Елена Никулина - Агиология
В IV–V веках, после прекращения гонений, в Церкви стали предприниматься попытки регламентации культа мучеников. Отдельные формы почитания, сходные с античными традициями, стали восприниматься как пережитки язычества и подвергаться осуждению. Известно, например, что блж. Августин возражал против поминальных пиршеств на могилах. Блж. Иероним говорит, что подобные действия объясняются «простотой мирян и, конечно же, благочестивых женщин».
Происходит пересмотр актов мученичества и канонизация мучеников. Празднование памяти мучеников и построение мемориальных церквей над их могилами получает каноническую санкцию. Празднование памяти перерастает из совершаемого над могилой частного обряда в общецерковное торжество: сначала на уровне местной церковной общины, а затем и во всей Церкви. Дни памяти различных мучеников объединяются в годовой цикл, зафиксированный в мартирологах, на основе чего формируется неподвижный годовой круг церковного богослужения.
Почитание мучеников нашло свое отражение и в чине Божественной Литургии. С древнейших времен мученики особо упоминаются в ходатайственной молитве, произносимой непосредственно после пресуществления Святых Даров. Для них отделяется особая частица на проскомидии (пятая частица из «девятичинной» просфоры, разделяемой по чинам святых). Согласно русскому служебнику, эта частица вынимается «в честь и память» «Святаго Апостола, первомученика и архидиакона Стефана, святых великих мучеников Димитрия, Ееоргия, Феодора Тирона, Феодора Стратилата и всех святых мученик, и мучениц: Феклы, Варвары, Кириакии, Евфимии и Параскевы, Екатерины и всех святых мучениц»[314].
3.3.2. Канонизация новомучеников и исповедников Российских[315]
В XX веке в СССР в огромных масштабах развернулись гонения на Церковь. Большое число верующих было расстреляно или погибло в тюрьмах, лагерях и ссылках. На Юбилейном Архиерейском Соборе 2000 г. было сформулировано отношение Православной Церкви к подвигу пострадавших от репрессий советской власти, ее вера в то, что «христиане, умиравшие под пытками с именем Христа, молившиеся Ему перед расстрелом в тюремных подвалах, скончавшиеся с благодарением Богу за все от голода и тяжких работ в лагерях, стали не жертвой трагической случайности, а положили жизнь свою за Христа»[316]. Знаменательно, что первым убиенным архиереем был митрополит Владимир (Богоявленский), занимавший все три важнейшие кафедры – Московскую, Петербургскую и Киевскую и называемый поэтому «всероссийским пастырем». Он был казнен 25 января/7 февраля 1918 года в городе Киеве – колыбели христианства в нашей стране, был соименником св. князя Владимира – крестителя Руси. День гибели митрополита Владимира впоследствии стал днем поминовения всех новомучеников и исповедников Российских.
О необходимости прославления Царской Семьи, новомучеников и исповедников Российских не раз говорили наши соотечественники, находившиеся в эмиграции. Например, архиеп. Иоанн (Максимович) († 1966) писал[317]: «Царь-мученик Николай II со своим многострадальным семейством входит ныне в лик тех страстотерпцев. Величайшее преступление, совершенное в отношении его, должно быть заглажено горячим почитанием и прославлением его подвига»[318]. «Быть может, придет время, когда… сами Царственные мученики будут изображаться на иконах»[319], «станут новыми небесными защитниками Святой Руси»[320]. «К небольшому числу мучеников и страстотерпцев, пострадавших в прошлые века, присоединилось ныне несметное число новых страстотерпцев и мучеников», «Бесчисленный сонм новых мучеников засвидетельствовал свою верность Христу. Русский народ… дал неисчислимое множество новых подтверждений стойкости в вере»[321]. В 1981 году Царская Семья, новомученики и исповедники Российские были прославлены Зарубежной Церковью.
В России вопрос о прославлении пострадавших во время репрессий выдвинулся на первый план в конце 1980-х – начале 1990-х годов. Тогда же вошло в широкое употребление именование христиан, погибших в годы гонений, «новомучениками и исповедниками Российскими».
Прославление новомучеников началось с восстановления соборного поминовения всех пострадавших в России за веру в XX веке[322]. Оно было предусмотрено еще на Поместном Соборе 1917–1917 гг., где 5/18 апреля 1918 г. было вынесено Определение об установлении по всей России ежегодного молитвенного поминовения всех погибших в «лютую годину гонений» исповедников и мучеников 25 января, в день убийства митр. Владимира Киевского, или в следующий за ним воскресный день. Однако в годы советской власти соблюдать эту традицию было невозможно.
