Провославие в Пруссии. Век ХVIII - Георгий Олегович Бирюков
Иван Данилевский был не прост. В своих отчётах Петру Милорадовичу сей сообразительный малороссиянин писал, что в числе профессоров университета, к которым они регулярно обращались за советами, был и Кант. Если поверить Данилевскому, то он и Милорадовичи были единственным исключением из всех русских студентов Кёнигсбергского университета, учившимися чему-то у Канта. Теперь следовало бы сложить оду о благотворном влиянии основоположника классической немецкой философии на юную душу Михаила Милорадовича. Однако известно, что четыре года, проведенных в Кёнигсберге, не оставили никакого следа в душе и памяти Михаила. «Михаил Милорадович получил образование за границей, но оно было поверхностным и незаконченным»,[214] – тактично говорится в дореволюционной Военной энциклопедии.
Мы всё же должны понимать, что Данилевскому надо было оправдать свою ежегодную зарплату в 250 рублей. Через его руки прошли большие деньги, за которые надо было отчитаться. Всего за восемь лет обучения за границей, по отчётам Данилевского, на Григория и Михаила Милорадовичей была издержана сумма в 10885 рублей – огромные по тем временам деньги. При этом и сам Данилевский, сын простого казака, за барский счёт получил качественное медицинское образование, позволившее выбиться в люди. Правда, получив в Гёттингене учёную степень доктора медицины, он, вернувшись в Россию, стал почему-то банковским служащим, а к концу жизни – первым директором правления государственного Заемного банка. Сын его дослужился до генерал-лейтенанта и стал военным историком. Характерна смена Иваном Лукьяновичем фамилии с просто Данилевский на Михайловский-Данилевский. Желая обратить на себя внимание императора Павла I, он написал ему, что восхищается беспредельно Михайловским замком и дерзает всеподаннейше просить его величество о дозволении в ознаменование этого прибавить ему, Данилевскому, к родовому его прозванию фамилию Михайловский. Поэтому мы можем лишь улыбнуться, представив советы Канта, преподаваемые семилетнему (восьмилетнему, девятилетнему, десятилетнему) Михаилу Милорадовичу. Не просили Милорадовичи никаких советов у Канта. Данилевский просто малость нафантазировал в своих отчётах. Реально за время пребывания в Кёнигсберге Григорий Милорадович занимался языками французским, немецким, латынью и выучился играть на скрипке (и даже потом владел скрипкой Страдивари). Кантовская философия прошла мимо его. Михаил же был «прилежен в фортификации и артиллерии», и Кантовская философия ему также была ни к чему.
В те же годы в Кёнигсбергском университете учился еще один богатый студент из России, князь Дмитрий Михайлович Щербатов, сын придворного историографа М.М. Щербатова: но, согласно семейным преданиям, он, напротив, за все время учебы так и не узнал о преподававшем в университете знаменитом профессоре. Даже не слышал имя Канта. Воспитывавшийся в семье Щербатова П.Я. Чаадаев любил рассказывать эту историю, чтобы подчеркнуть, насколько интересы тогдашней русской аристократии были далеки от философии.
Повторим, что исследование вопроса о российских студентах в Кёнигсберге в тот период времени имеет определённые трудности. Одна из них – лёгкость перемещения в те годы из страны в страну, лёгкость смены подданства. В качестве примера не замеченного современными краеведами знаменитого россиянина, учившегося в Кёнигсберге, можно привести Ивана Семёновича Орлая (1770–1829 гг.). Орлай по происхождению является русином. Он родился в Хусте (тогда – Австрийская империя, нынче – Закарпатская область Украины). Получил гуманитарное образование в академии г. Надьварад (ныне – Оради, Румыния) и (в 1788–1789 гг.) в Львовском и Будапештском университетах. Преподавал в гимназии. В 1791 году приехал в Петербург в качестве советника по делам культурной политики и образования. В 1793 году окончил медицинско-хирургическое училище в Петербурге. Совершенствовался в Венском университете. В Кёнигсбергском университете стал доктором философии[215].
В поездках за границу Орлай установил связи со многими деятелями культуры, в том числе с Гёте, который Орлая высоко ценил. Был гоф-хирургом при императоре Павле Первом. В 1800–1810 гг. служил хирургом при императорском дворе и в Семёновском полку. В 1812–1813 гг. – ординатор в Сухопутном генеральном госпитале. Доктор медицины (Дерпт, 1807 г.). Почетный член Медико-хирургической академии с 1817 года. Стоял у истоков Нежинского лицея (Нежинская гимназия высших наук), будучи его директором в 1821–1829 гг. Учениками его в Нежине были Н. В. Гоголь, Н. В. Кукольник, педагог П. Г. Редкий, художник А. П. Мокрицкий… Гоголь почитал Орлая как несравненного педагога. В Нежинском лицее Орлай стремился внедрить методы швейцарца Песталоцци, популярные тогда в Европе. Ему также удалось подобрать штат образованных, мыслящих, умных воспитателей.
В 1826–1829 годах Орлай был директором Ришельевского лицея в Одессе, существенно усовершенствовав его работу. Написал ряд трудов по педагогике, медицине и истории. В 1804 году опубликовал «Историю о карпато-россах» – один из первых трудов на эту тему. Наконец, по рекомендации Орлая министр образования пригласил в Россию ряд закарпатских русинов, получивших высшее образование в университетах Европы. Это М. Балудянский (стал первым ректором Петербургского университета), А. Дубрович (стал ректором Харьковского университета), П. Лодий, В. Кукольник, М. и В. Билевичи, П. Павлович – профессора Петербургского и Харьковского университетов. Причём эти русины стали не только профессорами, но и надомными учителями-воспитателями детей в семьях министров, князей и даже царей.
На общем фоне многогранной деятельности Орлая его кратковременная учёба в Кёнигсберге действительно незаметна. Талантливый человек заехал в захолустный немецкий университет, получил степень доктора философии и поехал дальше. Сколько их было ещё? Следует, конечно, отметить, что уже в XIX веке отмечается резкий спад интереса студентов из России к Кёнигсбергу. Местный университет стал отставать в своём развитии, и россияне предпочитали учиться в других городах.
Впрочем, в Кёнигсберге был не только университет. Связи России с Восточной Пруссией были разнообразные, в том числе и религиозные. В 1774–1776 годах иждивением будущего киевского митрополита Самуила Милославского (в 1774 году он был епископом Крутицким, в 1776 году – епископом Ростовским) в Кёнигсберге был напечатан труд Адама Зерникава об исхождении Святого Духа от Отца[216]. Трактат был напечатан на латинском языке, в двух книгах. Первая вышла в свет в 1774
