Сборник - Что такое анафема
Можно ли сказать, будто Христос прибег к репрессиям только на том основании, что Он причастил только апостолов, а не римских легионеров? А ведь по В. Сидорову так именно и получается: «Церковь испугалась. Постановление Архиерейского Собора свидетельствует, что она стала на порочный путь запретительных, репрессивных мер».
Церковь не наказывает отлучением от себя, как не наказывает больного врач, ставя ему диагноз.
Отлучение от Церкви и есть диагноз: душа человека поражена гангреной, опухоль гордыни начала застилать глаза несчастному настолько, что он уже не видит неба, не видит ничего, кроме себя самого и своей «правоты». Именно это – «гордыню» – увидел в Толстом оптинский старец.
Ту же болезнь в душе Льва Толстого увидела Александра Андреевна Толстая: «Он издевался над всем, что нам дорого и свято… Мне казалось, что я слышу бред сумасшедшего… Наконец, когда он взглянул на меня вопросительно, я сказала ему: «Мне нечего Вам ответить; скажу только одно, что пока Вы говорили, я видела Вас во власти кого-то, кто и теперь еще стоит за Вашим стулом». Он живо обернулся. «Кто это?» – почти вскрикнул он. – «Сам Люцифер, воплощение гордости».
И не та же ли страсть богоборческой гордыни понуждает оккультистов называть себя самих «Христами»?
Идеология, рожденная гордыней, не может соединить людей, она лишь будет все более и более их разъединять. Так, Лев Толстой, призывающий всех людей к миру и пониманию, к соединению и солидарности, именно в духовной области не смог почувствовать себя единым с народом Божиим, с апостольской Церковью. Толстой был готов собирать «крупинки мудрости» в Kитае и в Индии. И лишь духовной мудрости православия не хотел он замечать.
И проповедь Рерихов привела не к объединению людей, а всего лишь к появлению еще одной религиозной группы, противопоставляющей себя всем остальным и всех, кроме себя, именующей «невеждами».
Душа даже самого одаренного человека может быть поражена духовной болезнью. В конце концов, какая разница, чья это душа: гениального писателя или портового грузчика?! Страсти всюду действуют одинаково, разве что художнику надо быть особенно настороже, ибо обостренно чуткая и впечатлительная его душа может легче души «простолюдина» поддаться на зов страсти. Да, гении тоже болеют, и душа у таких людей нуждается в той же благодатной защите, что и любого человека. Рерихи, как ранее Толстой, эту защиту отвергли. Почему же духовная болезнь в их душах должна была протекать как-то иначе, чем в душе запойного крестьянина или неискреннего монаха?
Но когда эта болезнь стала опасной для окружающих, когда они стали износить из своих душ слово, отмеченное не Христовым духом, Церковь должна была предупредить всех православных о небезопасности взглядов семьи художников: любое поклонение твари вместо Творца есть отречение от Бога, а вытекающее из этого отречения заигрывание с оккультными духовными силами чревато серьезнейшими опасностями и для самого увлекшегося человека, и для тех, кто живет рядом с ним.
Не Определением Собора эти люди отлучены от Церкви, но своими собственными действиями они противопоставили себя всем христианам.
Если бы Рерихи просто вышли из Церкви и создавали свое учение, не маскируясь под христиан, – богословы могли бы вести с ними дискуссию, но Церковь как таковая никогда не вынесла бы решения об их отлучении. В конце концов, в мире немало нехристианских философских систем, но это не означает, что есть такое же множество церковных прещений, направленных против них. Очевидно, например, что философия Ницше носит антихристианский характер. Но он не анафематствован. Очевидно также, что нерелигиозной, а значит, и нехристианской, является система Фрейда – но и здесь нет речи о церковном отлучении фрейдистов.
Анафема не возглашается посторонним. Лишь если люди, считающие себя членами Церкви, вдруг начали принимать эту идею и даже проповедовать ее как вполне христианскую – Церковь должна предупредить: это не мое! <…>
Осознайте свое действительное положение и, поняв его трагичность, уже с предельной ответственностью сделайте свой выбор: Вы с христианами или с оккультистами. Только делая этот выбор, не забудьте обратиться ко Христу. Помолитесь Ему: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго».
