Внутренний СССР - Сравнительное Богословие. Книга 2, часть 3
Ш так и ритуальная (в ней человек обращается и к эгрегорам, подменяя ими Бога, и другим полевым сущностям, вступая с ними в сделки на предмет выполнения этими полевыми сущностями желаний человека). Составляющими ритуальной магии являются и всевозможные жертвоприношения - от «безобидных» ленточек священным деревьям и камням, до культового человекоубийства под теми или иными предлогами.
Всё из перечисленного выше, за исключением естественно-личностной магии, чуждо нормальной для человеческого общества культуре язычества в единобожии Бога Творца и Вседержителя.
Однако, присутствуя в культуре общества и психике представителей жречества персонально, паразитические составляющие древней культуры ограничивали дееспособность жречества в заблаговременном выявлении и разрешении проблем развития цивилизации Руси изначальной во всех его аспектах.
Утверждение о том, что религия прарусов и руссов была основана на язычестве в единобожии Бога Творца и Вседержителя - не оторванная от жизни гипотеза, либо апологетика древнерусской вере. Можно уверенно утверждать, что именно эта составляющая в религиозной жизни прарусов и позднее русов была одной из главных - но объединённой и неразрывно связанной с другими составляющими, перечисленными выше. Именно эта составляющая молчаливо выделена в понятийном аппарате русского языка - так, как это не было сделано в других древних национально-государственных религиозных системах.
Дело в том, что русы не имели специального термина, выделяющего религию из прочих сфер общественной жизни и чётко её обозначающего. Религия была органической частью коллективного и индивидуального бытия русов, поэтому религиозное сознание не нуждалось в особой понятийной категории, фиксирующей своеобразие религиозного бытия и обособляющей религиозные явления от других - «нерелигиозных».
Поскольку религия русов была органической частью коллективного и индивидуального бытия, а магия была неотъемлемой составляющей любой религии (особенно в древности), то в части индивидуального бытия большое место занимала естественно-личностная магия, обусловленная биологией человека и его личностным развитием. Большая чувствительность народа, жившего в ладу с природой, условиях компактно-общинного проживания - в ненапряжённых отношениях друг с другом - и не угнетающего свою психику разнообразными ядами (алкоголь, табак, другие галлюциногены), наблюдательность, всё это обеспечивало высокий уровень естественно-личностной магии. Этим видом магии занимался каждый представитель народа русов индивидуально - в основном наедине с собой, природой и Богом. В коллективе этот вид магии мог легко переходить в ритуальную магию - когда эгрегор, образовавшегося коллектива “подхватывал” индивида (говорились ритуальные слова, танцы, песни) и тот начинал мыслить категориями эгрегора, вокруг которого совершался ритуал.
Однако, огромная территория проживания русов, медленный ритм жизни, компактно-общинный характер проживания и сравнительно малое время коллективных ритуалов в жизни каждого по отношению ко времени, когда русы могли оставаться наедине с собой, с природой, со своими мыслями - всё это обеспечивало достаточное время для естественно-личностной магии, которая легко переходит в язычество Божие - когда поток жизненных событий в личностной религии человека и Бога интерпретируется как диалог Бога и людей на языке жизненных обстоятельств, обладающих определённой адресаций и смыслом.
Каждый внимательный к жизни русский выносил из естественно-личностной магии что-либо общественное, делился с окружающими и вынесенный им вопрос вполне мог стать предметом обсуждения (и затем принятия) в коллективе. Так естественно-личностная магия оказывала воздействие на жизненные обстоятельства коллективов. Впоследствии результаты принятия решений могли быть опробованы в жизни, и, наблюдая за изменениями, русы либо принимали, либо отклоняли новшества.
