован. Это произошло быстро и прошло без сучка и задоринки. Я ни обо что не ударился… Я вылетел вместе с креслом».

Он раскрыл свой собственный парашют на высоте примерно 4000 м и совершил мягкую посадку на поле у оврага в окрестностях города Саратова, на Волге. Освободившись от парашюта, Гагарин взобрался на небольшой холм, где встретил женщину и маленькую девочку. Он бросился вперед, размахивая руками и крича: «Я друг, я советский!». Узнав о желании космонавта срочно связаться со своими руководителями, женщина предложила ему воспользоваться телефоном в соседнем полевом стане. Позднее Гагарин рассказывал: «Я попросил женщину не подпускать никого к моим парашютам, пока я буду добираться до стана. Когда мы подошли к парашютам, то увидели группу мужчин, около шести человек, трактористов и механиков из полевого стана. Я познакомился с ними и сказал, кто я. Они сказали, что по радио сейчас передают сообщение о космическом полете».

«Правда», официальный орган Коммунистической партии, посвятила Гагарину 13 апреля праздничные заголовки-шапки, называя полет «великим событием в истории человечества». Новость была преподнесена с политическим уклоном, говорилось, что космос был завоеван под знаменем Ленина. Заголовки были обращены к Коммунистической партии и всему прогрессивному человечеству. Через два дня после запуска Гагарин прибыл в Москву на военном транспорте, сопровождаемый семью реактивными истребителями. Никита Хрущев заявил, что подвиг Гагарина сделал его «бессмертным», наградил его медалью «Золотая Звезда», присвоил звание Героя Советского Союза, высшую награду за мужество. Молодой космонавт стал объектом интенсивного внимания средств массовой информации и всеобщего энтузиазма. Борис Черток в своих воспоминаниях сравнил это проявление патриотизма с Днем Победы в конце Второй мировой войны.

Таинственный Генеральный конструктор одержал еще одну эффектную победу над Соединенными Штатами.

Призрак еще одного советского космического триумфа преследовал Кеннеди и его советников. Новый президент получал регулярные сообщения разведки о возможной попытке русских запустить в космос человека. Сообщения стали настолько серьезными, что пресс-секретарь Пьер Сэлинджер и его коллеги по прессе в Госдепартаменте и Министерстве обороны начали составление заявления президента на случай, если русские добьются успеха. В ночь на 11 апреля, после того как президент предварительно подписал заявление, его советник по науке Джером Уизнер остановился у Овального кабинета, чтобы сообщить Кеннеди о том, что у американской разведки есть веские основания предполагать, что в эту ночь русские совершат космический полет. Позже военный помощник президента генерал-майор Честер Клифтон в тот день в последний раз зашел к президенту. Он спросил: «Вы хотите, чтобы вас разбудили?» «Нет, сообщите мне новость утром», — ответил Кеннеди. И спустя лишь несколько часов американская разведка получила первые радиоперехваты, указывающие на то, что Юрий Гагарин стартовал с космодрома Байконур и выходит на орбиту. Президента не беспокоили, и он узнал о полете на следующее утро.

Русские бросили Кеннеди новый серьезный вызов. По иронии судьбы это случилось сразу после президентских выборов, в ходе которых он неоднократно утверждал, что Америке необходимо больше заниматься космосом. Он не ставил космос на первое место среди приоритетов в первые месяцы своего президентства. Например, в марте Джеймс Уэбб, его новый руководитель НАСА, просил о дополнительном финансировании и ракеты «Сатурн», и находящегося в процессе разработки проекта «Аполлон», который в то время ставил своей долгосрочной целью полет вокруг Луны, а не высадку на нее. Уэбб предлагал значительно ускорить и расширить проект «Аполлон», с тем чтобы к концу десятилетия высадить человека на Луну. Кеннеди рассмотрел предложение, против которого резко выступал его министр финансов, указывая на очень высокую стоимость проекта, и не принял его. Вместо этого президент согласился увеличить финансирование только проекта «Сатурн».