Архимандрит Рафаил Каверин). Об анафеме
Вопрос о церковной анафеме вызывал и вызывает в наше время непонимание и недоумение, а в кругах либерально настроенной интеллигенции протесты и возмущения. Гуманисты считают анафему темным пережитком темного средневековья, волной жестокости, которая докатилась до наших дней; а теософы видят в анафеме костры аутодафе для инакомыслящих. Надо выяснить, что представляет собой анафема, почему Церковь – это воплощение Божественной любви и милосердия – в определенных случаях произносит публичное и всенародное отлучение тех, кто формально считаются православными христианами, но борются против ее догматического учения. А ежегодно, в первую неделю Великого поста, Церковь подтверждает анафему умершим еретикам.
Мы говорим о догматах, но надо помнить, что Церковь – единый живой организм, и хотя догматическая чистота является главным критерием Православия, но в Церкви все органически и неразрывно связано друг с другом: вера, каноника, Таинства, Богослужение, символический язык ритуалов, дисциплинарные правила и т. д. Здесь действует аксиоматический закон: вне живого организма нет жизни.
Основой спасения является воссоздание в душе человека образа Божьего – образа Христа Спасителя, силой божественной благодати. Эта сила, действующая в Таинствах Церкви, в богослужениях и молитвах, преобразует личность человека, осуществляет его богоподобие, соединяет его с Божеством, в втором заключена абсолютная и вечная жизнь.
Догматы – это умозрительная икона Божества, это формулы, заключающие в себе непостижимые для рассудка духовные величины, это подвиг и послушание веры, которая в вечности обратится в реалию и очевидность, это истина, которая предстанет как жизнь. Догматические формулы являются формой бытия в духовном мире.
Христос невидимо пребывает в Церкви, и посредством включения в церковную жизнь образ Христа созидается в душе человека. Ложный догмат, ложное вероучение – это подмена образа Христа другим ликом, это искаженное представление человека о Боге, это необратимая потеря живого и реального Христа в вечности. Поэтому святые отцы были особенно чутки к догматической чистоте вероучения и так непримиримы к ересям и модернистическим извращениям. Для современного человека такая непримиримость может показаться суровым интеллектуальным ригоризмом, но на самом деле это было любовью к Христу как Центру жизни и благоговейным страхом, порожденным любовью, страхом потерять Христа, заменить Его ложным ликом, а ложным – значит темным и иллюзорным.
Анафема – это только подтверждение того факта, что человек, противопоставляющий учению Церкви грезы своего гордого ума, уже отпал от Церкви. Здесь Церковь через отлучение как бы в последний раз обращается к человеку, уже не с предупреждением, а с утверждением о том, что он чужд Христу как вечной Жизни, что он поставил себя вне Церкви, а уйти из Церкви – это значит идти против Церкви, дышать отравленной атмосферой, находиться в иной среде, чуждой Церкви, куда не проникают лучи Божественного света.
Люди, индифферентные к вопросам веры, нередко считают, что достаточно снять анафемы, и этим разрушится стена разделения между конфессиями, и они объединятся в едином духовном поле, вернее, в одном дворе. Но анафемы не решают участи человека. Это недоразумение. Если врач констатирует смерть человека, то неужели это жестокость врача, и он должен утешать больных ложной надеждой, что мертвый жив? Но физическая смерть необратима; а духовная смерть как отпадение от Церкви становится окончательной только в загробном состоянии. Здесь, на земле, человек может вновь обратиться к Церкви, и Церковь принимает покаяние любого грешника и еретика даже в последние минуты его жизни и дарует ему прощение. Поэтому анафема – не жестокость, а милость Церкви к людям, как милость родителей к детям, учителей к ученикам, когда те говорят им о том, где таится смертельная опасность, которую нужно избегнуть. Если старший брат рассказывает своим братьям, собирающимся идти в лес, в каком месте обитают змеи, где топкая почва болота или где ямы, покрытые ветвями и травой, – неужели это жестокость? А ереси и лжеучения – это те же скрытые ямы на духовном пути. Преподобный Иоанн Дамаскин называл ереси «волчьими ямами».
Земная жизнь дана человеку для самоопределения его личности, для нравственного совершенствования и выбора духовного пути. Загробная жизнь – это раскрытие того, что стяжал человек в земной жизни, а самое главное – стяжал ли он образ Христа в своей душе, стяжал ли благодать Духа Святого, этот вечный Свет, льющийся с небес на землю. А если нет, то в его душе оказывается другой темный образ, так как нейтрального в духовном мире не существует.
