Очерки по истории русской церковной смуты - Краснов-Левитин Анатолий Эммануилович
3. ВЦУ следует признать в качестве «временного церковно-адми-нистративного органа» не строго нормально канонического типа, имеющего своим долгом принять все зависящие от него меры к скорейшему созыву Поместного Собора Русской Православной Церкви на канонических началах.
4. Будущий Поместный Собор должен быть строго каноническим (по своему составу).
Как и все соглашения в мире, это соглашение ничего не согласило — и когда в сентябре в Самаре возникло обновленческое Епархиальное управление (с епископом Анатолием во главе), большинство верующих его не признало.
Центрами обновленческой агитации стали Успенская, Воскресенская и Всехсвятская церкви. Во главе строго православной партии стал местный викарий епископ Бузулукский Сергий (Гальковский), пользовавшийся огромной популярностью в народе. «Епископ Сергий… — вынужден признать обновленческий летописец самарской смуты, — благодаря своей доступности и ласковому обращению с народом приобрел от горожан любовь, почтение и уважение». (См.: Самарские епархиальные ведомости, 1924, апрель, № 1, с.19.)
Деятельность епископа Сергия навлекла на его голову громы и молнии. «Вожаком церковных контрреволюционеров здесь являются епископ Сергий и его правая рука прот. Архангельский», — сообщил самарский корреспондент газеты «Безбожник» в статье под названием «Тихоновщину надо добить» (Безбожник, 1922, 31 декабря, № 2, с.2).
Указом ВЦУ от 11 декабря 1922 года № 1385 несговорчивый епископ был уволен на покой, на что, разумеется, никто из его сторонников не обратил никакого внимания, а вскоре после этого он был арестован; в трех приходах Самары (Воскресенской, Успенской и Всехсвятской церквах), однако, продолжали поминать его имя (См.: Самарские епархиальные ведомости, № 1, там же).
Впрочем, вскоре и епископ Анатолий, занимавший все ту же колеблющуюся, неустойчивую позицию, разделил участь своего бывшего викария.
В 1923 году во главе Самарской автокефалии встал другой викарный архиерей: преосвященный Павел, епископ Мелекесский (Введенский), хорошо известный самарцам, так как до своего пострижения в монашество он в течение долгих лет был настоятелем Воскресенской церкви и благочинным. Человек добрый и отзывчивый, преосвященный Павел был в то же время деятельным и волевым администратором.
«Епископ Павел (Введенский) с ревностью, достойной лучшего применения, — пишет все тот же уже цитированный нами обновленческий «летописец», — употреблял всю свою энергию на углубление и расширение нынешнего раскола[26] всеми зависящими от него средствами в пределах не только вверенного ему Медекесского, но и смежного Самарского уезда, находя благодарный материал среди «ревнующих по вере» народных масс и сотрудничество монашек Раковского монастыря, при хождении с чтимой иконой Богоматери «Взыскание погибших» по епархии, — пока, наконец, не был вызван в Москву для ответа за свои «деяния» в период бегства на Дальний Восток и Японию». (Самарские епархиальные ведомости, № 2, с. 11.)
К этому надо прибавить, что самарская автокефалия пользовалась деятельной поддержкой со стороны местной университетской интеллигенции, среди которой существовал тогда особый Христианский кружок, состоявший из 200 человек, среди которых находились профессора и студенты, которые, по их словам, «жили одним стремлением проникнуться как можно больше основами христианства». (Волжская Коммуна, 1922, 4 июня, № 1040, с. З. Сообщение о лекции В.А.Поссе «С Богом или без Бога» и последующих выступлениях.)
Впоследствии обновленчество в Самаре искусственно поддерживалось при помощи митрополита Александра Анисимова, который базировался на собор и местное кладбище. Это дало повод одному из местных протоиереев ответить на предложение вступить в «Живую Церковь» следующей фразой: «Но в чем же выражается ваша живость — в том, что вы с кадилами покойников встречаете?»
С таким же трудом обновленчество прививалось и в соседней Ульяновской епархии.