После орбитального полета Юрия Гагарина космическая гонка выдвинулась на передний план в программе президента. 14 апреля Кеннеди вызвал главных сотрудников своего нового правительства в Белый дом, чтобы обсудить тот очевидный факт, что Америка проигрывает космическую гонку. В то время корреспондент Белого дома Сайди писал статью об отставании Америки в космическом соревновании, и полет Гагарина неожиданно сделал его историю очень актуальной. К удивлению и удовольствию Сайди, помощник президента Тэд Соренсен пригласил его присутствовать на встрече с Кеннеди, предоставляя уникальную возможность узнать, что думает президент в этот решающий для его администрации момент. Среди других присутствовавших на встрече в кабинете были Уэбб, его заместитель, министр финансов Дэйвид Бэлл и помощник по науке Уизнер. Несмотря на присутствие репортера, звучали откровенные высказывания и ответы на вопросы президента о том, что, по их мнению, надо сделать Соединенным Штатам в ответ на последнее достижение русских в космосе. Выслушав своих экспертов, президент нахмурился и заметил: «Так мы их никогда, пожалуй, не догоним». И через мгновение спросил: «Есть ли что-то, где мы можем их догнать? Что нам надо сделать? Сможем ли мы облететь Луну раньше их? Можем ли мы первыми высадить человека на Луну?.. Сможем ли мы прыгнуть выше их?»

Драйден ответил, что только усилия в масштабе Манхэттенского проекта могут доставить американцев на Луну — усилия, стоимость которых будет около 40 млрд долларов. Но даже при таких усилиях, добавил он, есть только 50 % уверенности, что мы побьем там русских. «Стоимость, вот что меня останавливает», — ответил Кеннеди, поглядывая на Бэлла, который возразил, что стоимость научных проектов растет в геометрической прогрессии. После нескольких дополнительных комментариев, сделанных другими участниками встречи, президент выразил свои чувства с поразительной прямотой и даже отчаянием, несмотря на присутствие репортера: «Когда мы будем знать больше, я смогу решить, стоит это того или нет. Если кто-нибудь может сказать мне, как их догнать. Давайте найдем кого-нибудь. Мне все равно, если он знает как, пусть это будет хоть сторож». Пристально поглядев на лица сидящих вокруг, президент добавил: «Нет ничего более важного». В 1971 году, вспоминая эту встречу, Сайди представил дополнительные детали: «Кеннеди испытывал во время встречи мучительную боль. Он… рухнул в кресло… постоянно ерошил волосы на голове, постукивал по зубам ногтями, совершал другие знакомые нам жесты, выдающие волнение». В статье за 1979 год, посвященной 10-й годовщине успешного полета «Аполлона-11» на Луну, Сайди приводит интересный постскриптум. Он добавил деталь, которую не упомянул в своих более ранних статьях и в книге о Кеннеди: после окончания встречи Соренсен вернулся к президенту и коротко переговорил с ним, затем он вернулся и сообщил Сайди: «Мы собираемся полететь на Луну».

17 апреля, ровно через неделю после полета Гагарина, второе основное препятствие сыграет решающую роль, подтолкнув Кеннеди к окончательному решению взять на себя обязательство высадить американцев на Луну. В тот день группа кубинских беженцев с боем высадилась на берег острова в Карибском бассейне в районе бухты Пигз. Их поддерживали американцы, и это была попытка вызвать народное восстание против коммунистического лидера Фиделя Кастро. Так как участники акции отказались от обещанной американской поддержки с воздуха и не получили достаточной поддержки со стороны кубинского народа, эта попытка была с самого начала обречена на провал. То, что Соединенные Штаты оказывали поддержку этому вторжению, ставило Кеннеди и его администрацию в затруднительное положение и испортило отношение США с другими странами. Хотя попытка ниспровержения правительства открыто не упоминалась как причина окончательного утверждения проекта «Аполлон», Кеннеди определенно искал новую инициативу, которая помогла бы восстановить подорванный престиж страны.

Через несколько дней после встречи в его кабинете Кеннеди попросил у вице-президента Джонсона совета относительно последующих шагов американской космической программы. Джонсон возглавлял Национальный совет по аэронавтике и исследованию космического пространства, организации, первоначально созданной по законодательной инициативе НАСА. Совет действовал как часть канцелярии президента, и его членами были, помимо вице-президента, министр иностранных дел, министр обороны и руководитель НАСА. Джонсон предложил Совету рассмотреть вопрос и рекомендовал космическую программу, которую бы поддержали Конгресс и общественность.