Том Райт - Настоящее христианство
Молящийся христианин стоит на линии разрыва, подобно Иисусу, преклонившему колени в Гефсимании, который стонет в великой муке, пытаясь соединить небо и землю, как человек, пытающийся соединить два конца веревки, которые люди с двух сторон пытаются растащить. Молитва тесно связана с тройной идентичностью Бога, на которую мы изумленно взирали в части 2 этой книги. Неудивительно, что мы так легко бросаем молитву. Неудивительно и то, что нам здесь требуется помощь.
К счастью, эта помощь в самых разных ее формах нам вполне доступна.
* * *Мы можем получить помощь от тех, кто уже опередил нас на этом пути. Проблема современного человека заключается в том, что мы стремимся все делать по–своему, опасаясь, что, если мы получим помощь от других людей, наша молитва не будет «подлинной», не будет исходить из сердца, и потому мы крайне подозрительно относимся к «чужим» молитвам. Мы здесь подобны женщине, которая способна почувствовать себя одетой должным образом лишь в том случае, если она сама создаст фасон своего платья и сама его сошьет, или человеку, который думает, что нелепо вести машину, которую он не сконструировал своими руками. Мы здесь стали жертвами, с одной стороны, наследия романтизма, с другой — экзистенциализма, так что мы думаем, что все настоящие вещи приходят к нам спонтанно и неожиданно и рождаются в глубине нашего сердца.
Иисус тоже говорил про то, что исходит из сердца, — это, быть может, «подлинные», но не слишком приятные вещи. Достаточно один раз вдохнуть свежий воздух иудаизма I века, чтобы разогнать смог поглощенного самим собой (и потому зараженного гордостью) поиска такой «подлинности». Когда последователи Иисуса попросили его научить их молиться, он не рассадил их по малым группам и не предложил им заглянуть в свои сердца. Он не сказал им: вспомните о своих переживаниях на протяжении жизни и узнайте, к какому типу личности вы относитесь, а также вступите в контакт с вашими сокровенными эмоциями. Как Иисус, так и ученики ясно понимали смысл вопроса: им было важно узнать, какими словами они должны, молиться. Иоанн Креститель дал своим ученикам такую молитву, то же самое делали и другие иудейские учителя, это же сделал и сам Иисус.
Так и появилась та молитва, с которой мы начали данную главу, и которая остается центральной молитвой христиан.
Так что отсюда следует простой вывод: нет ничего плохого в том, чтобы использовать чьи–то еще слова. Более того, если христианин никогда не молится «чужими» словами, здесь что–то не в порядке. Некоторые христиане на протяжении какого–то периода могут поддерживать молитвенную жизнь исключительно за счет своих внутренних ресурсов — так есть самоотверженные туристы (я встречал одного такого), которые способны ходить по горам Шотландии босиком. Но большинству из нас нужны ботинки — не потому, что мы отказываемся от самостоятельного путешествия, но именно потому, что мы в него отправляемся.
Сказанное выше имеет прямое отношение к одной конкретной проблеме. Сейчас во многих странах появляется все больше христиан, которые, хотя они того не замечают, пропитаны культурой позднего нового времени (той смесью романтизма с экзистенциализмом, о которой мы только что говорили) и думают, что это и есть христианство. Я хотел бы сказать этим людям: нет ничего плохого, ничего умаляющего христианство, никакой «праведности от добрых дел» в том, чтобы использовать слова, формы, молитвы или молитвословы, созданные другими людьми на протяжении многих столетий. Если мне необходимо найти собственные слова, если каждое утро необходимо придумать самому себе новую молитву, если мне кажется, что без таких новых слов я останусь духовно ленивым или обделенным человеком, — мне стоит задуматься: все это имеет прекрасно знакомый нам привкус гордости, желания «сделать по–своему» и, о да, «праведности от добрых дел».
Правильное чтение молитв может и должно быть знаком и действием благодати, поводом для смирения (когда я признаю, что кто–то другой выразил словами лучше меня то, что я хотел бы выразить) и благодарности. Как много раз я в сумерках (и в прямом, и в метафорическом смысле) с благодарностью читал в старом англиканском молитвеннике следующие слова:
Просвети нашу тьму, молим Тебя, Господи,и по Твоей великой милостизащити нас от всех невзгод и опасностей этой ночиради любви Твоего единородного СынаСпасителя нашего Иисуса Христа. Аминь.
