Брюс Мецгер - Канон Нового Завета Возникновение, развитие, значение
В коптской версии проповеди о Богородице, которая приписывается Кириллу Иерусалимскому[386], автор вкладывает в уста предшественника ереси эвионитов цитату из Евангелия евреев:
Написано в [Евангелии] евреев, что когда Христос захотел сойти на землю к людям, Благой Отец избрал великую Силу на небесах, которая была названа Михаилом, и предоставил Христа его (или ее) заботам. И Сила сошла в мир, и назвалась Марией, и [Христос] был в ее утробе семь месяцев.
По этим цитатам мы можем видеть, что Евангелие евреев серьезно расходится по содержанию и по духу с Евангелиями, которые признавались каноническими. Поэтому, а также потому7, что Евангелие евреев написано на семитском языке, нам легко понять, что употребление его ограничивалось главным образом общинами иудеохристиан (некоторые из которых считались еретическими), тогда, когда канон был закрыт, а Церковь обходила его молчанием.
3. Евангелие египтян
Следующим по степени важности после Евангелия евреев стоит Евангелие египтян[387]. Оно написано по–гречески и признавалось каноническим в Египте. Цель его — проповедать взгляды энкратитов (такие, например, как отрицание брака). Сохранилось лишь несколько фрагментов, главным образом через Климента Александрийского. Климент, в полемике со своим оппонентом, гностиком Юлием Пассианом, цитирует такие части диалога: «Когда Саломея спросила, сколько еще смерть будет властвовать, Господь (не имея в виду того, что жизнь — зло, а творение само по себе плохо) сказал: «До тех пор, пока вы, женщины, будете рожать детей» (Строматы III. 4, 45). На другой вопрос Саломеи, будет ли она носить ребенка, Он ответил: «Ешь всякое растение, но которое с горечью не ешь» (там же, III. 9, 66).
В другом фрагменте Саломея снова задает вопрос, когда произойдут те вещи, о которых она спрашивала. Господь отвечает: «Когда ты растопчешь оболочку стыда, и двое станут одним, и мужское и женское уже не будет ни мужским, ни женским» (там же, III, 13, 92). Эти изречения ясно требуют воздержания в сфере пола и устранения половых различий между мужским и женским. Такое учение представлено и в других гностических памятниках Египта (см., например, Логии 37 и 114 из Евангелия от Фомы, с. 86).
4. Евангелие от Петра
До 1886 г. ученые, хотя и знали о существовании Евангелия от Петра, не располагали ни единой цитатой из него. Ориген случайно упоминает его в своем Комментарии на Матфея (10, 17), когда рассуждает о братьях Иисуса. Евсевий передает негативное мнение епископа Серапиона, которое тот высказал, прочитав это апокрифическое евангелие (см. гл. V. 1, 3).
Зимой 1886/87 г. в гробнице монаха в Ахмиме (Северный Египет) был найден большой фрагмент Евангелия от Петра[388]. Это греческая рукопись VIII века; меньший, но гораздо более древний фрагмент позднее обнаружен в Оксиринхе[389].
Сохранившийся текст повествует о страстях, смерти и погребении Иисуса и дополняет рассказ о воскресении рассказом о чудесах, которые с ним связаны. Ответственность за смерть Иисуса возлагается исключительно на иудеев, Пилат оправдан. То здесь, то там видны следы докетизма, и, может быть, поэтому вопль Христа на кресте («Боже мой, Боже мой, для чего Ты меня оставил?») передан так: «Сила моя, Сила моя, для чего ты меня оставила?»[390]
Написанное, вероятно, в Сирии около середины II века (или даже раньше)[391], Евангелие от Петра указывает на знакомство автора со всеми каноническими Евангелиями. Однако, по всей вероятности, он придавал им не очень большое значение[392].
Проанализировав его текстовые соотношения с различными группами новозаветных рукописей, Ваганэй показывает, что в значительном числе случаев оно согласуется только с древне–сирийским типом текста[393]. Согласно исследованию Денкера[394], почти все повествование о страстях составлено на основе отсылок к Ветхому Завету, в основном к Исайе и Псалмам. Денкер полагает, что Евангелие от Петра — продукт иудеохристианства, написанный между двумя еврейскими восстаниями.
Характерные особенности этого Евангелия[395] можно видеть в повествовании о воскресении Христа:
35. И вот в ночи, в которой воссиял День Господень, когда солдаты караулили по двое в каждую стражу, раздался гром небесный. 36. И увидели они, как разверзлись небеса и два человека сошли оттуда вниз, объятые сиянием, и подошли ко гробу. 37. И камень, который был привален ко входу в гроб, сам откатился на сторону, и гроб открылся, и оба человека вошли внутрь.
