Вардан Торосян - Эволюция стиля мышления в исследованиях Вселенной. От древнейших времен до конца ХХ века
Есть основания предположить, что утверждение идей, оказавшихся способными преодолеть особо неблагоприятные условия отбора, объективные и субъективные, оказывается возможным прежде всего благодаря тому, что, будучи порождены объективным ходом развития науки, они особенно глубоко и адекватно отражают фундаментальные черты организации окружающего мира39. При этом, если, скажем, сложности утверждения гелиоцентрической системы принято относить, в первую очередь, к крайне негативной, вплоть до жестоких репрессалий, реакции церкви, то можно назвать немало случаев, когда препятствия утверждению новых представлений не были связаны с вненаучными институтами, обнаруживаясь в общем комплексе духовной культуры. Именно таким образом, долго и мучительно, преодолевая сопротивление «здравого смысла», прижилось, отстояло свои права II начало термодинамики, выраженное не в привычной, утвердившейся в науке форме законов сохранения, а в виде законов изменения, развития. Точно так же потребовались целые столетия борьбы волновой и корпускулярной концепций света, прежде чем стало очевидно, что они могут не противоречить, а дополнять друг друга. Вероятно, аналогичного рода сложности предстоит преодолеть и в процессе синтеза квантовых и релятивистских принципов40.
Не задаваясь целью расширить этот перечень, мы можем судить о том, какое воздействие должны оказывать такого рода идеи на дальнейшую эволюцию стиля мышления науки, в свою очередь, оказывающего значительное влияние на пути поиска и генезиса новых идей. Именно утверждение II начала термодинамики открыло путь для радикальных сдвигов, происшедших в стиле мышления современной науки, когда все более настойчиво законы науки рассматриваются не как законы жесткого предписания, а как законы дозволения-запрета, очерчивающие лишь то, что невозможно в природе, сохраняя широкий спектр реализации различных возможностей эволюции природы41.
Большой интерес представляет, на наш взгляд, и другая сторона естественного отбора в развитии науки. Известно, что наряду с представлениями, которые так или иначе утверждаются в чуждой им социокультурной среде, еще чаще встречаются такие идеи, которые родившись «не в свое время», не приживаются в «не своей культуре», оказавшись игнорированным или отвергнутым научным сообществом, или даже подвергнувшись остракизму со стороны влиятельных ненаучных институтов. Тем более обращает на себя внимание то обстоятельство, что в ходе развития науки даже такие идеи чаще всего не бывают полностью утрачены, утеряны, а в той или иной форме просачиваются, проникают в стиль мышления соответствующей эпохи, ассимилировавшись и закрепившись в нем (и даже оказывая влияние на его эволюцию); именно это обстоятельство нередко приводит к тому, что в соответствующий момент такие представления вновь «всплывают на поверхность» – когда в естественноисторическом развитии науки для этого объективно созреют соответствующие условия42.
Таким образом, анализ развития пауки, включающий рассмотрение факторов, определяющих выработку, «производство» научных представлений и представлений о науке, а также исход производимого научным сообществом «отбора» научных идей, норм и установок, направляющих развитие науки, позволяет сделать вывод, что этот процесс носит столь же стихийный, но столь же закономерный характер, как и происхождение видов и естественный отбор, или же естественноисторический процесс развит:!! человеческого общества.
Мы видим, что выработка и отбор научных представлений всегда обусловлены тесным переплетением «внутренних» и «внешних» факторов. Любые новые идеи в науке появляются и утверждаются не только благодаря внутренней логике науки в чистом виде, но тем более и не потому только, что им «позволяют появиться» и быть принятыми, «узаконенными» научными сообществами и социальными институтами. Этот процесс происходит в тесном единстве, взаимодействии внутренней логики науки и социокультурной среды, в которой она развивается. Более того, хотя нередко значительную роль в выборе отдельного ученого или научного сообщества играют факторы экономического, политического, морального, религиозного, даже просто психологического характера (как справедливо замечают Т. Кун и ряд других исследователей), все они имеют объективное происхождение, также естественноисторически обусловлены и подготовлены, и тем самым даже психологические факторы вовсе не придают развитию науки субъективный, а тем более иррациональный характер.