После того как на Поместном Соборе Русской Православной Церкви в 1988 г. были прославлены 9 русских святых, начался процесс канонизации пострадавших за веру, причем первым в 1989 г. был прославлен Патриарх Тихон.
Созданная в 1989 г. Синодальная Комиссия по канонизации святых за 8 лет провела 12 тщательно подготовленных канонизаций. Одновременно разворачивалась работа по сбору материалов во многих епархиях Русской Церкви, и к Юбилейному Архиерейскому Собору 2000 г. была подготовлена канонизация более тысячи новомучеников и исповедников Российских. При подготовке к этой канонизации было принято важнейшее решение о канонизации Собора новых мучеников и исповедников Российских «поименно известных и доныне миру не явленных, но ведомых Богу». Такая форма канонизации позволила, как и в древности, почтить память всех пострадавших за Христа независимо от того, удалось ли узнать их имена, и одновременно предусмотреть работу по дальнейшему сбору материалов о новомучениках, которая продолжается до настоящего времени.
Обнаружение сведений о ранее неизвестных подвижниках теперь уже не требует их канонизации и представляет собой выявление в составе Собора новомучеников новых имен. В период с 2000-го по 2008 год в Собор новомучеников включено около 600 новых святых. Поименное включение в состав уже проставленного Собора новомучеников и исповедников Российских новых подвижников совершается по благословению Святейшего Патриарха и Священного Синода на основании предварительных исследований, проведенных Синодальной Комиссией по канонизации святых.
Обширная и систематическая работа по сбору сведений о пострадавших связана с преодолением целого ряда трудностей и проблем.
Главную сложность в деле канонизации новомучеников в России, начиная с 1980-х гг., представляло то обстоятельство, что вопрос о канонизации, сам по себе внутрицерковный, оказался тесно связанным с идеологией и политикой, с оценкой революции и советской власти. Церковь, находясь вне политики, может давать современным ей событиям только нравственную оценку. Поэтому священноначалие стремилось избежать использования факта предполагаемой канонизации в политических целях. Канонизация новомучеников в Русской Православной Церкви должна была служить единению церковного народа, поэтому и выбор лиц, предлагаемых для церковного прославления, должен был быть бесспорным.
Ряд проблем был обусловлен особенностями гонений на Церковь в России XX века.
Древние мученики почитались как святые уже по самому факту смерти за Христа, и для их прославления не было необходимости в подробном исследовании их житий. Церковь в языческой Римской империи находилась вне закона, и смертью на юридических основаниях каралась сама принадлежность к ней. Отречение от Христа сохраняло жизнь и возвращало свободу.
В России XX века христиан часто убивали без суда, а если судили, то обвиняли не в принадлежности Церкви, а в политических или уголовных преступлениях. И даже отречение от веры со стороны арестованного не всегда могло избавить его от расправы, хотя, по сути, христиане тогда, как и в древности, стояли перед ясным выбором – сохранить верность Христу или отречься от Него ради временных земных удобств. И при канонизации главной проблемой было понять, какой выбор они сделали. Необходимо было собрать все доступные материалы, по возможности исследовать их жизнь, письменное наследие (если таковое имелось).
Одним из главных источников (а зачастую и единственным источником) сведений о пострадавшем было его следственное дело.
В архивных материалах репрессивных органов сохранились имена, биографические данные, ценные документы (фотографии, изъятые письма, рукописи, самиздатовские сочинения и пр.). В этом смысле следственные дела являются важнейшими источниками данных как для канонизации новомучеников, так и для исследования истории гонений XX века в целом.
Что же касается протоколов допросов и других документов, созданных в НКВД в процессе ведения следствия, то отношение к ним в силу их полуправдивого характера едва ли может быть однозначным. Протоколы некоторых допросов являют безукоризненную стойкость арестованных, отказ признать себя виновным, назвать «соучастников». Но есть и примеры малодушия священнослужителей и мирян – признание в совершении фантастических преступлений (терроризма, шпионажа и пр.) или оговор знакомых, которые потом были расстреляны или провели многие годы в лагерях. Иногда такого рода материалы встречаются в делах уважаемых священников или архиереев, известных своей высокой духовной жизнью. В этом случае исследователь становится перед очень серьезной проблемой. Как относиться к этим фактам? Можно ли считать, что перед нами достоверное свидетельство предательства, отречения от веры, падения подвижника под конец жизни?