10. 38. Когда солдаты увидели все это, они разбудили сотника и старейшин, потому что те тоже сторожили там. 39. И когда они рассказывали им все, что видели, явились три человека, выходящие из гроба, и двое поддерживали третьего, а за ними следовал крест. 40. Головы этих двоих доставали до небес, но голова того, которого они вели, была превыше небес. 41. И услышали они голос с неба, воскликнувший: «Проповедал ли Ты тем, кто спит?» 42. И слышен был ответ с креста: «Да».
В заключение скажем, что, если сравнить предыдущие, весьма употребительные апокрифические евангелия (и расходящиеся с ними образцы из Наг–Хаммади; см. гл. IV. 1, 4), то можно оценить разницу между характером канонических Евангелий и почти банальным содержанием большинства апокрифов II и III веков. Хотя некоторые из них претендовали на апостольское авторство, а два канонических Евангелия не носили апостольских имен (из числа 12), эти четыре, и только они, покоились на прочном основании. Причина, возможно, в том, что именно их признали достоверными, причем достоверными в двух смыслах. Во–первых, события, о которых в них рассказывается, повсеместно оценивались как подлинные; во–вторых, толкование этих событий было признано истинно апостольским. Даже Евангелие от Петра и Евангелие от Фомы, сохраняющие следы независимого предания, и богословски и исторически малосостоятельны перед лицом четырех повествований, которые только и признаны каноническими[396].
II. АПОКРИФИЧЕСКИЕ ДЕЯНИЯ
Из–за того что в канонических Деяниях упомянута миссионерская деятельность только немногих апостолов, авторы II и последующих веков считали нужным составлять другие Деяния[397], повествующие о делах, совершенных, по преданию, другими апостолами. К ним относятся: Деяния Андрея, Деяния Фомы, Деяния Филиппа, Деяния Андрея и Матфея, Деяния Варфоломея, Деяния Фаддея, Деяния Варнавы и др. Некоторых авторов вдохновляли имена даже тех апостолов, которые упоминаются в канонических Деяниях, только речь идет о других их делах. Таковы, например, Деяния Павла, Деяния Иоанна и Деяния Петра. Эти несколько Деяний, содержание которых практически не имеет исторических оснований, в некотором отношении напоминают греко–римские романы того времени, в которых обычные непристойности заменены нравоучениями.
1. Деяния Павла
Деяния Павла (Πράξεις Παύλου) — это повесть, в которой произвольно использованы канонические Деяния и послания этого апостола. Автор, как сообщает нам Тертуллиан (О крещении, xvii), был клириком и жил в азиатской провинции Рима, точнее, в западной части Малой Азии. Он написал эту книгу около 170 г., явно намереваясь воздать почести апостолу Павлу. Несмотря на благие намерения, его привлекли к суду, обвинив в фальсификации реальных событий, и лишили сана. Однако его книга, даже осужденная церковными властями, обрела популярность среди мирян. Некоторые эпизоды, такие, например, как повествование о странствиях Павла и Феклы, присутствуют во многих греческих рукописях и в полудюжине древних редакций, что подтверждает их широкую популярность. Фекла, стоит отметить, была девственницей из знатной семьи в Иконии и пылкой последовательницей апостола. Она проповедовала и крестила[398]. В этой части описана внешность Павла. В буквальном переводе она выглядит так:
Человек небольшого роста, лысый, с кривыми ногами; в добром здравии; со смыкающимися бровями и довольно крупным носом. Он исполнен благодати, иногда выглядит как человек, а иногда похож на ангела[399].
Среди эпизодов этого цикла, вероятно, самый занимательный тот, где говорится о том, как Павел крестил льва. До 1936 г. он был известен по скудным упоминаниям в патристической литературе. В том году был опубликован его полный текст, обнаруженный незадолго до этого на греческом папирусе, который содержал подробный рассказ о встрече Павла со львом в эфесском цирке[400]. Может быть, впечатлительный автор прочитал риторический вопрос Павла[401] в 1 Кор 15:32: «По рассуждению человеческому, когда я боролся со зверями в Ефесе, какая мне польза…?» и, желая добавить подробностей к этому исключительно скупому упоминанию, решил вставить в свою повесть рассказ о происшествии с неустрашимым апостолом. Интерес читателя подогревается тем, что незадолго до него Павел в пустынном месте проповедовал этому самому льву и крестил его. Неудивительно, что в цирке лев не тронул апостола[402].
