Мартин Бубер - Хасидские предания
«Где же мы раздобудем пищи для субботней трапезы и найдем ночлег, – спрашивали ученики, – если он больше не равви?» Денег у них не было ни гроша: у равви они не залеживались – он тотчас раздавал их бедным.
«Пойдем в синагогу, – сказал равви. – Кто–нибудь пригласит нас на субботу». Пошли. Но равви так долго молился, что синагога опустела. Когда посмотрели вокруг, на скамье остался сидеть лишь один восьмидесятилетний старик. Он спросил равви: «Куда ты собираешься идти встречать субботу?» – «Не знаю», – ответил цадик. «Иди на постоялый двор. После я соберу денег, чтобы оплатить хозяину расходы». – «На постоялом дворе я не могу встречать субботу, – сказал равви Иаков Ицхак, – потому что там не принято произносить благословения над светильником».
Старика охватило волнение. Он сказал: «Дома у меня есть лишь немного хлеба и вина для меня и моей старухи».
«Я не обжора и не пьяница», – сказал Люблинский равви, и они пошли в дом старика.
Когда пришли, старик первым делом сказал благословение над вином, а равви повторил за ним. После благословения над хлебами старик спросил: «Откуда держишь путь?» – «Из Люблина». – «А знаешь ли ты Ясновидца?» – «Я всегда при нем». Тогда старик дрожащим голосом попросил: «Расскажи мне о нем что–нибудь». – «Почему ты хочешь о нем слышать?»
Старик рассказал: «В молодости я был помощником учителя, а Иаков Ицхак – одним из детей, за которыми я следил. Особыми способностями он не отличался. Но позже я услышал, что он стал великим цадиком. Каждую неделю я постился по одному дню, стремясь увидеть его. Я ведь слишком беден, чтобы поехать в Люблин, и слишком слаб, чтобы идти туда пешком». – «А помнишь ли ты еще что–нибудь о том времени, когда был учителем?» – спросил равви. «Каждый день, когда нужно было идти молиться, мне приходилось искать Иакова Ицхака, и я никогда не мог его найти. Спустя много времени он появлялся, и я колотил его. Но однажды я выследил его, пошел за ним и увидел, что он сидит на муравейнике и кричит: «Слушай, Израиль, Господь Бог наш. Господь един!» С тех пор я больше его не наказывал». Тут Иаков Ицхак понял, что лошади привезли их куда надо. «Это я», – сказал он старику, который от таких слов упал без чувств. С большим трудом его привели в себя.
На исходе субботы цадик с учениками покидал город, и старик провожал их до тех пор, пока не выбился из сил, и лишь тогда повернул обратно. Дома он лег и умер. Тем временем цадик со своими спутниками сидел на постоялом дворе за трапезой «проводов царицы субботы». После трапезы он встал и сказал: «Вернемся в город и похороним моего старого учителя».
СЛЕЗЫ ПОСВЯЩЕНИЯ
Во время своих долгих странствий равви Зуся пришел в город, где жил отец юного Иакова Ицхака. Зайдя в Дом Учения, он повернулся к печке, чтобы помолиться, – такой у него был способ молиться – и целиком накрыл голову молитвенным одеянием. Но неожиданно он обернулся, огляделся и заметил юного Иакова Ицхака всего в слезах. Потом равви Зуся опять отвернулся к печке и стал молиться. Юноша же все плакал и плакал. Слезы текли не переставая, и он проплакал целый час. Иаков Ицхак все еще рыдал, когда к нему обратился Зуся. Он сказал: «Твоя душа проснулась. А теперь ступай к моему учителю, Межричскому маггиду, чтобы твой ум также проснулся».
В ДОМЕ УЧЕНИЯ
Рассказывал некий цадик: «Когда я был в Никольсбурге учеником равви Шмелке, среди моих товарищей по учению был один юноша по имени Иаков Ицхак. Годы спустя он стал Люблинским равви. Он, как и я, был тогда уже два года женат. В Доме Учения он сидел на самом неприметном месте. Он никогда не задавал вопросов, подобно остальным ученикам. Никогда не смотрел ни на кого из нас, а только на учителя. Когда же он на него не смотрел, то устремлял взгляд в пол. Лицо его словно светилось изнутри, и я замечал, что равви был от него в восторге».
СВЯЩЕННАЯ РАДОСТЬ
Когда Иаков Ицхак пребывал в Доме Учения равви Шмелке, он казался ангелом, таким далеким от всего земного, что равви Шмелке, и сам склонный к уединению, увидел, что ученик в этом его превзошел. Тогда он послал его в Ганиполь к равви Зусе с таким письмом: «Просвети немного сердце нашего Ицикеля». И равви Зуся, однажды пробудивший Иакова Ицхака к святым слезам, пробудил в нем теперь священную радость.
НА КРАЮ
Под городом Лиженском, где жил равви Элимелек, есть холм. Со всех сторон он порос лесом. Только с одной стороны он крут и каменист. Там высится скала, по сей день называемая Стол равви Мелека. Юный Иаков Ицхак любил ходить в это место, чтобы поразмышлять над тем, как можно достичь истинного смирения и самоуничижения. Однажды он впал в такое уныние, что ему стало казаться, будто все, что он может сделать, – это принести в жертву свою жизнь. Он пошел на скалу и хотел оттуда броситься. Но его друг, юный Залке из Гродзиски, незаметно последовал за ним. Он схватил Иакова Ицхака за пояс и не отпускал до тех пор, покуда не убедил его отказаться от мрачного намерения.
