А. Андреев - Иерусалим. История Святой Земли (сборник)
Вместе с отцом своим Веспасианом Тит торжествовал в Риме конечное одоление Иудеи, и казнены были вожди мятежников пред жертвоприношением. Златой подсвечник, священные сосуды храма, самые книги закона носимы были в торжестве по стогнам римским. Сосуды поставил Веспасиан во вновь устроенном им храме мира, а пурпурную завесу скинии и книги закона хранил в собственном дворце. Таков был печальный конец Св. Града, в коем некогда воссияла слава Божия, избранного самим Господом, дабы там пребывало имя Его, и который даже язычники называли именитейшим городом во всем Востоке. В 70 году по P. X. 7 Мая началась сия последняя губительная осада Иерусалима и окончилась совершенно 11 Сентября; храм же сгорел в субботу, 10 Августа, в самый день истребления первого храма Соломонова царем Вавилонским.
Взирая на сие страшное наказание целого народа, невольно вспомнишь опять предсказание Господа, когда плакал Он над Иерусалимом, нисходя с горы Елеонской, посреди вербного торжества своего, и восклицал: «О если бы и ты, хотя в сей день твой, узнал, что служит к миру твоему! но сие скрыто от очей твоих; ибо придут на тебя дни, когда враги твои обложат тебя окопами и окружат тебя, и стеснят тебя отвсюду, и разорят тебя до основания, и избиют тебя и детей твоих посреди тебя, и не оставят в тебе камня на камне, за то что ты не уразумел времени посещения своего» (Лука, XX, 42–44). И когда один из учеников показывал Ему великолепное здание храма, говоря: «Учитель! посмотри, какие камни и какия здания!», Он отвечал: «Видишь сии великие здания? все это будет разрушено, так что не останется здесь камня на камне» (Марк, XIII, 1, 2).
Церковь иерусалимская в три первые века
Епископы св. Симеон, Иуст, Иуда, Марк, Наркисс, Александр
После мученической смерти первого Епископа и по разорении Иерусалима, которое вскоре за нею последовало, оставшиеся еще в живых апостолы и ученики Господа, с родственниками его по плоти, собрались для избрания преемника св. Иакову и, по общему согласию, признали достойнейшим Симеона, сына Клеопы, упоминаемого в Евангелии, двоюродного брата Спасителя. Таким образом престол Иерусалимский, на который сам Господь посвятил Иакова первым епископом во вселенной, по особенной важности своей, предоставлен был роду Давидову. Св. Златоуст в толковании своем на деяния Апостольские говорит, что верховные апостолы Петр, Иаков, Иоанн не спорили между собою, кому из них быть первым Епископом Иерусалима, но смиренно уступили сан сей брату Божию. Посему и гора Сион названа была матерью Церквей, а Евсевий свидетель ком забвении, что когда судья, спросивший одного из них: «отколе он родом?», услышал в ответ: «из Иерусалима», он стал жестоко пытать его, чтобы дознаться, где находится сей город? Хотя не более двух дней пути от Кесарии до Иерусалима, однако языческое имя Элии Адриановой привело в забвение библейское. Мученик сей, по имени Илия, не желая осквернить священного названия языческим, продолжал среди истязаний восклицать только, «что город сей на востоке и есть отчизна праведных людей». Смущенный судья, полагая, что это какой-либо замок, который христиане хотели укрепить против римлян, напрасно требовал новых объяснений и велел наконец отсечь ему голову.
Жестокий правитель осудил на ту же казнь ученого Памфила, после двухлетнего заточения, и тех, которые исповедали вместе с ним веру свою на судилище. Мужественный раб Памфила, Порфирий, хотевший вскоре предать тело его погребению, сожжен был малым огнем с другим исповедником, Иулияном. Двух бросили зверям, и правитель Фирмилиян не пощадил собственного служителя, почтенного старостью Феодула, за то, что исповедал имя Христово; но и сам мучитель вскоре подвергся казни по приговору кесаря Максимина. Друг Памфила, епископ Евсевий, сохранил потомству его подвиги и прочих мучеников. После всех пострадал престарелый епископ Газы, Сильван, знавший наизусть все святое Писание, и с ним обезглавили в один день 39 мучеников. Ими окончилось жестокое гонение, продолжавшееся в Палестине восемь лет, до 310 года. Тогда уже на кафедре Иерусалимской сиял своими добродетелями благочестивый епископ Макарий, которому суждено было видеть славное обновление св. мест.
Протекла трехвековая буря, которая десять раз принималась опустошать Церковь вселенскую, разражаясь мучениями во всех пределах мира. Константин Великий, руководимый небесным знамением креста, победил постепенно жестоких гонителей. От внешних ужасов отдохнула Церковь, исповедники ее воссияли на кафедрах святительских; вскоре, однако, опять спокойствие ее возмущено было бурею арианства, отвергавшего тот основный догмат, за который пролито было столько крови мучениками, – божественность Господа Иисуса Христа. Первый вселенский собор, созванный в Никее, обличил ересь Ариеву и сложил Символ веры во всеобщее единодушное исповедание Церкви; одним из 318 святых отцов сего знаменитого собрания, исполненного великих пастырей и исповедников, был Макарий Иерусалимский. Вскоре усердие Константина и благочестивое странствие его матери Елены ко св. местам совершенно изменило языческий вид Иерусалима в христианский, подобно как некогда Адрианово странствие обратило иудейский в языческий. Послушаем современника и очевидца Евсевия, епископа Кесарийского, который сам присутствовал на торжестве обновления Сиона.
