Внутренний СССР - Сравнительное Богословие Книга 5
Однако, при переходе к “христианскому” монотеизму древняя дуалистическая мировоззренческая основа, на базе которой сформировалась основная восточная иллюзия дуалистического образа “Бога” (в смысле, что между двумя «высшими» силами идёт война и обе эти «высшие» силы имеют возможность воздействия на людей: одна «добром», а другая — «злом»)
[321] — стала уделом (вошла в образ) одного “Бога”, которому была приписана функция борьбы со «злом»
.[322] В библейском христианстве
[323] функцию Ангра-Майньи («злого» духа) отдали Сатане (Дьяволу), с которым якобы борется Бог. Из такого подхода к образу Бога вывели ещё одну ложь — мстительность якобы Бога, который якобы ждёт удобного момента, чтобы воздать за «зло» — кару Бога за поддержку «зла» (как в этой жизни, так и посмертно)
.[324]
Мы вплотную подошли к ответу на вопрос: о чём бессознательно тосковали “русские” либералы в период материалистического атеизма? В этот период о «Боге» речи не было: «Бога» заменили на высший партийный орган
[325] — который и миловал и карал по своему произволу (то есть, в земной жизни был хозяин-“господин”, к которому привыкла всегда холопствующая и не привыкшая брать на себя ответственность интеллигенция). Было и пожизненное воздаяние: не было лишь посмертного воздаяния (то есть, в посмертной жизни хозяина-“Господина”, которому можно было верноподданно выслуживаться, не было) — такого мистического и вожделенного, какое было во всех основных религиозных системах стран, представленных в СССР до революции 1917 года. Тоскуя по лёгкой (по сравнению с учением марксизма) возможности пожизненного обретения посмертных “благ”
,[326] что принято в “христианстве”
,[327] либеральная интеллигенция способствовала воцарению духовной власти православия в России: “элита” последовала «духовности» интеллигенции-либералов, как всегда и бывало. Так в Россию вернулось опаснейшее “программное обеспечение” поддержки скрытого рабства — имитация справедливости (посмертной) именем Бога — что в начале XXI века равносильно самоубийству, поскольку это увеличивает разрыв между объективным стремлением общества к справедливости
[328] и подсунутым ему прошлым “программным обеспечением” имитации.
Но всё же эхо доктрины посмертного воздаяния было даже в марксизме, однако, эта доктрина не устраивала в первую очередь «духовную» интеллигенцию, всё больше и больше — по мере деградации последней во времена “социализма”. И опять вошедшее в “социалистический” порядок эхо библейской доктрины посмертного воздаяния напрямую завязано на зороастризм — не только по смыслу, но и символически. Мы впервые затронули тему Вечного огня в одной из сносок начала текущей Главы, где написали следующее.
В наше время некоторые считают «вечный огонь» — антихристианским символом. В действительности это не совсем так. Если посмотреть историю возрождения культа «вечного огня», то впервые он был зажжён в 1920 году на могиле Неизвестного солдата в Париже после Первой Мировой войны. То есть в светской архитектуре он был впервые употреблён в самом сердце Европы и олицетворял собой начало эпохи всемирного псевдосоциализма — как предполагали хозяева масонов. Что касается Первой Мировой войны и её многочисленных жертв, то она была развязана для нагнетания революционной ситуации в Европе и в России, что привело в конце концов к падению российского самодержавия и власти церкви. Утрата Россией властного суверенитета (который олицетворяло самодержавие Императора) в результате двух революций 1917 года было закреплено символом «вечного огня» на территории СССР но лишь после того, как И.В.Сталина не стало
.[329] Кончено это можно объяснять сложностями с топливом в сталинские времена, но «вечный огонь» появился в СССР на 37 лет позже, чем во Франции. Это произошло к 40-летию событий февраля 1917 года (в 1957 году) в Ленинграде на Марсовом поле у памятника «Борцам революции». Вечный огонь стал смысловым центром мемориала, расположившегося на бывшем Императорском плацу. После этого «вечный огонь» был зажжён на могиле Неизвестного солдата у Кремлёвской стены в Москве в 1967 году
.[330] Также он имелся в других населённых пунктах СССР.