Когда учитель Иакова Ицхака уже умер, а сам он стал равви в Люблине, к нему однажды приехал равви Залке. Когда он вошел в комнату к цадику, тот пожал его руку и сказал: «Равви Залке, жизнь моя, я воистину люблю тебя. Это потому, что во время первого сошествия моей души на землю ты был моим отцом. Но когда я вспоминаю, что ты сделал в Лиженске, то больше уже не чувствую к тебе столь же полной любви».
СИЛА ВИДЕНИЯ
Хасидим рассказывают.
Когда создавалась душа Ясновидца из Люблина, ее наделили способностью видеть мир из конца в конец. Но так как она увидела много зла, то попросила, чтобы у нее забрали это свойство назад. Поэтому силу ее видения ограничили четырьмя верстами.
В юности Ясновидец, кроме времени молитвы и учения, семь лет не открывал глаз, чтобы не видеть непотребного. Поэтому стали его глаза слабыми и близорукими.
Когда он смотрел на человека или читал его записку, то видел его душу вплоть до ее пребывания в Адаме, знал, от кого – Каина или Авеля – она произошла, сколько испытала перевоплощений и что делала во время каждого из них, сколько грешила, сколько раскаивалась, какую заповедь преступила, в какой устояла.
Когда он приехал к равви Мордехаю из Несхижа, они говорили об этой его способности. Люблинский равви сказал: «Я вижу все, что человек делал и делает. Это уменьшает мою любовь к Израилю. Поэтому я постоянно молю Бога, чтобы у меня забрали способность ясновидения».
Несхижский равви произнес в ответ: «О решенном на Небесах Гемара говорит: «Бог дает, но назад не забирает».
СЛЕПОТА
Рассказывают.
Вечерняя молитва в Люблине даже в субботу сильно задерживалась. Перед молитвой равви каждый раз уединялся в своей комнате и никому не разрешал входить туда. Однажды к нему проник один хасид, чтобы посмотреть, что там у равви происходит. Сначала он увидел, что равви сидит за столом перед раскрытой книгой. Затем он увидел, что из соседней комнаты пробивается сильный свет, и упал без сознания. Когда хасид пришел в себя, равви уже вышел из комнаты. Хасид тоже вышел оттуда, как только полностью оправился от обморока. Войдя в синагогу, он ничего не увидел, но услышал, что читают вечернюю молитву, и с ужасом понял, что хотя горят все огни, он ничего не видит. Хасид обратился за помощью к равви, и тот отослал его в соседний город к одному человеку, известному своими чудесными исцелениями. Целитель спросил хасида, при каких обстоятельствах тот ослеп, и хасид ему все рассказал. «Тебя нельзя исцелить, – сказал чудотворец. – Ты видел изначальный свет, свет дней творения, даровавший первым людям способность видеть мир из конца в конец и сокрытый после их грехопадения; он открывается только в Торе истинным цадиким. А кто незаконно увидит его – глаза того человека навсегда слепнут».
ПЕЙЗАЖ
Когда равви Иаков Ицхак гостил в доме равви Баруха, внука Баал Шема, то гордый и скрытный хозяин, однажды сказавший о себе, что он является руководителем всех цадиким, взял его с собой, когда накануне субботы поехал принять ритуальную баню. По дороге равви Барух дал выход своей творческой силе, всегда столь поражавшей окружавших его людей, и стал менять пейзаж в соответствии со своими мыслями. Когда они вылезали из коляски, он спросил: «Что видел в дороге Ясновидец?» Равви Ицхак ответил: «Поля Святой Земли».
Когда они шли по холму между дорогой и рекой, Барух спросил: «Что обоняет теперь Ясновидец?» Тот ответил: «Воздух Храмовой Горы».
Когда они погрузились в речной поток*[252], внук Баал Шем Това спросил: «Что ощущает Ясновидец?» И равви Иаков Ицхак ответил: «Целительный райский поток».
СИЛА ДЕСЯТИ ХАСИДИМ
Один молодой человек, тайком уйдя от жены и ее родителей, решил провести субботу у Люблинского равви. Когда он прибыл к нему в дом, равви взглянул на него и велел тотчас ехать обратно, чтобы успеть домой к субботе. Юноша умолял его, но безуспешно, и пришлось ему отправиться обратно. По пути он заночевал на постоялом дворе, но не мог заснуть. Там же остановились несколько хасидим, ехавших к Люблинскому равви. Услышав, как юноша ворочается и вздыхает, они спросили, что с ним случилось, и он рассказал. Тотчас принесли водки, налили и выпили за здоровье друг друга. И каждый пожал юноше руку. Потом сказали: «Не уезжай домой, а пойдем–ка с нами в Люблин, и ни о чем не беспокойся». До утра они сидели и пили, потом помолились, выпили еще друг за друга и за юношу и затем отправились в Люблин.
