Провославие в Пруссии. Век ХVIII - Георгий Олегович Бирюков
«Постановлением 1 ноября Синод указал архимандриту Ефрему шапку осмотреть и если что нужно, исправить и хранить тщательно в ризнице, а также донести, иеродиакон Илларион прибыл ли в Кёнигсберг или вместе с другими утонул в море. Шапка стоила 663 рубля 70 копеек»[133].
К указу была приложена копия с описи украшений шапки, с поручением удостовериться, сходится ли она с действительностью.
Ещё не получив это постановление Синода, архимандрит Ефрем снова написал рапорт, в котором просил выслать ему вместо заболевшего иеродиакона Иллариона (очевидно, архимандрит ещё не знал о его гибели на разбившемся галиоте) – белого диакона, подробно перечисляя насколько неудобно быть в заграничных приходских церквях монашествующим, а именно:
а) «случается мирския требы днем и ночью, т. е. женщина родит, то младенцу молитвы произвесть, болящую исповедать, со святынею по городу ходить;
б) нередко приходят из женскаго полу с прошением о приеме их в православие, – коих прежде о законе и заповедях Божиих обучать должно;
в) из российскаго народа многие желатели бывают, как по обычаю христианскому, когда высокоторжественные праздники или которые день ангела или какое обещание имеют, желая просят к себе в дом рано и поздно для всенощных молебствий и прочих нужд… изо всего вышепрописаннаго обстоятельства Св. Прав. Синод милостиво усмотреть соизволит, какие здесь монашествующим притчины жительства или быть препятствуют».
В последнем своем рапорте архимандрит Ефрем доносил, что многие прусские подданные женщины заявляют ему о желании принять православие, при условии разрешить брак с русским офицером или солдатом; но что он, архимандрит, дать этого разрешения инструкцией не уполномочен, а наоборот, вступление в брак русским военнослужащим здесь воспрещено по ходатайству протопопа русской армии, Иоанна Богаевского, яко бы ради благочестия, дабы под видом жен не могли проживать при офицерах блудницы – портомойки и кухарки. Не разрешен здесь также брак русских офицеров и нижних чинов на вдовах – русских же убитых ли умерших офицеров и нижних чинов, – и обсуждение сего вопроса представлял на разъяснение Синода, «дабы не произошло бы истого какого от кого беззакония и самопроизвольного греха»[134].
На эти последние два рапорта архимандрит Ефрем ответов не получил. Сетования его о непригодности монашествующих для служения в заграничных церквях сбылись над ним самим. Написать жалобу в Синод мог любой желающий. Писали разное…
Жалобы в Святейший правительствующий Синод
В декабре 1760 года в Синод написал доношение «новозавоеванного прусскаго города Мемеля протопоп» Михаил Иванов:
«1. Повелели Ея императорскаго величества указом Ваше Святейшество отцу архимандриту Ефрему Кёнигсбергскому выбрав в Мемеле под церковь кирку или хороший дом, но отец архимандрит угождая за одарения немцам, поставил церковь нашу присланным от него из Кёнигсберга архитектором в крепости, которая точию едиными пленными наполнена, к тому же еще около церкве множество лежит пороховой казны, чесо ради не точию жаровни, но и кадила с огнем в церкве (без чего бить литургии невозможно) иметь не безопасно.
2. В помянутой крепости не точию немцев, но и российских людей без комендантского приказания за вышеписанными резонами и в день не пускают, а нощию всю ворота заперты, и мост поднят всегда бывает до отдачи часов нощных, а после отдачи и заутреннее пение у нас начинается. Людем же в церкве на заутрени за далностию и великою грязью никого не бывает.
3. До освящения церкве Мемелской (которое освящение было октября 7 дня) обоего полу мужескаго и женскаго шесть человек крестилися, а по освящении и поныне еще ни един человек не крестился, ибо нашей церкве немцы не видят и пения божественнаго не слышат.
4. В помянутом городе Мемеле кроме крепости имеются три кирки: две лютерские, а третья калвинская, о которых я нижайший отцу архимандриту в Кенигскберх рапортом представлял неоднократно, и будучи в Кенигсберхе на освящении церкви говорил словесно, а за тое отец архимандрит на меня веема гневался и прислал в Мемель ордер дабы я ему о том (не имея у себя указу о избрании церкве) болше не писал и не говорил. Будучи же отец архимандрит в Мемеле на освящении за представление о неудобном церкве места и о великом во время дождевное во олтаре, а особливо над жертвенником течении, меня нижайшего бить хотел и бранил говнопопом и шелмою. Себя же называл архиереем при священниках Герасиме Васильеве, Григорье Авксентьеве и Василье Трифанове гарнизонных.
5. Посланных от вашего святейшества в Мемель священника, диакона и церковника отец архимандрит Ефрем содержит и поныне в Кенигсберхе, а мне точию одного дал октября 10 дня церковника, чего ради принужден я и в ризах будучи, на крылосе сам читать или петь.
6. Отец архимандрит запретил свадбы венчать мне дабы я отнбдь свадеб не венчал тех, которыя немец, хотя и давно крещеные. За себе понимает, дабы впредь никто из Немцов не крестился. Того ради всепокорнейшее прошу Ваше Святейшество дабы соблаговолено было соборнее Мемелскую церковь ради российских, а наипаче ради Немцов желающих крестится, перенесть из помянутой крепости в город и поставить в лютерской кирке, немцы же дабы нам таскающимся в церковь не смеялися такожде священника, диакона и церковника Мемелского прислать в Мемель из Кенигсберха, и крестившихся людей венчать, и сие мое доношение милостивно рассмотреть учинить милостивую резолюцию 1760 года декабря дня»[135].
Из содержания этого «доношения» мы можем понять, что между архимандритом Ефремом и главным священником Мемеля протопопом Михаилом Ивановым возник конфликт, для разрешения которого
