Тайна Богоматери. Истоки и история почитания Приснодевы Марии в первом тысячелетии - Митрополит Иларион
В период подготовки и проведения IV Вселенского Собора активную роль в христологических спорах сыграл Папа Римский Лев Великий. Он, в частности, направил Флавиану Константинопольскому окружное послание, которое было зачитано на Соборе и признано образцом православной христологии. В послании акцент делается на единстве Лица Иисуса Христа, наличии в едином Лице двух природ — Божественной и человеческой, каждой с присущими им свойствами. Иисус Христос — «от Бога Бог, от Вседержителя Вседержитель, от вечного со-вечный, а не позднейший по времени, не низший по власти, не отличный по славе, не отдельный по существу. Он же — вечного Отца вечный Единородный родился от Святого Духа и Марии Девы». Это рождение было человеческим, но в то же время сверхъестественным, ибо «Он зачался от Духа Святого во чреве Матери Девы, Которая как зачала Его, пребыв Девой, так и родила, сохранив девство»[750].
Зачатие Девы, говорится далее в послании, «было действие божественное». Это было рождение «исключительно удивительное и удивительно исключительное». Но рождение от Духа Святого и Девы «должно быть понимаемо не так, чтобы необыкновенностью рождения уничтожилось свойство рода». Действие Святого Духа заключалось в том, что телу Девы сверхъестественным образом была дана «плодотворность», но само материальное тело Христа заимствовано из Ее тела[751].
Христос по Своему человеческому естеству был во всем подобен нам, кроме греха. Но отсутствие у Него греха не означает, что Его человеческая природа была неполноценной или ущербной:
Итак, Сын Божий, низойдя с небесного престола, приходит в сии дольние [страны] мира, и, не разлучаясь от славы Отца, рождается новым способом, новым рождением. Новым способом, — потому что Невидимый в собственном [естестве] стал видимым в нашем, Непостижимый благоволил сделаться постижимым, Предвечный начал быть во времени, Господь вселенной воспринял образ раба, сокрыв безмерность Своего величия, бесстрастный Бог не возгнушался сделаться человеком, могущим страдать, и бессмертный — подвергнуться закону смерти. Новым же рождением рожден Он, — потому что непорочное девство не познало похоти, и между тем доставило материю плоти. Итак, Господь принял от Матери естество, но не грех. А из того, что рождение это чудно, не следует, что естество Господа нашего Иисуса Христа, рожденного из утробы Девы, отлично [от нашего]. Ибо Тот, Который есть истинный Бог, есть вместе и истинный Человек[752].
Эти же мысли святитель развивает в своих рождественских проповедях, насыщенных догматическим содержанием и адресованных римской пастве. В них также подчеркивается единство Лица Иисуса Христа и полнота в Нем двух природ, которые не претерпели ущерба от того, что соединились одна с другой.
Лейтмотивом через рождественские проповеди Льва Великого проходит тема сохранения девства Марией. Это девство было необходимо, чтобы от Нее родился безгрешный Плод, во всем подобный нам по своей человеческой природе, но непричастный греху:
Лев Великий. Миниатюра. XI в. Менологий Василия II, Византия
Рождение Спасителя нисколько не нарушило непорочности Девы, ибо стражем целомудрия стало рождение Истины[753].
…Без мужского семени зачат был Христос от Девы, Которую оплодотворило не человеческое соитие, но Дух Святой. И хотя во всех матерях зачатие не происходит без скверны греха, однако Она получила искупление от Того, от Кого произошло зачатие. Поскольку же не произошло смешения отцовского семени, то и не примешалось начало греха. Не познала неприкосновенная девственность вожделения, укротила природу. Взята была от Матери Господа природа, а не грех[754].
Бог, то есть Сын Божий… родился во спасение мира от блаженной Марии Девы, при этом нисколько не нарушив целомудрия Рождающей. Девственность Ее как не была осквернена зачатием, так и не была повреждена Рождеством… Это удивительное Рождество от Святой Девы произвело на свет единственную во всем человеческом роде истинно человеческую и истинно божественную Личность…[755]
Базилика Максенция и Константина. IV в. Рим
Итак, всемогущий Сын Божий… удостоился стать одним из смертных в тот момент, когда была избрана для Него Матерь, Которую Он [прежде] создал. Она, девственная по целостной неприкосновенности, таким образом, помогла телесной сущности, чтобы при отсутствии человеческого семени новому Человеку были присущи и чистота, и истина. И Рождество это чудесно не потому, что взятая при рождении от Девы природа несходна нашей, а потому что Он есть истинный Бог и истинный Человек, и в обеих природах нет никакого обмана[756].
Избранной Деве… возвещается архангелом благословенное плодородие (Лк. 1:45), которое ни зачатием, ни рождением не нарушит святого девства. И когда снизошел на Нее Святой Дух и осенила Ее сила Всевышнего (Лк. 1:35), то неизменное Слово Божие, имея в Своем распоряжении непорочное тело, приняло человеческий облик, который как нисколько не причастен вожделению плоти, так и обладает всем, что относится к природе души и тела[757].
Мария является Приснодевой, потому что сохранила девство не только в рождении Христа, но и после этого:
В семени плоти весь человек был принят, и когда эта плоть была оплодотворена Святым Духом во чреве Приснодевы, то столь нераздельно с Отцом был соединен Сын, что, будучи рожден вневременным из сущности Отца, в то же время родился временным из чрева Девы[758].
Пришел новым Рождеством зачатый от Девы, рожденный от Девы, без вожделения отцовской плоти и без нарушения материнской непорочности; ибо такое рождение подобало грядущему Спасителю людей, Который, хотя и имел в Себе свойства человеческой природы, однако не знал нечистот человеческой плоти. Родитель же для Бога, рождающегося во плоти, есть Бог… Обладая происхождением, отличным [от нашего], а природой такой же, не имел Он человеческих забот и привычек, но был утвержден в Божественной силе, ибо Дева зачала, Дева родила и Девой пребыла[759].
Здесь святитель Лев почти буквально повторяет «тройную формулу», которая вошла в латинское богословие со времен Зинона, епископа Веронского[760].
В своих рождественских проповедях Лев Великий решительно осуждает ереси Нестория и Евтихия. Первый «осмелился называть блаженную Марию Деву родительницей человека, подразумевая, что в зачатии и рождении [Христа] не произошло никакого объединения Слова и плоти, ибо Сын Божий не Сам сделался Сыном Человеческим, но соединил Себя с уже созданным человеком лишь благодаря благоволению». Второй же, хотя и признавал во Христе объединение двух природ, утверждал, «что при соединении
