Алистер МакГрат - Богословская мысль Реформации
Этот акцент на раннем христианстве как норме или точке отсчета представлений шестнадцатого века о «Christianismus renascens» позволяет нам понять, почему реформаторы уделяли такое большое внимание Новому Завету и ранним христианским писателям, обычно известным как «Отцы Церкви» или «патриотические писатели». Именно в этих писаниях можно было найти схему реформации и обновления Церкви. Здесь можно было найти первоначальные идеалы христианства. Таким образом, издание первого греческого Нового Завета и первого сборника трудов Августина (которого большинство реформаторов считало основным патриотическим писателем) были краеугольными камнями программы реформ шестнадцатого века и были широко распространены во всей Европе. Для Мартина Лютера программа реформ могла быть обобщена простой формулой: «Библия и С в. Августин».
Возникновение гуманизма Возрождения рассматривается многими как промыслительное, ибо огромные успехи, достигнутые еврейскими и греческими исследованиями в области классических текстов в Западной Европе, проложили путь непосредственному знакомству с текстом Писания, заменившего ненадежный латинский перевод — Вульгату. Новая текстуальная и филологическая техника, освоенная гуманистами, рассматривалась как ключ к новозаветному миру и, следовательно, подлинному христианству. Во втором десятилетии шестнадцатого века многие верили, что настает заря новой эры, в которой голос подлинного христианства, так долго неслышимый, будет вновь услышан.
Несмотря на кажущуюся простоту программы реформ, она сопровождалась огромными трудностями, которые будут исследованы в ходе работы. Цель Реформации была поставлена, и готовились средства, с помощью которых ее можно было бы достичь. Сейчас для того, чтобы понять фон этой исторической драмы, мы должны будем окунуться в бурный поток мысли начала шестнадцатого века.
Однако не все части Европы находились под одинаковым влиянием новых религиозных идей, зародившихся в горниле Реформации В некоторых случаях именно социальные и церковные последствия этих идей, а не сами идеи, оказались катализаторами изменений. Германия, например, находилась под прямым воздействием религиозных идей; в Англии, где Реформация принимала политическую окраску, их влияние чувствовалось значительно меньше. Как можем мы понять эти движения? Каково их значение? В попытке понять различные функции религиозных идей в этих двух контекстах мы более подробно рассмотрим ситуацию в Германии и Англии.
Социальная роль религиозных идей: Германия и Англия
Английская Реформация шестнадцатого века при Генрихе VIII имеет мало общего со своим германским аналогом. Историк Ф. У. Поуик отмечал, что «единственное, что можно сказать о Реформации в Англии, это то, что она была государственным актом», и что «Реформация в Англии была парламентской сделкой». В обобщении Поуика достаточно истины, чтобы увидеть основное различие между Германской и Английской Реформациями.
В 1530-х годах в Германии происходила длительная борьба между евангелическими и католическими писателями и церковными деятелями за влияние в оспариваемых регионах. В Англии Генрих VIII просто объявил, что в его государстве будет существовать лишь одна национальная Церковь. Поэтому реформированная Церковь Англии не испытывала необходимость в самоутверждении в связи с другой Христианской Церковью в регионе. Путь, по которому первоначально происходила Английская Реформация, не требовал какоголибо доктринального самоопределения. После Реформации социальная роль Церкви Англии оставалась точно такой же, как и до нее. Это не говорит о том, что во время Реформации в Англии не было богословских споров; просто они не были определяющими.
Лютеранская Церковь в Германии должна была определять и отстаивать свое существование и границы на уровне религиозных идей, потому что она откололась от средневековой Католической Церкви, Церкви, которая продолжала существовать вокруг лютеранских регионов, заставляя Лютеранство оправдывать свое существование, отстаивать свои идеи. В 1560-х и 1570-х годах обстановка в Германии еще более усложнилась после того, как Кальвинизм предпринял широкомасштабное проникновение в ранее лютеранские районы. Три крупных христианских вероисповедания — Лютеранство, Кальвинизм и Римо-Католичество — стали сосуществовать на одной и той же территории. Все три испытывали нужду в самоутверждении. Лютеране должны были объяснить, чем они отличались, с одной стороны, от кальвинистов, а с другой — от римо-католиков. Доктрина оказалась наиболее надежным способом определения и объяснения этих различий: «мы верим в это, а они верят в то». Период с 1559 по 1622 г., характеризуемый новым акцентированием необходимости чистоты доктрины, обычно называется «периодом ортодоксальности».
