Эволюция бога: Бог глазами Библии, Корана и науки - Райт Роберт
Удобно было бы знать наверняка, правдива ли история Илии. Если да, по крайней мере в своих политических составляющих, тогда можно приступить к поискам истоков монолатрии, задавшись вопросом, что побудило Илию противостоять сопернику Яхве Ваалу. Если нет, поиски можно начать, спросив себя, что подвигло более поздних библейских авторов создать эту историю, зачем они сами противостояли поклонению всем богам, кроме Яхве, после того, как вернулись в прошлое своей теологии.
Но оказывается, эти два пути ведут приблизительно в одно и то же место, позволяют сделать схожие выводы о силах, обеспечивших Яхве титул единственного бога израильтян. Лучший способ убедиться в этом — просто выбрать путь и следовать ему. Начнем с предположения, хотя бы в порядке умственного эксперимента, что библейское предание — правда, затем продвинемся вперед по библейскому повествованию о развивающейся теологии Израиля, пока не доберемся до эпизодов, более явно опирающихся на факты. В конце концов мы вернемся обратно по тому же пути, так как более поздние эпизоды проливают свет на авторство истории Илии. После этого мы сможем с некоторой степенью уверенности объяснить эволюцию израильской монолатрии.
Однако сначала давайте проясним — если это до сих пор не ясно, — какая философская тенденция будет формирующей для данного предприятия. Попытки объяснить изменения в религиозных учениях обычно относятся к двум основным категориям: те, которые подчеркивают силу идей, и те, которые подчеркивают силу материальных обстоятельств. Что в большей степени подтолкнуло Израиль к монолатрии и в конечном счете к монотеизму — теологическое вдохновение и мысль, или, скорее, политика, экономика и другие конкретные социальные факторы? Возьмем пример, который у нас уже под рукой: что побудило Илию и его последователей пренебрегать Иезавелью и Ваалом? Почему Иезавель вызывала отвращение — тем, что была связана с Ваалом (и, следовательно, с политеизмом), или же это Ваал возбуждал отвращение своей связью с Иезавелью (и, следовательно, с экономическими и политическими интересами, которые она представляла)?
Разумеется, Библия делает выбор в пользу первого толкования: Илия и его последователи под влиянием высшей истины выступили против поклонения Ваалу и в результате стали врагами всех, кто предпочитал поклоняться именно ему. Опять-таки, для Библии характерно высказываться в защиту силы религиозных убеждений, способности идей формировать факты. В книге, которую вы читаете, наоборот, подчеркивается сила фактов; она стремится объяснить, как менялась концепция Бога в ответ на события, происходящие на земле. Поэтому в ней серьезно рассматривается возможность того, что Илия, при всем своем религиозном рвении, вел борьбу против Ваала по приземленным соображениям. Теологический конфликт с Иезавелью и ее мужем Ахавом мог в равной мере иметь отношение как к самим Иезавели и Ахаву, так и к теологии.
Разумеется, нам известны примеры приземленных соображений, формирующих теологические принципы. Мы уже видели, как эскимосские шаманы объясняли грешным женщинам, что верный путь к получению прощения свыше — половая связь с эскимосским шаманом. Видели полинезийских вождей, заявлявших, что люди, которые их раздражают, должны быть принесены в жертву богам. Видели, как Саргон из Аккада объединил Иштар и Инанну в одно божество, соответствующее его имперским амбициям. Видели, как Эхнатон, творец египетского монотеизма, избавлялся от богов, в жрецах которых угадывал политическую угрозу. Вновь и вновь мы видели, как божественное, или, по крайней мере представления о божественном, формировались под действием мирского. Приземленные факты — факты, касающиеся власти, денег и других сугубо материальных вещей, — зачастую оказывались на переднем крае перемен, а за ними следовали религиозные убеждения.
