Молитвы человеческие - Елена Черкашина
– Это к Нему обращены все прошения, – тихо сказал крест и посмотрел долгим взором.
Бусина моргнула глазками:
– Он слышит?
Крест улыбнулся особой, мудрой улыбкой:
– Каждый раз, когда наша хозяйка перебирает чётки, Он вслушивается в её слова. А ещё – в биение сердца: согласно ли оно со словами или отстоит далеко? И если сердце и слова звучат в унисон, молитва бывает услышана.
– А если нет? А если – не в унисон? – трепетно спросила бусина.
Крест со вздохом опустил голову:
– В такой молитве мало силы, и не знаю, услышана ли она. Да, не знаю…
Бусина скорбно замолчала.
– Значит, бывает, что нас перебирают напрасно?
– Бывает и так. Но это не страшно.
– Почему?
– Потому что в чётках есть тайна, – молвил крест, ласково глядя на подружку.
– Какая? – едва дыша, спросила та.
– Мы – не просто бусины, и мы не мертвы. Нас плела монахиня, вдыхая в нас силу своей души. Потом нас освятили, и Свет Божьего Духа проник в нас. А потом много лет подряд, каждый день наша хозяйка согревала нас своей живой молитвой. А потому, когда она спит, мы несём эту молитву дальше…
– Как? Как мы это делаем?!
– А вот так.
Крест обернулся к иконе и, глубоко глянув на Лик Спасителя, произнёс:
– Господи Иисусе Христе, помилуй мя…
Бусина подхватила молитву, за нею проснулась вторая, третья, и скоро все сто, передавая друг другу трепетные слова, тихо повторяли:
– Помилуй мя…
Хозяйка спала. А в её доме, наполненном благоуханием икон, все освящённые вещи передавали эстафету вечности: тихую, тёплую молитву, в которой и суть, и смысл, и жизнь:
– Господи Иисусе Христе, помилуй мя.
Небесный гость
или три золотые монеты
Глубокой ночью в дом человека проник Ангел и, не глядя на хозяина и его спящих детей, положил на стол три монеты. На первой был изображён он сам, на второй – Лик Пречистого Бога, а на третьей – ласковый Лик Пресвятой Богородицы. Оставил – и исчез.
Наутро человек проснулся и, обнаружив монеты, долго стоял в изумлении. Он был беден, и три золотых пришлись очень кстати, но какую монету продать первой, какую – второй, а которую оставить напоследок?
Он подержал в руках ту, с изображением Бога, и отложил в сторону: только не эту! Затем взял монету, на которой светился мягкий Лик Богородицы. Полюбовался – и тоже отложил: не мог он продать изображение Матери! Ведь не только Матерью Господа, Она была Матерью всех христиан!
А на третьей монете сверкал мужественный Лик Военачальника Небесных сил Архангела Михаила. Человек с благодарностью смотрел на него. Он понимал, что во многих опасностях святость Архангела спасала его от беды. Видимо и невидимо, Архангел и его ангельское воинство принимают участие в нашей жизни. Так как же продать Лик заступника?!
В тот вечер семья легла спать голодной. Три золотые монеты, богатство, ценность которого оказалась выше вещественной ценности, остались храниться в деревянной шкатулке на столе.
А поздней ночью в дом опять проник Ангел и, с улыбкой оглядываясь на спящего хозяина и его детей, положил на видное место мешочек, полный золотых монет с простым изображением кесаря. «Ты был верен в малом, – шепнул он, – над многим тебя поставлю, войди в радость господина своего…»
Опять улыбнулся – и исчез.
Милостыня
В давние времена в суровом северном краю, укрывшись от людей среди бескрайних лесов, жил мудрец. Седина покрывала его голову, рука опиралась на посох, но глаза сияли чистотой и ясностью. Весь долгий день проводил он в углублённой молитве, лишь изредка выходя из землянки, чтобы собрать кореньев и ягод, а в зимнее время – принести валежника для очага. Вечер заставал его также молящимся, но иногда старец доставал потёртую тряпицу, в которой хранилась маленькая монета, и долго смотрел на неё.
Зачем? Почему? Отчего старец давно не обменял эту монету на хлеб или овощи? Для чего хранил столько лет?
То была не простая монета, потому что именно с неё всё началось.
Он был молодым, жил в большом городе и служил приказчиком у купца. Известно, каково быть приказчиком: целый день то туда, то сюда. Порою и поесть некогда. Но только Прохор свою службу любил и исполнял её очень исправно.
Как-то раз под вечер шёл он домой и увидел оброненную кем-то монетку. Наклонился, поднял её, обтёр о полу сюртука и сам в себе решил, что завтра отдаст эту монетку как милостыню. Он что – он заработает, а эта монетка даром досталась. И положил её в карман, отдельно от других.
Наутро вышел из дома спеша, но про монету не забыл и смотрел по сторонам: не увидит ли нищего. Нищего не увидел, зато шёл навстречу старый солдат. На костыль опирался, пошатывался. Приказчик глянул на его деревянную ногу и руку в карман опустил. Как вдруг…
Сжало что-то внутри, засвербело, жалко стало монетки. И – прошёл мимо, милостыню не отдал.
Понурился он, погрустнел, весь день думал об этом. Почему пожалел? Ведь не сам заработал, с земли поднял. Даром ему монетка досталась, отчего же так жалко её? И, чувствуя грех, внимательно глянул на себя самого: кем он стал за последние годы, что происходит с сердцем его. Немного нужно было Прохору, чтобы понять, откуда в нём жадность. Постоянно с деньгами, думая о выгоде, хотя никогда не воровал, но всё же берёг копеечку хозяина. Потеряло щедрость сердце, стало жёстким, несговорчивым, и потому, хоть и решил он дать милостыню, пожалело. Ужаснулся человек. «Что со мною? – подумал. – И к чему это меня приведёт?»
Он размышлял всю ночь и, будто во сне, увидел свой путь: как он продолжит работать приказчиком, потом своё дело заведёт. И как постепенно, год за годом, станет черствее, потому как если торговать – то с прибылью. А иначе что за торговля?
Нехорошо стало ему. Не такой жизни он хотел! И не ставил деньги во главу угла, потому что во главе место – Господу! Встал утром смелый, решительный, позвал знакомого скупщика, да и продал ему всё своё добро. А затем вышел и роздал деньги нищим. Себе лишь на дорогу оставил да припрятал монетку глубоко: ту, что ему его сердце показала.
Уехал подальше, жил в монастыре, а затем, видя ту же смущающую суету, ушёл глубже в леса. Там и остался.
Годы прошли, вся жизнь миновала. Много скорбей перенёс. Но так сердце своё очистил, что теперь оно сияло, как