С другой стороны коллективы, магически воздействуя на фрагменты коллективного бессознательного, могли ощущать на себе обратную связь не только от эгрегоров, но и от Бога - в том случае, если их магическое воздействие (в смысле вопросов и просьб о чём-то) соответствовало готовности ответа Свыше - то есть, если магическая этика руссов совпадала с этикой, которую ждал от них Бог. В этом случае «ответ» мог получиться “смешанный”: одна часть от ритуального эгрегора; другая - от Бога. При этом информация обоих частей «ответа» могла не совпадать - вплоть до противоположных смыслов. В этом случае выбор той части «ответа», который надо принять, оставался за коллективом и жречеством, которое могло участвовать в ритуале, либо следить за ним. Если принимался «ответ» Свыше (на основе чувства Мhры), то он автоматически вносил изменения в алгоритмику ритуального эгрегора и эта алгоритмика становилась ближе к праведности. Если принимался «ответ» от эгрегора, то алгоритмика эгрегора могла и дальше вносить в жизнь русов наваждения, которые могли привести к управленческим ошибкам. И в этом русы могли убедиться на практике. После чего необходимо было вернуться и пересмотреть решение.
Это - одни из вариантов, как могло идти разделение информации на ту, которая получалась в результате ритуальной магии (характерной для народов, у которых есть деление на пантеон и элементы идолопоклонства) и от Бога (поскольку вопросы могли затрагивать высшие сферы коллективного бессознательного).
Учитывая вышесказанное мы и будем рассматривать конкретную религиозную систему русов - с её пантеоном, ритуальной магией, и идолопоклонством. Уже в прарусскую эпоху слово «вера» помимо значений «доверие», «честность», «обещание» - несло религиозную смысловую нагрузку. Первые письменные памятники свидетельствуют, что русы разумели под словом вера особый вид богопочитания.
В этом значении понятие вера синонимично позднейшему понятию религия. Учитывая, что в сложном противоестественном сплетении Божиего язычества, ведического эгрегориального многобожия и ритуального идолопоклонства есть место - как естественно-личностной магии, так и Божиему язычеству - русская вера представляла собой веру Богу в той части, которая касается естественно-личностной магии и Божиего язычества. Понятие вера у русов в религиозном смысле представляло собой твёрдую душевную склонность к истине, акт праведного предпочтения.
Лингвисты-этимологи утверждают, что этот смысл понятия вера первичен для русско-славянского религиозного сознания. Древнерусское слово вера родственно авестийским var - «верить», varэna - «вера»; древневерхненемецкому wara - «правда, верность»; латинскому verus - «истинный, правдивый». Как видно из происхождения, понятия вера (религия) у древних русов было неотъемлемо от необходимости поиска истины, правды, справедливости. В древнерусском словоупотреблении устойчивы значения искренности, честности, правдивости, что не оставляло место в вере для лжи и лицемерия. Лжецы и лицемеры были изгоями и презирались в общинах.
Понятие вера, обращённое к сокровенной, внутренней стороне религии русов, дополнялось понятием закон, включавшим в круг своих значений прежде всего те религиозные смыслы, которые раскрывали общественный порядок, и порядок религиозной жизни, в котором люди рождались, росли, умирали. Закон понимался как свод идейных, нравственных и обрядовых норм, установленных по общему согласию. Этимологически слово «закон» представляет его смысл «начало», «предел» - правила общественной жизни, священное правило, установленное предками, которое нельзя нарушать.
Следующее значительное религиозное понятие - «диво». Понятием диво обозначались необыкновенные явления, поражающие сознание человека - факт явленности необыкновенной реальности. Это понятие также выражает смысл «чуда», «зрительного чуда». Идея неподконтрольности чуда сочеталась с надеждой на возможность вызвать его специфическими действиями - магией. Чудо в первоначальной лексической форме представляло собой кудо, а людей, способных его вызвать называли кудесниками. Кудесникам, согласно дошедшим до нас «древнерусским текстам» [395], приписывали вхождение в транс и «вызов богов в свой дом», после чего в состоянии одержимости кудесник пророчествовал от имени богов.