ЭСКИМОССКИЕ ШАМАНЫ ОБЪЯСНЯЛИ ГРЕШНЫМ ЖЕНЩИНАМ, ЧТО ВЕРНЫЙ ПУТЬ К ПОЛУЧЕНИЮ ПРОЩЕНИЯ СВЫШЕ — ПОЛОВАЯ СВЯЗЬ С ЭСКИМОССКИМ ШАМАНОМ
Конечно, иногда это влияние имело противоположное направление. Религиозные убеждения, особенно в короткие промежутки времени, способны формировать политический и экономический ландшафт. Вполне возможно, что Илия глубоко верил в Яхве, и эта вера воспламенила политическое движение против Ахава и Иезавели. Ведь влияние может быть оказано в обоих направлениях сразу: мотивация Илии могла всецело опираться на веру, а у кого-то из его сторонников имелись политические или экономические причины восстать против Иезавели и царя Ахава.
Словом, это настолько запутанный вопрос, что сосредоточивать внимание только на одной «движущей силе» — значит идти по пути чрезмерных упрощений. Тем не менее я считаю, что в конечном счете лучший способ объяснить многовековую эволюцию от политеизма до монолатрии и монотеизма — посредством конкретных общественных сил. Рискуя дойти до излишних упрощений, скажем: политика и экономика дали нам единственного истинного бога авраамической веры.
Религиозных людей это утверждение зачастую удручает, поскольку им кажется, что оно низводит веру в высшую цель до уровня миража, иллюзорного отражения мирского. К концу этой книги я докажу, что на самом деле верно обратное, что, рассматривая приземленные факторы как основные движущие силы, мы в конце концов обретем нового рода свидетельства высшей цели. Во всяком случае, сейчас я утверждаю: чтобы понять, почему в Древнем Израиле возник и развился монотеизм, нам необходимо разобраться в образующих основу этого явления политике и экономике Древнего Израиля. Только тогда мы поймем, каким образом в авраамический монотеизм «встроены» (и «встроены» ли вообще) нетерпимость и воинственность и насколько обязательным компонентом характера авраамического бога они являются — или не являются.
Партия «только Яхве»
Итак, какие же общественные силы могли способствовать активности оппозиции, выступающей против политики Ахава и Иезавели, и следовательно, Ваала? Для начала полезно вспомнить, что в древние времена, когда мужчины царских кровей женились на иностранках, причиной, как правило, были отнюдь не романтические прихоти. Такие браки являлись неотъемлемой частью внешней политики, способом скрепить узы с другими странами. Иезавель была дочерью царя Ефваала, правителя городов Тир и Сидон в Финикии (современный Ливан). Ее брак с Ахавом устроил его отец, царь Амврий, несомненно понимавший, что альянс с Финикией обеспечит Израилю удобный доступ к средиземноморским портовым городам. Как было принято в Древнем мире, альянс со страной означал почтительное отношение к ее богам. Поэтому изложенное в Библии решение Ахава поставить жертвенник Ваалу[415] в столице Израиля, Самарии, вовсе не было уступкой сумасбродной жене. Жертвенник стал логичным продолжением женитьбы на Иезавели, теологическим проявлением политического обоснования этой женитьбы[416].
Так повелось с давних времен. С недовольством обращаясь к теологии царя Соломона (X век до н. э.), Библия сетует на то, что сотни его жен «склонили сердце его к иным богам», что привело к официальному почитанию «Астарты, божества Сидонского», «Милхома, мерзости Аммонитской», «Хамоса, мерзости Моавитской». Но все это «неугодное пред очами Господа»[417] было, вероятно, выгодной внешней политикой с точки зрения Соломона. «Интернационалистская» внешняя политика, с акцентом на альянс в разных областях, а также на торговлю, неизбежно влечет за собой почтительное отношение к чужеземным богам.
Точно так же противники интернационалистской политики могли выступить против межрелигиозных мирных отношений — почтения и даже признания чужеземных богов, которым эта политика способствовала. Возможно, именно так начался путь Израиля к монолатрии — через негативную ответную реакцию на интернационализм. Но кому и зачем могло понадобиться противостоять интернационалистской внешней политике? В случае с интернационализмом Ахава можно выдвинуть различные теории.
