Елена Никулина - Агиология
Но невозможное для человека возможно для благодати Божией. О прп. Льве Оптинском и его наставниках, старцах Феодоре и Клеопе, жизнеописатель рассказывает, что в период их пребывания на Валааме даже подвижники высокой духовной жизни «недоумевали, как эти старцы проводили целые дни в многолюдстве, беседуя с приходившими к ним ради советов духовных, и пребывали несмущенными». Однажды насельник скита обратился к схимонаху Феодору с вопросом: «Батюшка! Я блазнюсь на вас, – как это вы по целым дням пребываете в молве и беседах со внешними (с мирскими посетителями)? – Экой ты, братец, чудак! – ответил старец, – да я из любви к ближнему два дня пробеседую с ним на пользу душевную и пребуду несмущенным»[487]. Подтверждение и объяснение этих слов можно найти у прп. Иоанна Лествичника: «Должно остерегаться, чтобы собранного в пристанище не расточить в бурном море… Поистине велик подвиг благодушно и мужественно терпеть зной, и тишину, и томление безмолвия… Несравненно же большее дело – не бояться молв, но среди шума их сохранять небоязненное и неподвижное сердце, пребывая внешне с людьми, внутренне же с Богом»[488]. Жизнеописатель прп. Льва дополняет: «Впрочем, сей меры возраста духовного достигают немногие и непросто, а получают ее как воздаяние, за многие труды, наипаче же за смирение. И тогда-то, будучи промыслительно вызваны на подвиг служения ближним, могут приносить им великую духовную пользу, сами не вредясь нисколько от сообращения с другими. Таковы и были приснопамятные старцы о. Феодор и о. Леонид, – присовокупим к сему – и преемники о. Леонида, Оптинские старцы о. Макарий и о. Амвросий»[489].
Как видим, подвиг старчества очень труден и посилен далеко не каждому подвижнику. Вести по пути духовного делания может лишь тот, кто сам прошел успешно этот путь. Даже подвижник, получивший без особых усилий благодатные дары за чистоту душевную, сохраненную им с детства, может не обладать способностью руководить другими: он опытно не знает зла, не прошел путем борьбы со страстями, а потому не видит зла и в других. Бывали случаи, когда такие старцы, будучи сами святы, вредили своим ученикам и даже вводили их в прелесть[490]. Поэтому свт. Василий Великий в правилах для монашествующих пишет: «Хотя наказание есть врачевание души; однако же не всякому позволительно наказывать, как и врачевать, а только кому дозволит настоятель, по долгом его испытании»[491].
Итак, старчество – это особое служение, с древности существовавшее в христианской Церкви. На это служение вступают по призванию, после длительных аскетических подвигов. Старческое окормление распространяется не только на иноков, но и на мирян. Для своего служения старец наделяется дарами Святого Духа: рассудительностью и различением духов, прозорливостью, даром утешения. Учение старца – не его собственное, он всегда учит в духе Евангелия и «от отцов». Неотъемлемые черты истинного старца – искренняя христианская любовь к чадам, смирение, способность сострадать и утешать в скорби.
4.3. Обзор истории подвига преподобных[492]
4.3.1. Подвиг преподобных в различных регионах мира. Возникновение подвига преподобных
Преподобные (лат. sanctus) – это святые, подвиг которых заключался в монашеском подвижничестве[493].
Восприятие аскетики как пути к достижению совершенства и истинной мудрости существовало и до появления христианства. Например, Эпикур († 270 до Р.Х.) призывал довольствоваться только необходимым, умерять свою плоть, победить страсти, чтобы получать истинное удовольствие от жизни. В представлении стоиков (IV–III вв. до Р.Х.) мудрец – это человек, полностью избавившийся от страстей[494]. У иудеев существовало назорейство, в котором тоже можно увидеть некий прообраз монашества.
Образцами этого подвига в Евангелии служат Матерь Божия, св. Иоанн Креститель, апостол Иоанн Богослов, св. Анна Пророчица, «достигшая глубокой старости, прожив с мужем от девства своего семь лет, вдова лет восьмидесяти четырех, которая не отходила от храма, постом и молитвою служа Богу день и ночь» (Лк.2.36–37).
Аскетическое подвижничество, пустынножительство и иные формы отвержения общепринятого жизненного уклада начали развиваться в эпоху гонений. Уже тогда «не все, предававшиеся аскетическим подвигам, жили в миру; некоторые из них, избегая соблазнов мира и гонений язычников, или же просто чувствуя склонность к созерцательной жизни, удалялись от мирского шума и подвизались в уединении, невдалеке от места своей родины. Здесь они могли свободно предаваться созерцательной жизни и богомыслию»[495].
