Миф о Христе. Том I - Артур Древс
В то время, как критика евангельских источников все смелее шагает вперед, все сильнее разрушает гипотезу исторического Иисуса, в это самое время в области популярной литературы растет число произведений, посвященных возвеличению и прославлению Иисуса-человека, в которых недостаток подлинного исторического материала возмещен обилием елейных фраз и умильными нотками благочестия. Надо, впрочем, сказать, что это красноречие и это благочестие встречают отклик тем более слабый, чем менее историчен тот материал, с которым авторы этих книг имеют дело. Несмотря ни на что, наука давно уже пришла к тому пределу в разрешении проблемы Иисуса, когда исторический Иисус буквально ускользает из-под рук. Новейшие достижения в области изучения восточных религий и мифологии, успехи сравнительной истории религий, представленной в Англии именами Фрэзера и Робертсона, в Германии именами Винклера, Иеремиаса, Гункеля, Йенсена и т. д., настолько усилили нашу осведомленность о религиозных движениях в Малой Азии за последнее столетие до Р. Х., что нам не приходится уже ограничиваться евангелиями и остальными новозаветными произведениями для выяснения вопроса о возникновении христианства. Критическое и историческое протестантское богословие само настолько полно осветило массу деталей, относящихся к истории раннего христианства, что вопрос о существовании Иисуса совершенно теряет ту парадоксальность, которую он до сих пор имеет в глазах многих. Поэтому и само богословие не имеет ровно никакого основания горячиться, когда кто-либо разрешает этот вопрос в противоположном смысле, чем оно.
Автор настоящей работы до сих пор надеялся, что среди историков христианства найдется кто-нибудь, способный сделать из критики евангелий выводы, которые давно уже напрашиваются сами собой. Но так как надежды автора не осуществились, ибо в богословских кругах по-прежнему спокойно продолжают обосновывать свои религиозные Воззрения «фактом» исторического Иисуса, расценивая этот «факт», как недосягаемую вершину, как Непревзойденный образец религиозного развития личности, то автор решил, что не приходится долее медлить с изложением собственных воззрений, которые давно уже у него выработались на основании исследований специалистов, и взял на себя неблагодарную задачу собрать воедино все соображения, которые говорят против гипотезы исторического Иисуса. Всякий, кто в качестве «неспециалиста» решается проникнуть в область чужой науки и высказать взгляды, противоположные воззрениям официальных представителей этой науки, должен быть готов к тому, что его обвинять в «ненаучности», в «дилетантизме», «в методологической невыдержанности», что его будут третировать, как совершеннейшего невежду. Такова была до сих пор судьба всех, кто, сам не будучи богословом, высказывался против существования исторического Иисуса; так случилось и с автором Настоящей книги после выхода в свет ее первого издания. Ему бросались упреки в Недостаточной исторической выучке, в предвзятости, в неспособности к подлинному историческому исследованию, Научному подходу и т. д.; ему ставили на вид, что отстаиваемые им взгляды были у него уже готовы, прежде Чем он приступил к исследованию вопроса, как будто предвзятость не является отличительной чертой как раз тех богословов, которые пишут об историческом Иисусе. Ведь, именно эти богословы приступают к решению вопроса с заранее установленным заданием доказать, обосновать и отстоять достоверность новозаветных книг. Всякий, кто более или менее знаком с богословской наукой, знает, что «методом» богословы признают только такие приемы, которые ими самими вырабатываются, что хваленая «научность» основана у Них очень часто на чисто-случайных и личных точках зрения. Так, например, мы видим, что теолог Клемен в своем изыскании относительно методов религиозно-исторического объяснения нового завета совершенно серьезно задается вопросом, нельзя ли избавиться от выводов авторов, не только в роде Бауэра, но даже Йенсена и Смита, доходящих, в конце концов, до отрицания подлинности всех посланий Павла и историчности всего или почти всего предания об Иисусе. Тот же Клемен выдвигает следующее изумительное методологическое положение: «Религиозно-историческое объяснение совершенно немыслимо, вернее — несостоятельно, если оно принуждает к бессодержательным заключениям или исходит из бессодержательных предположений», говорит Клемен, совершенно определенно намекая этим на тех, кто отрицает исторического Иисуса. Впрочем, как известно, весь «метод» «критической теологии» заключается в том, чтобы заранее разработанный образ Иисуса — «основоположника» (создателя, зачинателя) христианской религии, представляющегося нашим либералам благочестивым моралистом-проповедником, Иисуса, «олицетворяющего самый благородный индивидуализм», воплощающего в себе новейший идеал личности, — чтобы этот самый образ, вытканный модными течениями нашего богословия, привнести в евангелия и уже с этим заранее изготовленным масштабом в руках совершить критический обзор их содержания. Богословие исходит из убеждения, что исторический Иисус был чем-то в роде «предпосылки новейшего религиозного сознания». Оно полагает, что в том «нравственно-религиозном ядре» евангелий, которое подходит для всех времен и эпох, что в этом-то ядре и таится подлинно историческое содержание евангелий. Богословию действительно удается путем устранения всех черт, которые почему-либо не подходят к этому «ядру», путем признания историчным только того, что в евангелиях является «вечно-человеческим», «современным», нарисовать свой «строго научный» образ Иисуса. Если мы все это примем во внимание, то разговоры о «ненаучности» и о «методе» потеряют для нас остроту и особенно волновать нас не станут. Приходится также крайне удивляться еще тому, что именно философу запрещают говорить о богословских вещах. Как будто царящий ныне между обеими этими областями мир и заметное сближение между теологией и философией не показывают достаточно ярко, что и тут, и там не все благополучно, что давно уже пора кому-нибудь из философов нарушить этот роковой для обеих сторон мнимый мир. Помните, что говорил Лессинг: «С ортодоксией у нас дело обстояло, благодарение богу, довольно сносно. Между ней и философией воздвигли перегородку, за которой каждая из них могла продолжать свой путь, не мешая соседке. Что же делается ныне? Перегородка убирается, и из нас под предлогом превращения нас в разумных христиан делают крайне неразумных философов».
Я держусь, вместе с Э. фон-Гартманом и В. фон-Шнееном, того взгляда, что так называемое христианство либеральных богословов внутренне противоречиво, что оно насквозь лживо (это вовсе Не говорит о субъективной лживости каждого отдельного представителя этого направления), что это христианство своим елейным красноречием и заносчивой ложной ученостью систематически подрывает ту тягу к истине, которая присуща нашему народу, что этот романтический культ наших богословов необходимо разрушить, вырвав из-под него фундамент — гипотезу исторического Иисуса.
Предлагаемая работа стремится доказать, что почти все личные черты исторического Иисуса, по крайней