Не я написал эти слова, но я бесконечно благодарен их автору, кто бы он ни был. Это именно то, что мне нужно.
Разумеется, существует и другая сторона данного вопроса. Романтики и экзистенциалисты не были просто дураками. Некоторые предметы одежды нам не подходят, они сковывают движения. Походные ботинки бывают слишком тяжелыми. Когда Давид вышел на поединок с Голиафом, он не мог надеть доспехи, хотя его иногда таким изображают. Он мог воспользоваться лишь тем простым оружием, каким владел. Этого ему было достаточно. Если бы это не было столь печально, можно было бы посмеяться над многими христианами традиционных церквей, которые надели на себя доспехи, выкованные для серьезных бранен, не имея ни малейшего представления о том, куда они собрались или что делать на поле боя. Древние богослужения и традиционные обычаи могут питать настоящую молитву, помогая людям смиренно вступать в присутствие Бога и постепенно понимать, что молитвы, которыми пользовались предки, могут стать и словами, льющимися из наших сердец. Но традиции слишком легко превращаются в мертвое бремя. Иногда необходимо спилить высохшие старые деревья, чтобы на их месте зеленела новая жизнь.
Вспомним, что Давид подобрал пять камней, отполированных водой ручья. Есть множество молитв, отполированных нашими предками, которые мы можем использовать. Однако тотчас вслед за победой над Голиафом Давид стал царем, и ему пришлось учиться новым вещам, чтобы управлять своим двором и страной. Наша культура меняется, и само изменение стало самой устойчивой особенностью этой культуры, и потому не приходится удивляться тому, что традиционные формы озадачивают или даже отталкивают некоторых людей. Один–два года тому назад я встретил нескольких людей, которые перестали посещать местную церковь, потому что там ввели новые песни и танцы во время богослужения. И я встречал других людей, которые именно по этой причине впервые начали ходить в церковь. Нам пора себе уяснить, что разным людям на разных стадиях жизни нужны разные виды помощи, и поступать соответствующим образом.
Но многие христиане, поняв, что им могут помочь молитвы, созданные другими, этому радуются и вздыхают с облегчением. Такие молитвы из молитвословов, как процитированная мной выше, помогают нам расти, а не ограничивают наши возможности. И подобных вещей очень много: молитвенники, сборники размышлений, целые полки книг, где каждый может найти то, что ему нужно. И если их количество вызывает растерянность, можно вспомнить совет одного мудрого родителя своему ребенку, который пришел в ужас после того, как начал участвовать в одном масштабном проекте по орнитологии: «Просто думай об одной птичке, потом о другой и так далее».
«Отче наш» не единственная молитва, легшая в основу глубокой и богатой молитвенной традиции христиан. Есть и другие молитвы, которые использовали много лет либо как образец для молитв, либо как повторяющиеся слова для входа в присутствие Бога, открытого в Иисусе. Быть может, самой известной молитвой такого рода стала широко распространенная в православных церквах «Иисусова молитва», которую человек медленно повторяет в ритме своего дыхания: «Господи Иисусе Христе, Сыне Бога Живого, помилуй меня, грешного».
Об этой молитве, о ее значении, о том, как ею пользоваться и куда она приводит, было написано немало. На первый взгляд может показаться, что ее содержание крайне бедно, но это не так. Просьба о милости не значит только лишь: «Я сделал нечто дурное, пожалуйста, прости меня». Она гораздо шире: милостивое присутствие Бога помогает нам в тысяче и одной ситуации, несмотря на то, что мы ничем это заслужили, да и не могли бы заслужить. И хотя эта молитва обращена только к Иисусу, что несколько необычно, и встречается даже и в Новом Завете, важно помнить, что, придя к Иисусу, мы через него приходим и к Отцу и что мы можем молиться таким образом только в том случае, если нас направляет Святой Дух.
Когда мы повторяем эту (или подобные ей) молитву снова и снова, мы не занимаемся языческой практикой «многословия», которую Иисус критикует в Евангелии от Матфея (6:7). Разумеется, если вам кажется, что это именно «многословие», лучше отказаться от такой молитвы и заняться чем–то иным. Но для миллионов людей она была и остается путем к сосредоточению, к углублению и широте, к созерцанию Бога, открытого в Иисусе, того Бога, которому можно доверять в любых обстоятельствах и к милосердию которого мы можем принести все, что для нас важно: радости и затруднения, скорбь, злость и страх, отношения с другими людьми, государственную политику, социальные проблемы, войны, бедствия, торжества.