Внутренняя логика науки не является, так сказать, железными рельсами, жестко и однозначно направляющими и предопределяющими ход развития наук, который на деле может реализоваться различными способами в достаточно широком русле, образуемом социокультурными условиями. С другой стороны, следует подчеркнуть, что эти условия ни в какой степени и ни в каком смысле не могут направить развитие науки вопреки ее внутренней логике, даже в случаях максимально неблагоприятного (внешне) социокультурного фона. Сказанное распространяется даже на такие уродливые явления, как реакция инквизиции или «лысенковщина». В подобных случаях выбор определяют не только и даже не столько сами ученые, сколько общество в целом, естественноисторическим образом искореняющее подобные явления и предпосылки для них. Получается так, что в естественноисторическом развитии и общества, и науки неумолимо действует великий принцип, выдвинутый в диалектике Г. Ф. Гегеля и нашедший дальнейшее обоснование в философии диалектического материализма: «Все разумное действительно, и все действительное разумно». Даже случайности, сыгравшие роль в развитии науки, выступают как выражение необходимости, как один из путей, какими реализуются объективные закономерности развития науки – точно так же, как дело обстоит в развитии общества.
С учетом всех рассмотренных обстоятельств, как нам представляется, настойчиво проводимая здесь аналогия между развитием науки и естественноисторическим процессом развития общества перестает быть просто аналогией. Вспомним К. Маркса: «Ни одна общественная формация не погибает раньше, чем разовьются все производительные силы, для которых она дает достаточно простора, и новые производственные отношения не появляются раньше, чем созреют материальные условия их существования в недрах самого старого общества»43. Точно так же и мы попытаемся проследить это на всем протяжении последующих глав, никакие отношения в научной деятельности (внутри научных сообществ и между ними, между научными сообществами и обществом), никакие научные идеи, продукт научного производства, не появляются раньше, чем начнут исчерпывать себя старые представления и отношения и пока не созреют условия для новых – во внутренней логике науки, в культуре данной эпохи, ее общественном сознании в целом, в совокупности экономических, политических и прочих факторов. В той же мере сказанное справедливо не только для самих научных идей, но и для представлений (ученых и общества) о статусе и возможностях науки, целях и задачах, принимаемых научным сообществом и в значительной мере определяющих развитие науки. К. Маркс там же продолжает: «…Поэтому человечество ставит себе всегда только такие задачи, которые оно может разрешить, так как при ближайшем рассмотрении всегда оказывается, что задача возникает лишь тогда, когда материальные условия ее решения находятся налицо или по крайней мере в процессе становления»44. Это в полной мере относится и к развитию науки, и «материальные условия», определяющие цели и задачи науки, как и условия их выполнения, разрешения, формируются, складываясь из тесного сплава социально-экономических и культурно-исторических факторов. Как общество постоянно вырабатывает и корректирует свои цели и задачи, в том числе ближайшие, в постоянной корреляции с естественноисторнчески складывающимися социальными условиями, так и цели науки, нормы и предписания, направленные на их достижение, формируются в постоянной корреляции со всей социокультурной средой. В результате объективные социальные изменения, совершающиеся как вне духовной культуры, так и внутри ее, не только предъявляют ученым серьезный общественно-исторический запрос, но и подготавливают самые различные (экономические, политические, организационные, идейные) возможности для его удовлетворения45.
Аналогия между естественноисторическим развитием общества и эволюцией науки усиливается тем, что развитие и общества, и науки «делается людьми, но в условиях и обстоятельствах, от них не зависящих». На это прямо указывает Ф. Энгельс: «Мы можем познавать только при данных нашей эпохой условиях и только настолько, насколько эти] условия позволяют»46. Наука развивается людьми в объективно существующей социокультурной обстановке, – так же, как и общество, по объективным, от них не зависящих, законам. В связи с таким подходом выражение «формации научного познания», которое употребляет В. С. Швырев47, не выглядит просто остроумным (или возможно неудачным, на чей-то взгляд) сравнением, а поразительно точно отражает суть дела. Образование и функционирование «научных формаций» (элементами которых являются научные сообщества), как и формаций общественных, столь же тесно связано со способом производства (в данном случае знаний), который, в свою очередь, естественноисторическим образом определяется максимально широким комплексом, спектром социально-культурных факторов, формирующихся и функционирующих в тесной связи с естественноисторическим развитием общества.