Первый проповедник «Живой Церкви» священник Пельц, приехавший сюда из Москвы, не сумел здесь добиться никаких успехов — так и уехал, не завербовав ни одного сторонника. С несколько большим успехом здесь действовал о. Александр Винецкий, которому удалось организовать группу «Живая Церковь»; однако и она не пользовалось никаким авторитетом ни в народе, ни даже в духовенстве.
Положение изменилось, когда к обновленчеству примкнул протоиерей Иван Васильевич Никольский — настоятель Вознесенского собора — деятельный, энергичный, образованный, популярный в городе священник. На протяжении долгих лет (до 1937 года) он возглавлял ульяновских обновленцев в сане митрополита; в его доме (ул. Ленина, 92) помещалась обновленческая штаб-квартира.
Как объяснял он свой переход к обновленцам?
«Я знаю, что благодаря этому звонит колокол на моей церкви, — и мой древний храм будет возвышаться и через шестьдесят, и через сто лет», — ответил он одной своей старой прихожанке на вопрос о причинах, побудивших его принять ВЦУ.
Если читатель попадет когда-либо в Ульяновск, пусть он выйдет на Гончаровскую улицу, спросит, как пройти к «трем пионерам» — тут ему всякий укажет небольшой сквер со стоящей в центре аляповатой скульптурной группой, изображающей трех мальцов с дудками. Это и есть то
самое место, где когда-то «возвышался» Вознесенский собор, настоятелем которого был о. Иоанн Никольский…
Если «Живая Церковь» с большим трудом акклиматизировалась в губернских городах Приволжья, то еще хуже обстояло дело в городах уездных. Характерен в этом смысле городок Алатырь (Симбирской губернии).
Сюда церковный раскол пришел лишь через полгода — в ноябре 1922 года, и то лишь под нажимом сверху.
«11 сего ноября, — сообщала местная газета, — в квартире епископа Иоакима состоялось собрание мирян и духовенства. Было решено образовать группу прогрессивно верующих православных христиан». (Трудовая газета, Алатырь, № 85, с,3.)
15 ноября епископ официально признал ВЦУ и отдал распоряжение прекратить поминовение патриарха. Как реагировало на этот акт церковной власти низшее духовенство?
«Поп села Поводимова, — сообщала та же газета, — упирает на то, что, вот, мол, какая советская власть — сама отделила церковь от государства, а теперь начинает вмешиваться в религиозные дела мирян, навязывая им какую-то «живую церковь». (Трудовая газета, 1922, 25 октября, № 75, с. З).
Еще большую оппозицию встретила «Живая Церковь» в уездных городах Нижегородской губернии. В Нижнем Новгороде обновленчество утвердилось еще летом 1922 года благодаря энергичному нажиму архиепископа Евдокима. Однако уже осенью возникла так называемая арзамасская автокефалия во главе с местным епископом Михаилом. Собравшееся под его председательством духовенство приняло следующее постановление:
1) на поместный Собор делегации не посылать, так как там будут в большинстве ставленники группы «Живая Церковь»;
2) игнорировать Нижегородский епархиальный съезд;
3) учредить в Арзамасском и Княгининском уездах епископию, самостоятельно управляющуюся, вручить себя благодатному водительству владыки Михаила, учредить при нем «епископский совет» (Безбожник, 1923, № 21).
При изучении церковных документов создается впечатление, что «Живая Церковь» сравнительно легко укоренилась на севере — в Вологде. Это объясняется тем, что здесь на сторону «Живой Церкви» перешел местный архиерей, который пользовался огромным авторитетом среди населения, — архиепископ Александр (Надеждин), бывший тверской протоиерей, член Государственного Совета от духовенства, рукоположенный в 1920 году во епископа Кашинского, переведенный в 1921 г. на Вологодскую кафедру.
Осенью 1922 года здесь начинает издаваться журнал «Церковная заря», который по своему духу существенно отличался от других провинциальных церковных журналов того времени: здесь нет ни доносов на «староцерковников», ни личных выпадов, от которых отдает «Повестью о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем».
