Провославие в Пруссии. Век ХVIII - Георгий Олегович Бирюков
Отдельно следует выделить вопрос сохранения мест погребений русских людей, погибших или умерших на территории Пруссии в годы Семилетней войны. Самое крупное захоронение образовалось после Гросс-Егерсдорфского сражения 19/30 августа 1757 года. В письме императрице от 14 сентября 1757 года Апраксин назвал цифру в 1411 русских воинов, похороненных на поле боя. В приложенном именном списке также отмечалась численность убитых офицеров и генералов – 38. Из генералов погибли генерал-аншеф Василий Лопухин, генерал-поручик Иван Зыбин (командовал 3-й бригадой 2-й пехотной дивизии) и бригадир Капнист (командовал бригадой слободских казаков; после боя нашли только его отрубленную руку с перстнем). Погибли командир 2-го гренадерского полка полковник Иван Паткуль, его заместитель подполковник Федор Центарови и ещё 33 офицера. Некоторые раненые офицеры скончались позже и были учтены в «Журнале военных действий», в котором указано всего 1487 погибших в сражении. В настоящее время точное место их погребения неизвестно. Обелиск «Слава русскому оружию» на поле битвы при Гросс Егерсдорфе работы скульптора Юрия Иванова был установлен в 1992 году на произвольно выбранном месте. В 2017 году обелиск был перенесен на другое место, более удобное для посещения. К месту захоронения русских воинов, оставшемуся неизвестным, он никак не привязан.
В исключительных случаях тела погибших в Пруссии русских людей вывозились в Россию для перезахоронения. Так, генерал-аншеф Василий Абрамович Лопухин героически погиб при Гросс-Егерсдорфе, командуя второй дивизией (левым флангом) русской армии, принявшей на себя основной удар пруссаков. Тело Лопухина перевезли на родину и перезахоронили в Москве, в родовой усыпальнице в Андрониковом монастыре, рядом с женой. Василий Лопухин был сыном брата царицы Евдокии Фёдоровны – Абрама Федоровича, казненного в 1718 году по делу царевича Алексия. Василий Лопухин, таким образом, приходился двоюродным братом царевичу Алексию. О перевозке в Россию останков такого человека было кому позаботиться.
В дневнике вице-бургомистра города Тильзита Андреаса Рёзеника, который он вел с 27 июля по 4 октября 1757 г. – во время пребывания русских войск на территории Восточной Пруссии, есть такие строки:
«4 сентября сюда [в Тильзит] были привезены тела погибших [русских] генералов Папуши и Зайделя, принимавших участие в баталии 30 августа при Норкиттене [Гросс-Егерсдорфе]. Затем их отправили в Россию»[202].
Лапушей автор дневника назвал генерала-аншефа Василия Абрамовича Лопухина. Зайделем – генерал-поручика Ивана Ефимовича Зыбина.
Также в дневнике Рёзеника отмечено, что
«6, 7 и 8 сентября сюда [в Тильзит] было привезено очень много русских офицеров и солдат, раненных в баталии под Норкиттеном. Только 7 сентября было привезено 2 000 человек. Также в этот день были привезены 200 прусских военнопленных, а 8 сентября – 5 прусских офицеров. Большинство из них были из полков Белова и Мантейфеля. 9 сентября с ратуши был снят [прусский] орел. Также в этот день за рвом у вала было похоронено много русских солдат, умерших от ранений»[203].
Таким образом, на окраине Тильзита была братская могила русских солдат, умерших от ранений, полученных во время Гросс-Егерсдорфского сражения. Конкретное её местонахождение и дальнейшая судьба сегодня не известны.
Русские воины погибали также в целом ряде мелких стычек и боёв. Обычно они хоронились на месте гибели. Сведения о каких-либо сохранившихся захоронениях отсутствуют.
В течение нескольких лет российского правления в Пруссии умерло некоторое количество офицеров, чиновников и иных русских людей, заброшенных сюда по воле рока. Андрей Болотов в своих «Записках» отмечает похороны в Кёнигсберге генерала Языкова:
«Чтож касается до второго происшествия или смерти и погребения генерала Языкова, то был он самый тот, который, будучи еще полковником, с гренадерским своим полком так храбро защищал на Егерсдорфской или Апраксинской баталии интервал между обоими лагерьми нашей армии прикрывающими лесами, и который, будучи при сем случае весь изранен, приобрел себе тем великую славу и пожалован за то генералом. От сих-то ран не мог он самого того времени еще оправиться, но они свели его во гроб, несмотря хотя и старались ему помочь все наилучшие как наши, так и Кёнигсбергские медики. Мы погребли его тогда со всею должною по чину его и по славе честию, и как и сия церемония была одна из великолепнейших и пышных, то обратила и она на себя внимание всех Кёнигсбергских жителей и произведена была при стечении бесчисленного множества народа»[204].
К сожалению, Болотов не указал ни даты похорон, не места погребения.
2 мая 1762 года в Кёнигсберге умер студент Московского университета Илларион Садовский, направленный в 1759 году на учёбу в Кёнигсбергский университет. Известно, что для погребения русских в Кёнигсберге был выделен земельный участок. Местоположение его на сегодняшний день не установлено.
Хоронились русские и в других городах Пруссии. Так, в Эльбинге (Королевская Пруссия) в течение всей войны находился русский гарнизон, здесь же располагались лазареты для раненых и больных. 30 апреля 1758 года (по н. ст.) в Эльбинге был похоронен с воинскими почестями поручик Дамиан Павлович Свиковский. 15 января 1761 года (по н. ст.) был похоронен майор Иоганн Карл Тирман, ранее участвовавший в экспедиции Беринга на Камчатку. При этом сложился обычай хоронить русских офицеров под звонницей кафедрального собора святого Николая. Например, здесь 9 мая 1761 года (по н. ст.) был похоронен по православному обряду капитан Назимов, а 8 января 1762 года (по н. ст.) по евангельскому обряду – майор (бригадир?) Дутчев[205]. Таким образом, место погребения русских офицеров в Эльбинге известно, но могилы их, как говорится, «не сохранились».
Мы же возвращаемся к истории православия в Пруссии. В октябре-ноябре 1762 года всё оборудование трёх прусских церквей уже находилось в Санкт-Петербурге. Какое-то время в Кёнигсберге действовала госпитальная церковь. Походная церковь со священником была и при каждом полку. С уходом из Пруссии русских войск ушли и