Священномученик Игнатий Антиохийский († ок. 107 г.) в послании сщмч. Поликарпу (гл.5) говорит о тех, кто принял решение сохранять девство, и указывает на необходимость смирения как условие этого подвига. Свидетельства о подвижничестве этого типа находим у Афинагора, Оригена, Тертуллиана. Однако особое почитание подвижников как святых в этот период неизвестно: в тех случаях, когда мы находим такое почитание, оно всегда связано с мученичеством. Например, святая равноапостольная первомученица Фекла (память 24 сентября) отвергает брак и избирает девство как подвиг следования Христу. Будучи образцом этого подвига, она, тем не менее, почитается как мученица, хотя она была чудесным образом избавлена от мученической смерти[496].
К «монахам до монашества» можно отнести целый ряд подвижников. Так, например, Иерусалимский епископ Наркисс (конец II – начало III в.), подвергнувшись несправедливым наветам со стороны своей паствы, бежал от братии и скрывался в неведомой пустыне проводя жизнь отшельника. Отдельные мученические акты свидетельствуют о том, что во II–III вв. в Египте, на Синае уже существовали как отдельные анахореты, так и небольшие общины. К исходу III в. внутри Церкви уже созрели все предпосылки для зарождения монашества[497].
Подвиг преподобных стал приобретать четкую форму с IV века, когда очень многие христиане, желающие всецело посвятить себя Богу, стали покидать города и селиться в пустынях. Обычно этот исход связывают с притоком в Церковь язычников в IV веке, когда христианство стало государственной религией. «Это переселение совершилось в то самое время, когда прекратился подвиг мученический, и начали принимать христианскую веру уже не одни избранные, не по особенному призванию, не с решимостью на величайшие бедствия и смерть, но все вообще, как веру господствующую, покровительствуемую и распространяемую правительством. Христианство соделалось всеобщим; но оно не сохранило прежнего самоотвержения. Христиане в городах и селах начали вдаваться во многие житейские попечения, позволять себе роскошь, плотское наслаждение, участие в народных увеселениях и другие послабления, которых первобытные исповедники веры чуждались как отречения от Христа в духе. Пустыня представила собою естественное убежище и пристанище, невозмущаемое соблазнами, для христиан, желавших сохранить и развить в себе христианство во всей его силе»[498].
Монашество распространилось в Египте, Палестине, Сирии, на Синае, в Европе, на Афоне и в других местах. Рассмотрим основные черты подвига преподобных в различных регионах мира.
Египет
Египет называют «родиной монашества». По свидетельству папирусов, там еще до появления монашества как такового существовали небольшие общины христианских подвижников, удалившихся от мира. К таким «монахам до монашества» относят прп. Павла Фивейского. В возрасте 15 лет, во время гонений Декия (249–251), он был вынужден удалиться в горные пустыни, а затем, превратив «дело необходимости в дело охоты», около 100 лет «проводил на земле небесную жизнь» [блж. Иероним][499]. В житии св. Павла имеется много легендарных и фантастических деталей, и некоторые исследователи полагают, что этого знаменитого подвижника вообще не существовало, что это «выдумка коптов или самого Иеронима»[500]. Но это не так. Личность св. Павла Фивейского органично вписывается в атмосферу эпохи зарождения монашества[501].
Основателем монашеского подвига считают прп. Антония Великого (251–356, память 17 января). Как говорит блж. Иероним, «Антоний был не столько первым из пустынножителей, сколько человеком, возбудившим общее стремление к этому образу жизни» [Творения. 4.4. С.1][502]. Церковный историк Созомен пишет о нем так: «Египтянами ли, или кем другим первоначально основано это любомудрие, но все согласны, что упомянутый образ жизни на высоте строгости и совершенства, своими нравами и приличными упражнениями, возвел монах Антоний Великий»[503]. Поэтому «весьма справедливо назвать Антония основателем монашества, имея в виду то, что от него форма монашеской жизни получила быстрое распространение. Его имя стало звеном, связавшим всех отдельных, неизвестно где блуждавших отшельников в братские общины, где молодой и слабый отшельник находил сильную нравственную поддержку в иноках престарелых и утвердившихся в подвиге; его благотворное влияние сказалось на всех сторонах широко распространившейся при нем монашеской жизни, а его нравственно-аскетические наставления легли в основу всей последующей аскетики»[504]. С именем прп. Антония связано установление такого рода иноческой жизни, как отшельничество, анахоретство.