Лютеранство и кальвинизм были во многих отношениях похожи. Оба утверждали, что являются евангелическими, т. е. основывающимися на самом Евангелии, а не на человеческих преданиях и традициях. Оба отрицали более или менее одни и те же аспекты средневекового католицизма. Однако, несмотря на эту очевидную схожесть, лютеранство и кальвинизм должны быть различаемы. Германская политика требовала нахождения какого-либо простого способа определения лютеранства и кальвинизма. Доктрина оказалась самым надежным способом различения этих, во многом очень схожих, движений. По большинству пунктов доктрины между лютеранами и кальвинистами существовало согласие. Однако по одному вопросу — доктрине предопределения — их мнения коренным образом расходились. Ударение, которое ставили кальвинисты на доктрине предопределения в период 1559 — 1622 гг., частично отражает тот факт, что она отличала их от их лютеранских коллег.
Никлас Луман, вероятно, наиболее значительный из современных социологов, обращавшихся к вопросу о социальной функции христианской доктрины, подчеркивает, что доктрина возникает частично в ответ на угрозу религиозной самобытности группы, столкнувшейся с другими религиозными системами. По мнению Лумана, доктрина является самовыражением религиозного сообщества, посредством которого оно поддерживает свою самобытность и регулирует свои отношения с другими подобными сообществами. Лютеранство, сохраняющее свою характерную самобытность на германских территориях перед лицом кальвинистского и римокатолического противодействия, является хорошей иллюстрацией этого принципа. Становится также ясным, почему возникающая реформированная Церковь Англии не нуждалась в защите своей самобытности от внутренней оппозиции: по Акту о Единообразии такой оппозиции просто не существовало.
Таким образом, генрианская Церковь Англии считала себя достаточно хорошо определенной как социальная единица и не нуждалась в каком — либо другом определении на локтринальном уровне Ситуация оставалась во многом аналогичной и при Елизавете I. Согласно «Елизаветинскому Уложению» (1559 г.) в Англии могла существовать лишь одна Христианская Церковь — Церковь Англии, которая сохраняла религиозную монополию дореформационной церкви, но признавала королевскую, а не папскую власть. Фраза «Церковь Англии», как она юридически определена в «Законах Англии» Халсбури, рассматривается как преемница той Церкви, которая возникла в Англии в 597-686 годах. Римо-Католичество, Лютеранство и Кальвинизм — три Христианские Церкви, которые боролись за влияние в континентальной Европе — не допускались в Англию. Социальные волнения, сделавшие религиозные идеи столь важными в германском контексте, не были достаточно сильны в период Английской Реформации. Поэтому для Церкви Англии не существовало особых причин обращать внимание на доктринальные вопросы. Елизавета позаботилась о том, чтобы у нее не было соперницы в Англии. Одним из назначений доктрины является разделение, а Церкви Англии не было от кого отделяться. Англия была изолирована от факторов, которые делали доктрину столь важной в континентальной Европе в период Реформации и непосредственно после него.
Действительно, необходимость обеспечить то, чтобы все английские христиане (сочувствующие как Реформации, так Римо-Католичеству) чувствовали себя относительно свободно в Церкви Англии, привела к замалчиванию доктрины: акцент на доктрине мог привести к разделениям внутри новой Церкви и, следовательно, к внутренней слабости государства. Поскольку Елизавета пыталась обеспечить безопасность Англии в опасном мире конца шестнадцатого века, она никак не хотела, чтобы Англии была разорвана на части доктринальными различиями. Разделенная Английская Церковь привела бы к разделенной Англии, а разделенная Англия стала бы слабой и уязвимой Англией.
Таким образом, социальный контекст Реформации в значительной мере определял степень, в которой религиозные идеи влияли на события. В Германии эти идеи приобрели огромную важность; в Англии — значительно меньшую. Лишь после возникновения пуританства в конце шестнадцатого века религиозные идеи стали играть значительную роль в Англии.