Сооружение храма Св. Гроба и прочих святынь
Епископы Макарий и Максим
По окончании Никейского собора боголюбивый император предпринял в Палестине дело, достойное вечной памяти. Он почел священнейшим долгом благоустроить в Иерусалиме место воскресения Господа нашего, драгоценное для всех человеков, и немедленно повелел соорудить на оном великолепный храм, не без Божьего внушения; сам Спаситель возбудил к тому его сердце: поскольку нечестивые люди, или, лучше сказать, весь сонм демонов руками нечестивых людей, покусились погрузить во мрак забвения это свидетельство нашего бессмертия, тот памятник, от коего некогда светлый Ангел отвалил камень, равно как и от души искавших между мертвыми живого Христа. Сию-то спасительную пещеру старались совершенно истребить из памяти нечестивые, безумно мечтая, что таким образом можно утаить истину, и с немалым трудом нанесенною землею засыпали вокруг все место. Возвысив несколько насыпь, они обложили ее камнем и таким образом укрыли вертеп, а к довершению устроили сверху Св. Гроба гробницу для душ, темное капище мертвых своих идолов, в честь сладострастного некоего демона, именуемого Венерою, где и приносили жертвы на нечестивых алтарях.
Ослепленные не разумели, что невозможно было победителю смерти потерпеть их преступное дело, как и солнцу, обтекающему поднебесную, укрыться от зрения. Сила же Спасителя нашего далеко превосходит излияние света, и не только просвещает тела, но, проникая в души, давно уже исполнила собою мир. Однако, несмотря на то, долго пребывало неприкосновенным дело нечестивых и не нашлось для его истребления никого между столькими властителями, кроме одного благочестивого императора, который не мог равнодушно перенести такого поругания святыни. По внушению Божью он полагал, что та часть земли, которая наиболее была опозорена, наипаче должна быть предметом его благочестивых забот о ее украшении, и посему повелел немедленно обрушить все созданное на ней к обольщению людей и самих идолов низвергнуть, отбросив как можно далее остатки нечестия. Но и тем не удовлетворилась его ревность; он велел глубоко окопать кругом все место, чтобы отнюдь не оставалось на нем земли, оскверненной требищами.
Тогда открылась первоначальная почва, т. е. святое место, бывшее внизу, и сверх всякого чаяния просиял самый священный памятник воскресения Господня; пещера, по истине могущая называться святою святых, явила собою нечто, подобное воскресению Спасителя нашего, когда внезапно опять произошла на свет из-под трехвекового мрака; она представила взорам народа, стекшегося на это утешительное зрелище, как бы самую повесть чудес, некогда в ней совершившихся; ибо громче всякого гласа свидетельствовала о воскресении Спасителя нашего. Обрадованный император определил, с великолепием истинно царским, обильные даяния для сооружения достойного храма вокруг спасительной пещеры и предписал начальникам областей Восточных не щадить для сего никаких издержек; епископу же Св. града послал грамоту, в коей излилась явственно его благочестивая вера:
«Константин, победитель, великий, Август – Макарию епископу Иерусалимскому.
Милость, оказанная нам Спасителем нашим, столь чрезвычайна и изумительна, что не достает слов для ее выражения. По истине, что может быть чуднее судеб Его промысла, по коим скрывал Он под землею, столь долгое время, памятник своих страданий, доколе не был побежден враг благочестия и не освободились верные служители. Мне кажется, если бы собрали всех мудрецов и риторов вселенной, не могли бы они сказать ничего, достойного сего чуда, ибо оно столько же превосходит всякое чаяние, сколько вечная мудрость свыше разума нашего. Посему вознамерился я возбудить все народы к принятию истинной веры и с ревностью, достойною дивных событий, коими она утверждается со дня на день. Не сомневаюсь, что, как сие мое намерение уже всем известно, так и ты веришь, что одно из самых пламенных моих желаний – украсить великолепнейшими зданиями место, которое, будучи свято само по себе, освящено еще свидетельством страданий Спасителя нашего и, по воле Божьей, освобождено было моим старанием от требища идольского. Поручаю опытности твоей принять нужные меры, дабы здание сие величием и красотою превзошло все, что только есть великого и славного в мире. Я повелел любезному нам Дракилияну, наместнику эпарха и правителю области, употребить, по твоему указанию, лучших художников для сооружения стен. Извести меня, какие желаешь их иметь мраморы и колонны; я бы хотел знать твое мнение: должно ли святилище сие иметь потолки? ибо в таком случае можно бы их позолотить. Уведомь скорее назначенных мною сановников о числе строителей и нужном количестве денег, о мраморах, колоннах и богатейших, какие только можно, украшениях, дабы я мог скорее о том быть извещен. Господь да сохранит тебя, возлюбленный брат».