В общем «вечный огонь» стал символом второй ветви библейской концепции — светской. В этом смысле он многим действительно кажется «символом антихристианства». Но в действительности, если понимать всю библейскую концепцию псевдохристианства — церковное “христианство” и светский масонский марксизм — как «две последовательные ступени внедрения библейской концепции в народы мира», то символ «вечного огня» уже не будет представляться «символом антихристианства». Символ вечного огня был возрождён (из недр зороастрийского “очищения” огнём) всемирным масонством после революции — как символ «бессмертия масонской мафиии масонского дела» и символ «очищения людей преданностью делу революции». Конечно же простые люди понимали символику «вечного огня» по-своему: как вечная память погибшим героям. Но посвящённые вкладывали в этот символ свою меру понимания и посмеивались, глумясь над простотой народа… а зря
.[331]
В то же время, культ огня изначально вошёл в библейское “христианство” — да ещё и в его значении ничем не меньшем, чем культ «вечного огня» в светском масонстве
.[332] Поэтому магия огня не чужда и библейскому христианству. Хозяева домасонских и иудейских структур с древних времён пробовали применять культ огня (который был издревле одним из самых главных в среде праиндоиранских племён) в своих целях, чтобы замкнуть этот эгрегориально (и генетически) “родной” для крупнейшего конгломерата племён древнейший культ — на свою эгрегориальную алгоритмику: то есть изменить содержание культа, оставив его внешние стороны на откуп толпе.
Лучше всего исследования на тему эхапосмертного воздаяния в советские времена провела С.Б.Адоньева в своей «автономной работе», которая называется «Ритуальные площадки»
.[333] Ценность работы С.Б.Адоньевой состоит в том, что она исследовала вопрос значения для советских людей Вечного огня с позиции внутренней мировоззренческой сущности этого одного из главных советских ритуалов — а не общепринятого его содержания. Ценно и то, что при этом С.Б.Адоньева раскопала, что Вечный огонь имеет древнейшие корни индоиранского происхождения
[334] (напрямую связанные с доктриной “очищения”и посмертного воздаяния) — самостоятельно пришла к тем же выводам, что и мы, попутно ответив на вопрос, «о чём же так тосковала “русская” «духовная» интеллигенция?». Приведём наиболее интересные места её исследования, выделяя самое важное жирным и комментируя некоторые места текста в сносках:
«Захоронение на Марсовом поле было первым публичным захоронением в России, совершенным с нарушением церковного обычая: без панихиды, вне кладбища и без надмогильных крестов.
"Я видел Марсово Поле, — писал И.Бунин, — на котором только что совершили, как некое традиционное жертвоприношение революции
[335], комедию похорон будто бы павших за свободу героев. Что нужды, что это было, собственно, издевательство над мертвыми, что они были лишены честного христианского погребения, заколочены в гроба почему-то красные и противоествественно закопаны в самом центре города живых!
[336] Комедию проделали с полным легкомыслием и, оскорбив скромный прах никому не ведомых покойников высокопарным красноречием, из края в край изрыли и истоптали великолепную площадь, обезобразили ее буграми, натыкали на ней высоких голых шестов в длиннейших и узких черных тряпках и зачем-то огородили ее дощатыми заборами, на скорую руку сколоченными и мерзкими не менее шестов своей дикарской простотой."
Потребность в реконструкция Марсова поля в начале 1920 годов была определена необходимостью заменить временное мемориальное сооружение, описанное Буниным, на постоянное. Фактически, эта мемориальная площадка оказалась первым продуктом советской архитектуры.
А.В.Луначарский писал Ленину в середине сентября 1918 года:
